готов и на последнюю подлость, чтобы вы полюбили меня и принадлежали мне...
страхе.
не только не любите меня, но даже и не знаете, а между тем я все бы отдал
сейчас только за то, чтобы поцеловать вас...
и уйти. Но она не могла этого сделать.
темного дома, а они все ходили взад и вперед, и Нина не замечала этого. Они
уже не говорили о литературе, о том, что такое писатель, что такое жизнь и
душа. Неуклонно и жестоко Арсеньев вел к цели, представление о которой жгло
его. Девушка пыталась уклониться, пыталась говорить о другом, но Арсеньев
настойчиво возвращался к тому же. Голос у него был уже другой, такой же
жадный, срывающийся и жестокий, какой Нина уже слышала раньше. Голова у нее
горела, девушка была беспомощна и безвольна.
настойчиво домогается ее ласки не кто другой, как знаменитый писатель,
человек необыкновенный и талантливый. Тогда становилось легче и хотелось
продолжения. Робкая, наивная мысль о настоящей любви с его стороны, о
постоянной жизни вместе смутно мелькала в душе. И тогда Нина вспоминала о
Высоцком, о Лугановиче, и ей становилось горько и досадно, что свои первые
чувства, свой первый стыд она отдала таким ничтожествам.
Арсеньев, - какая у вас нежная и милая душа, как преданно и нежно вы можете
полюбить, должно быть!..
голову.
медлила позвонить. Арсеньев наклонился к ней и спросил:
книгам?..
впечатление и Нина в душе смеется над ним, обожгла его. Но девушка была еще
слишком молода. Она посмотрела на Арсеньева большими правдивыми глазами, улыбнулась нежно, застенчиво и сказала:
глаза немигающим детским взглядом.
почувствовала, что в эту минуту он боится ее. Эта робость в таком сильном
человеке, перед которым она казалась маленькой и ничтожной, тронула девушку.
Горячая волна нежности и потребности ласки прошла по всему телу ее. Нина
ответила едва слышно:
жизни, и месяц прямо светил в лицо Нины, белое, странно красивое лицо, с
блестящими глазами, на которых чудились слезы. Она чуть-чуть приподняла
голову и застенчиво улыбнулась. Арсеньев прижал ее к двери, подложил руку
под голову, на теплую мягкую шею, и поцеловал.
свободной рукой и закрыла глаза, отдаваясь поцелую спокойно и полно, всем
существом своим.
счастливое личико, улыбающееся нежно и радостно.
ее бедной. Девушка улыбнулась ему и опять потянулась с наивным требованием ласки.
по-детски ухватилась за него обеими руками.
захотите, мы снова увидимся. Вместо ответа она прижалась к нему. Ей
казалось, что она нашла что-то драгоценное, без чего жить нельзя, и было
страшно потерять это.
если я вернусь, разве вы не знаете, чего я потребую от вас...
одно, что ей хорошо.
такой же негодяй, как и все... Я хочу, чтобы вы принадлежали мне...
опьянения.
пошел назад.
звонкому тротуару и думал о Нине, о ее судьбе, которая рисовалась ему
невыразимо печальной, о своей подлости по отношению к ней, о ее поцелуях и
тех наслаждениях, которые она может дать. Когда он представлял себе девушку,
отдающуюся ему, все тело Арсеньева содрогалось в сладкой истоме.
света, казавшегося еще мертвее от пустоты тротуаров, по которым только кое-где одиноко бродили
странные женские фигурки.
сверкнуло ее матово-бледное лицо, со странными подведенными глазами и резко
темными губами. Женщина улыбнулась ему нахально и жалко. Судорога отвращения
прошла по телу Арсеньева, и он гадливо отшатнулся.
XIX
происшедшего, что даже не могла разобраться ни в чем. Но все тело ее было
подхвачено какой-то звонкой и чистой волной, хотелось громко запеть,
засмеяться, скорее уснуть крепким радостным сном.
понялось, что это уже конец. Почему это так, Нина не знала, но когда
Высоцкий ласкал ее, девушка не могла даже и представить себе, что отдастся
ему, а теперь не разумом, не мыслью, а каким-то внутренним властным чувством
она уже знала, что так будет. И это не испугало ее. Было только такое
чувство, какое испытывала она, бывало, навсегда покидая место, где прожила
много лет, где ко всему привыкла и все полюбила. Было немного грустно,
чего-то жаль, но новая жизнь манила и звала, радостно и властно.
остался с нею навсегда. При этой мысли тайный ужас шевелился в душе, но зов
жизни был сильнее и не хотелось думать об этом. Будет то, что должно быть, а
пока так хорошо!
Девушке казалось, что неделя это - целая вечность. Она старалась представить
себе, как они встретятся, но не могла.
Нина вдруг особенно ярко вспомнила инженера, и при воспоминании о том, что
это ничтожество видело ее тело, досада и злость вызывали слезы у нее на
глазах. Она готова была отдать все что угодно, лишь бы этого не было, и тут
же решила, что ничего не скроет от Арсеньева. Этим решением, этим желанием,
чтобы он знал о ней все, девушка отдавалась ему вся целиком, душою и телом.
на другой день забежавшую, чтобы узнать, чем кончилось, просто прогнала. Ей
казалось кощунством пустить в свою новую жизнь кого бы то ни было. Бедная
Катя, едва вырвавшаяся от актера и оскорбленная его наглостью, была страшно
обижена.
которые показались ей теперь совсем другими, точно живыми, и к концу недели
уже любила его всем телом и душою.
не зарыдала от счастья.
такая безмерная любовь, что Арсеньеву даже немного стыдно стало.
маленький скверик на площади, была как пьяная. Ей пришлось ждать довольно
долго, но девушка даже и не заметила этого, а когда увидела Арсеньева,
забыла обо всем на свете и бросилась к нему.
обращала внимания. Она хотела кинуться ему на шею и, как девочка, цеплялась
за руки.