Чтение 19–й страницы книги ~Рыжий, красный и человек опасный~

попросил Геша.

- Кто его спрашивает? - поинтересовался дежурный.

- Это говорит Геннадий Седых. Я сегодня уже беседовал с Иваном
Николаевичем и хочу еще что-то ему сообщить...

- Нет его, Геннадий Седых, - ответил дежурный. - Уехал на задание. Но я
ему передам, что ты звонил.

- Спасибо, - сказал Геша. - До свидания. - И повесил трубку. - Нет его.
На какое-то задание уехал.

- Что же, - решил Кеша, - будем действовать сами. Пошли, Гешка.

- Ни пуха ни пера! - крикнули вдогонку близнецы.

И Кешка с чистым сердцем отозвался:

- К черту!

Глава одиннадцатая

КЕША, ГЕША И СОМОВ

Кеша и Геша рассудили верно: нечего ждать Сомова во дворе, а потом
гнаться за ним на троллейбусе. А если он вздумает поехать к профессору на
такси, то дело совсем швах. Нет, лучше махнуть на Арбат заранее и дождаться
Сомова у профессорского дома. Например, в том садике, где они с Рыжим
подсматривали за Витькой.

Так и сделали. На троллейбусе добрались до Плотникова переулка,
свернули направо и осторожно вошли в знакомый двор. Правда, знаком он был
только Кеше, а Геша представлял его себе лишь по рассказам друга. Но это не
помешало ему сразу обнаружить место, где Рыжий с Гешей таились в кустах. Оно
и в самом деле было лучшим для тайного наблюдательного пункта: высокие
густые кусты шиповника около профессорской "Волги". Она стояла все так же -
накренившись на правый бок, смяв своей тяжестью резину на спущенном баллоне.

Друзьям везло: двор был пуст и никто не помешал им прокрасться в кусты
и занять наблюдательную позицию. Неудобно было лишь то, что шиповник
отчаянно кололся, но если замереть и не двигаться - разведчик должен уметь
замереть и не двигаться! - то можно терпеть. Даже привыкаешь. Как к крапиве,
если в ней долго лежать. Кеша однажды на спор пролежал в крапиве целый час -
и ничего. Чесался только потом по-страшному. А шиповник - не крапива, хотя,
скорее всего, часом здесь не отделаешься.

Они лежали, молчали, вели непрерывное наблюдение в четыре глаза.
Наблюдать было не за чем. Вот вышла тетка с авоськой. В авоське пустые
бутылки из-под молока. Вывод: пошла в магазин. Въехал во двор на велосипеде
какой-то парень в трусах и майке. Взял велосипед на плечо, вошел в
профессорский подъезд. Вывод: покатался, устал, вернулся домой. А велосипед,
между прочим, гоночный. Кеша даже хотел такой, но родители на этот счет
имели другое мнение. Почему-то... Из того же подъезда выбежал мальчишка лет
девяти с игрушечным пистолетом в ручонке. Постоял, прицелился куда-то, потом
посмотрел на кусты и пошел к ним. Вывод: сейчас обнаружит наблюдательный
пункт... Так и есть, обнаружил. Остановился у зеленого заборчика, уставился
на разведчиков круглыми глазами.

- А чего вы здесь делаете? - спросил он, как один отрицательный герой
из кинофильма "Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен".

Кеша даже не стал искать вариант ответа, бросил:

- Иди, иди отсюда...

Мальчишка не ушел, заканючил:

- Нет, правда, чего вы здесь высматриваете?

Это был уже нестандартный вопрос, и отвечать на него следовало
нестандартно:

- Не уйдешь немедленно - получишь по шее.

Кеша просто попугал мальчишку. Не стал бы он, в самом деле, бить
маленького, это нечестно... Но угроза подействовала. Мальчишка ушел с
независимым видом: мол, я вас совсем не испугался, просто мне по делам надо.

Наблюдение продолжалось. Становилось скучно. Кроме того, шиповник
все-таки кололся, потому что долго лежать неподвижно нельзя - немеет рука
или нога. Или рука и нога вместе. Но тут во двор вошел новый объект
наблюдения, и Кеша с Гешей мгновенно забыли о неудобствах: это был Сомов.

Сомов подошел к профессорской машине, постучал ногой по спущенному
колесу, присвистнул, сказал вслух:

- Как тебя, бедолагу...

Потом поставил свой кожаный саквояж на асфальт, сложил руки рупором,
крикнул:

- Федор Петрович! - Потом подождал чуть-чуть, опять крикнул: - Федор
Петрович!

На третьем этаже в открытом окне появилась голова в огромных очках.
Человек посмотрел сквозь очки во двор, сказал приветливо:

- Ах, это вы, Алеша... Я сейчас спускаюсь, - и исчез из окна.

Судя по очкам, это была профессорская голова. По Гешиному и Кешиному
разумению, каждый порядочный профессор должен носить очки. Это солидно. Это
свидетельствует о научном складе ума. А Сомова, оказывается, зовут Алешей...
Смешно: взрослый дядька, а зовут Алешей. Не Алексеем Сарафановичем, к
примеру, а как мальчишку - Алешей. Это уж никак не свидетельствует о его
научном складе ума...

Но и профессор, когда вышел из подъезда, оказался каким-то нетипичным.
Только очки у него от профессора, а все остальное от кого-то другого. Ни
тебе бородки-эспаньолки, ни тебе животика, ни тебе обычной профессорской
рассеянности. И молод он, не старше Кешиного отца. И одет в тренировочный
костюм. Он подошел к Сомову, заулыбался, руку ему пожал.

- Жду вас, Алеша, как вечного избавителя...

Это ворюга-то - вечный избавитель!

- Принесли, Алеша?

- Как обещал, Федор Петрович. Вам просто повезло, что у меня
инструменты как раз завалялись.

- Повезло, говорите? Ну, это как посмотреть...

И оба смеются. Сомов тихонечко, вежливенько подхихикивает. А профессор
- во весь голос. Смешно ему, видите ли...

- Покажите, Алеша.

- Подождите, Федор Петрович, давайте сначала колесо посмотрим. Где это
вас угораздило?

- Даже не знаю. Вчера приехал, все было нормально.

Сомов сел на корточки около колеса, поколдовал там над чем-то,
выпрямился:

- Над вами подшутил кто-то, просто выпустил воздух. Накачаем - и
порядок.

- Хороши шутки: вместе с воздухом инструменты улетучились.

- Выходит, они легче воздуха.

И опять смеются. Над чем? Сомовская шутка копейки не стоит. А
профессору весело. Как будто не Сомов это, а народный артист Аркадий Райкин.

- Сейчас мы вам инструментики отдадим, колесико накачаем. - Сомов
говорил с профессором, как с балованным ребенком, открыл саквояж, достал
оттуда брезентовую сумку с ключами. - Проверьте, все ли здесь.

- Сейчас проверим. - Профессор обернулся к подъезду и позвал кого-то: -
Иван Николаевич, помогите мне.

И вот вам сюрприз: из подъезда спокойно вышел районный уполномоченный
Иван Николаевич - в полной форме капитана милиции, - подошел к машине, взял
у профессора инструменты, сказал солидно:

- Отчего же не помочь...

Кеша с Гешей изумленно переглянулись: вот, оказывается, на какое
задание уехал Иван Николаевич! Нет, не зря он тогда предупредил Гешу, чтобы
тот не волновался. Мол, все будет в порядке. Позвонил профессору, рассказал
про Сомова и про Витьку, потом приехал к нему и дождался Сомова. Не в кустах
шиповника, заметьте, а в удобном кресле в профессорской квартире. Вот в чем
преимущество милиции над частным сыском.

А бедный Сомов просто обмер. Вероятно, появись сейчас дух пичугинской
"Волги", Сомов меньше бы испугался. Он даже осел как-то, а может, это у него
коленки подогнулись от неожиданности. Но надо отдать ему должное: быстро
пришел в себя. Подтянулся, выдавил улыбочку:

- Здрасьте, Иван Николаевич. А вы, оказывается, знакомы?

- Благодаря тебе, - сказал Иван Николаевич.

- Это как же?

- А вот так. Попался ты, Сомов, как кур в ощип. - Иван Николаевич
употребил поговорку из лексикона бабы Веры. - А ведь предупреждал я тебя: не
воруй...

- О чем вы, Иван Николаевич? - Ну прямо ангел с крылышками: глаза
вытаращил, вроде бы ничего не понимает.

- Откуда взял инструменты?

- Купил.

- У кого?

- У спекулянта какого-то. Разве их всех запомнишь...

- И давно купил?

- С неделю будет.

- Врешь ты, Сомов, нагло и беспардонно. Не купил ты эти инструменты, а
упер их из машины Федора Петровича.

- Я?! - Ну просто актер Смоктуновский, а не Сомов: какая гамма
переживаний!

- Витька-слесарь для тебя их упер. По твоему поручению. Ты и навел его
на машину.

Тут Сомов перестал изумляться и сыграл негодование: махнул рукой в
досаде, сказал веско и решительно:

- Прежде чем зря обвинять, вы бы доказательства предъявили.

- Пожалуйста. - Тут Иван Николаевич вытащил из брезентовой сумки ключи
- целую охапку! - и показал Сомову: - Ключи-то профессорские.

- Написано на них, что ли? - огрызнулся Сомов.

- Написано. - И Иван Николаевич протянул ключи Сомову.