Чтение 19–й страницы книги ~Смерть Ахиллеса~

Вдруг вспомнилось: это уже было. Двадцать лет назад, с Евгенией. Только тогда, еще ничего не решив, он не захватил для нее коня. А теперь конь приготовлен.

Весь остаток дня Ахимас думал только об этом. Вечером лежал у себя в комнате и не мог уснуть, чего раньше никогда не случалось.

Наконец, мысли начали путаться, вытесняемые бессвязными, мимолетными образами. Возникла Ванда, ее лицо чуть колыхнулось и, неуловимо изменившись, превратилось в лицо Евгении. Странно, а он думал, что ее черты давно стерлись из памяти. Ванда-Евгения нежно посмотрела на него и сказала: "Какие у тебя, Лия, глаза прозрачные. Как вода".

От негромкого стука в дверь Ахимас, еще толком не проснувшись, рывком сел но кровати и выдернул из-под подушки револьвер. За окном серел рассвет.

Снова постучали - подряд, без интервалов.

Неслышно ступая, он спустился по лесенке.

- Господин Клонов! - раздался голос. - Вам срочная депеша! От monsieur NN!

Ахимас открыл, держа руку с револьвером за спиной.

Увидел высокого человека в плаще. Лица под длинным козырьком кепи было не видно, только по-военному подкрученные усы. Отдав пакет, посланец безмолвно удалило", скрылся в мутных предутренних сумерках.

"Господин Вельде, расследование прекращено, однако возникло маленькое осложнение. Коллежский асессор Фандорин, действуя самопроизвольно, узнал ваше местонахождение к намерен вас арестовать. Об этом нам сообщил московский обер-полицеймейстер, запросив нашей санкции. Мы приказали не предпринимать никаких действий, однако коллежского асессора об этом не извещать. Фандорин явится к вам в шесть утра. Он придет один, не зная, что полицейской поддержки не будет. Этот человек своими действиями ставит под угрозу результат всей акции. Поступите с ним по своему усмотрению.

Благодарю за хорошо выполненную работу. NN"

У Ахимаса возникла два чувство: одно приятное, второе скверное.

С приятным все было понятно. Убить Фандорина - это красивый штрих в завершение послужного списка. И для дело необходимо, и давний счет закроет. Аккуратно получится, чисто.

Но вот со вторым чувством выходило сложнее. Откуда Фандорин узнал адрес? Ведь не от NN же. И потом, шесть часов - это время, назначенное Ванде. Неужто выдала? Это всё меняло.

Он посмотрел на часы. Половина пятого. Времени для подготовки более чем достаточно. Риска, конечно, никакого, все преимущества у Ахимаса, но господин Фандорин - человек серьезный, небрежность недопустима.

Опять же возникла дополнительная сложность. Убить того, кто не ожидает нападения, легко, однако нужно, чтобы Фандорин сначала ответил, откуда ему известен адрес.

Только бы не от Ванды.

Ничего важнее этого для Ахимаса сейчас не было.

* * *

С половины шестого он занял пост у окна, за шторой.

В три минуты седьмого в залитый мягким утренним светом двор вошел человек в щегольском кремовом пиджаке и модных узких брюках. Теперь Ахимас имел возможность рассмотреть лицо старого знакомца во всех подробностях. Лицо ему понравилось - энергичное, умное. Достойный оппонент. Только с союзниками ему не повезло.

Фандорин остановился у двери, вдохнул полную грудь воздуха. Зачем-то раздул щеки, выдохнул мелкими толчками. Гимнастика, что ли, такая?

Поднял руку и негромко постучал.

Два раза, три, потом еще два.

Часть третья

Белое и черное

Свейские ворота или Глава предпоследняя, в которой Фандорин превращается в ничто

Эраст Петрович прислушался - тихо. Постучал снова. Ничего. Осторожно толкнул дверь, и она внезапно подалась, недобро скрипнув.

Неужели капкан пуст?

Выставив вперед руку с револьвером, быстро взбежал по лесенке в три ступени и оказался в квадратной комнате с невысоким потолком.

После яркого солнечного света комната показалась совсем темной. Справа темно-серый прямоугольник зашторенного окна, дальше, у стены - железная кровать, шкаф, стул.

Что это там, на кровати? Силуэт, накрытый одеялом. Кто-то лежит.

Глаза коллежского асессора уже привыкли к тусклому свету, и он разглядел руку, вернее рукав, безжизненно свесившийся из-под одеяла. Кисть в перчатке была вывернута ладонью вверх. На полу лежал револьвер "кольт", рядом растеклась темная лужица.

Вот это сюрприз. С тоскливо защемившим от разочарования сердцем Фандорин сунул в карман ненужный "герсталь", пересек комнату и отдернул одеяло.

* * *

Ахимас неподвижно стоял у окна за плотной занавеской. Когда сыщик постучал в дверь условным стуком, на душе сделалось мерзко. Значит, все-таки Ванда...

В комнате все было подготовлено для того, чтобы Фандорин не шарил взглядом по комнате, а сразу сфокусировал зрение в ложном направлении, повернулся спиной и убрал оружие.

Все три цели были благополучно достигнуты.

- Ну вот, - вполголоса сказал Ахимас. - А теперь руки на затылок. И не вздумайте поворачиваться, господин Фандорин. Убью.

* * *

Досада - вот первое чувство, охватившее Эраста Петровича, когда он увидел под одеялом примитивную куклу из одежды и услышал сзади спокойный, уверенный голос. Как глупо попался!

Но досаду тут же вытеснило недоумение. Почему Клонов-Певцов был готов? Караулил у окна, увидел, что вместо Ванды пришел кто-то другой? Но назвал-то по имени! Получается, знал и ждал. Откуда знал? Неужто Ванда все-таки успела известить? Но тогда почему ждал, почему не скрылся?

Выходило, что объект знал о предстоящем визите "господина Фандорина", но не о полицейской операции. Чудно.

Впрочем, строить гипотезы было не ко времени. Что делать? Метнуться в сторону? Попасть в человека, прошедшего курс обучения у "крадущихся", гораздо сложнее, чем себе воображает фальшивый жандармский капитан.

Но в любом случае на выстрелы нагрянет полиция, откроет пальбу, и тогда объект взять живьем не удастся.

Фандорин положил руки на затылок. Спокойно, в тон оппоненту, спросил.

- И что дальше?

* * *

- Снять пиджак, - приказал Ахимас. - Бросить на середину комнаты.

Пиджак брякнул весьма ощутимо - видно, кроме "герсталя" в карманах было припасено что-то еще.

Сзади на поясе у сыщика была кобура с маленьким пистолетиком.

- Отстегнуть "дерринджер". Под кровать его, подальше. Теперь нагнуться - медленно. Задрать левую штанину. Выше. Правую.

Так и есть - у левой лодыжки рукояткой вниз закреплен стилет. Хорошо экипировался господин Фандорин. Приятно иметь дело с предусмотрительным человеком.

- Теперь можете повернуться.

Повернулся сыщик правильно: безо всякой спешки, чтобы попусту не нервировать противника.

Зачем это у него на подтяжках четыре металлических звезды? Верно, опять какие-нибудь восточные хитрости.

- Отстегнуть подтяжки. Под кровать.

Смазливая физиономия сыщика исказилась от ярости. Длинные ресницы дрогнули - Фандорин щурился, пытаясь разглядеть лицо своего визави, стоявшего спиной к свету.

Что ж, теперь можно и показаться, проверить, хорошая ли у молодого человека зрительная память.

Оказалось, что хорошая: Ахимас сделал два шага вперед и с удовлетворением заметил, как щеки красавчика сначала покрылись багровыми пятнами, а потом сразу побелели.

Так-то, юноша. Судьба - дама с причудами.

* * *

Это не человек, а какой-то дьявол! Даже в сяринкенах распознал оружие. Эраст Петрович клокотал от бешенства, лишившись всего своего арсенала.

Или, точнее, почти всего.

Из всех многочисленных предметов обороны (надо же, а казалось, что переусердствовал со сборами) осталась только стрелка в рукаве рубашки. Стрелка была тонкая, стальная, закреплена на пружине. Достаточно резко согнуть локоть, и пружина распрямится. Но убить стрелкой трудно - разве что если точно в глаз угодить. Да и какое может быть резкое движение, если тебя держат под дулом шестизарядного "баярда"?

Тут темный силуэт придвинулся, и Фандорин наконец разглядел черты противника.

Эти глаза! Эти белые глаза! То самое лицо, которое столько лет снилось Эрасту Петровичу по ночам. Не может быть! Опять кошмар! Поскорее проснуться.

* * *

Надо было воспользоваться психологическим преимуществом, пока объект не пришел в себя.

- Кто сообщил адрес, время и условный сигнал?

Сыщик молчал.

Ахимас опустил дуло ниже, целя в коленную чашечку, но Фандорин, кажется, не испугался. Наоборот, бледности вроде бы поубавилось.

- Ванда? - не выдержал Ахимас, и в голосе прорвалась предательская хрипотца.

Нет, этот не ответит, подумал он. Умрет, но не скажет ни слова. Такой уж типаж. И тут сыщик вдруг разомкнул уста:

- Отвечу. В обмен на мой вопрос. Как был убит Соболев?

Ахимас покачал головой. Его не уставала удивлять человеческая экстравагантность. Впрочем, профессиональное любопытство на пороге смерти заслуживает уважения.

- Идет, - кивнул он. - Но ответ должен быть честным. Слово?

- Слово.

- Экстракт амазонского папоротника. Паралич сердечной мышцы при учащенном сердцебиении. Никаких следов. "Шато-икем".

Дополнительных пояснений не понадобилось.

- Ах, вот оно что... - пробормотал Фандорин.

- Так это Ванда? - сквозь стиснутые зубы спросил Ахимас.

- Нет. Она вас не выдала. Ахимас чуть не задохнулся от неимоверного облегчения - на миг даже закрыл глаза.

* * *

Когда лицо человека из прошлого напряглось в ожидании ответа, Эраст Петрович понял, почему он до сих пор еще жив.

Но едва прозвучит ответ на вопрос, имеющий для белоглазого такое значение, как немедленно грянет выстрел.

Тут не упустить бы миг, когда палец чуть шевельнется на спусковом крючке, начав движение. Имея дело с безоружным, вооруженный неминуемо приглушает свои инстинкты, ощущая себя в безопасности, чересчур полагается на бездушный металл. Реакции такого человека замедленны - это азбука искусства "крадущихся".

Правильно угадать момент - главное. Первый рывок вперед и влево, пуля пройдет правее. Потом броситься под ноги - вторая пуля пройдет над головой. И тогда подсечку.

Рискованно. Восемь шагов - многовато. А если объект догадается чуть отступить назад, то вообще пиши пропало.

Но выбора не было.

И тут белоглазый впервые совершил оплошность - на секунду прикрыл глаза.

Этого было достаточно. Эраст Петрович не стал рисковать, бросаясь под пули, а вместо этого прямо с места пружинисто прыгнул в окно.

Локтями вышиб раму, вылетел в вихре стеклянных осколков, перевернулся в воздухе и благополучно приземлился на корточки. Даже не порезался.

В ушах звенело - видимо, белоглазый все же успел выстрелить. Но, разумеется, не попал.

Фандорин побежал вдоль стены. Рванул из брючного кармана свисток и подал условный сигнал для начала операции.

* * *

Никогда еще Ахимас не видел, чтобы человек двигался с такой быстротой. Только что стоял на месте, и вот лаковые штиблеты с белыми гамашами уже исчезли за окном. Он выстрелил, но на долю секунды позже, чем следовало.

Не задумываясь, перескочил через засыпанный стеклом подоконник. Упал на четвереньки.

Сыщик бежал и отчаянно дул в свисток. Ахимасу даже стало его немного жаль - бедняга рассчитывал на подмогу.

Легкий, как мальчишка, Фандорин уже сворачивал за угол. Ахимас выстрелил с бедра - от стены брызнула штукатурка. Нехорошо.

Но внешний двор побольше внутреннего. До ворот объекту не добежать.

* * *

Вон они, ворота - с деревянным навесом, с резными столбами. Исконно русские, допетровской конструкции, а зовутся почему-то "свейскими". Видно, в незапамятные времена научились москвитяне этой плотницкой премудрости у какого-нибудь шведского купца.

Посреди двора застыл с метлой в руках дворник, разинув щербатый рот. Тот, что изображал пьяного, так и сидел на скамейке, пялился на бегущего коллежского асессора. К стенке испуганно жалась давешняя бабенка в ковровом платке и балахоне. Эраст Петрович вдруг понял - это не агенты! Просто дворник, просто забулдыга, просто побирушка.

Сзади звук бегущих шагов.

Фандорин сделал зигзаг в сторону - и вовремя: плечо обожгло горячим. Ерунда, по касательной.

За воротами виднелась золотая от солнца улица. Вроде бы близко, а не успеть.

Эраст Петрович остановился, развернулся. Какой смысл пулю в спину получать?

Остановился и белоглазый. Было три выстрела, значит, в "баярде" еще три пули. Более чем достаточно, чтобы прекратить земной путь господина Фандорина, двадцати шести лет от роду, родственников не имеющего. Расстояние - пятнадцать шагов. Слишком много, чтобы пытаться что-то предпринять. Где Караченцев? Где его люди? Думать об этом было некогда.

Под манжетом была стрела, вряд ли действенная на таком отдалении. Тем не менее Эраст Петрович поднял руку, готовясь резко согнуть ее в локте.

Белоглазый тоже неспешно нацелил ему в грудь.

У коллежского асессора возникла мимолетная ассоциация: сцена дуэли из оперы "Евгений Онегин". Сейчас белоглазый запоет: "Паду ли я, стрелой пронзенный".

* * *

Две пули в грудь. Потом подойти и третью в голову.

На выстрелы никто не прибежит. В этих местах городового днем с огнем не сыщешь. Можно не торопиться.

Тут, угловым зрением, Ахимас уловил какое-то быстрое движение. Стремительная приземистая тень метнулась от стены.

Резко развернувшись, он увидел перекошенное в свирепой гримасе узкоглазое лицо под нелепым ковровым платком, увидел разинутый в клекочущем крике рот. Японец!

Палец нажал гашетку.

* * *

Бабенка, что робко жалась к стене, вдруг издала боевой клич иокогамских якудза и кинулась на белоглазого по всем правилам дзюдзюцу.

Тот проворно обернулся и выстрелил, но бабенка нырнула под пулю и исключительно грамотным ударом мавасигири из четвертой позиции сбила стрелявшего с ног. Нелепый ковровый платок съехал на плечи, показалась черноволосая голова, обмотанная белым полотенцем.

Маса! Но откуда? Выследил, проходимец! То-то так легко согласился отпустить хозяина одного!

И не платок это вовсе, половичок из "Дюссо". А балахон - чехол от кресла!

Но проявлять запоздалую наблюдательность было некогда. Эраст Петрович ринулся вперед, выставив руку со стрелой, но стрелять поостерегся - не угодить бы в Масу.

Японец ударил белоглазого ребром ладони по запястью - "баярд" отлетел в сторону, ударился о камень и грохнул прямо в синее небо.