Чтение 19–й страницы книги ~Алмазная колесница (том 2)~

- Я соврала пану. Мне четырнадцать лет. - Еще немножко подумала. - Скоро будет. А пока тринадцать.

На сей раз показала сначала две пятерни, потом три пальца.

- She is thirteen <Ей тринадцать (англ.)> - перевел Локстону вице-консул. Князь застонал.

- Дитя мое, я могу защищать ваши интересы лишь в том случае, если вы находитесь в российском подданстве. Итак, вы подданная империи?

- Так, - кивнула Баська и в подтверждение троеперстно перекрестилась - правда, слева направо. - Пан, а компенсация - это сколько?

- She is a Russian subject, we'll take care of her <Она русская подданная, мы о ней позаботимся (англ.)>, - сказал Эраст Петрович сержанту, а девицу успокоил. - Будешь д-довольна.

Больше в ее присутствии нужды не было.

- Почему вы не дали бедняжке одеться? - с укором обратился вице-консул к Локстону. - Крошка совсем замерзла. Господин Сирота отведет ее на квартиру.

Вообще-то было непохоже, чтобы Баська зябла. Напротив, поглядывая на интересного брюнета, она как бы случайно распахнула простыню, и Фандорин за моргал: грудь у несовершеннолетней Зайончек была развита не по годам. Хотя черт ее знает, сколько ей было лет на самом деле.

Итак, пострадавшую увел Сирота, Эраст Петрович остался присутствовать при составлении протокола. А вскоре явился и японский представитель, начальник туземной полиции инспектор Асагава.

Князь кинулся ему навстречу, размахивая руками, затараторил было что-то по-японски.

- Молчать! - рявкнул Локстон. - Я требую, чтобы все переговоры велись на языке, понятном потерпевшей стороне.

Потерпевшая сторона, то есть Фандорин, мрачно кивнула.

- Человек, именующий себя князем Онокодзи, предложил выхлопотать мне повышение, если я замну это дело, - невозмутимо сообщил Асагава.

Арестованный затравленно посмотрел на всех троих, и его глазки блеснули - кажется, он начинал догадываться, что угодил в участок неслучайно. Но вывод при этом сделал ошибочный.

- Ну хорошо, хорошо, - хмыкнул он, поднимая руки в знак капитуляции. - Я вижу, что попался. Ловко вы всё подстроили. Но вас, джентльмены, ждет разочарование. Вы думали, что раз я князь, то у меня денег полные карманы? Увы. Я гол, как храмовая черепаха. Сильно вы на мне не разживетесь. Я скажу вам, чем всё закончится. Просижу ночь в вашей каталажке, а завтра приедет кто-нибудь из министерства и заберет меня. Останетесь ни с чем.

- А позор? - сказал Асагава. - Вы, отпрыск древнего прославленного рода, замешаны в грязном скандальчике. Покровители вас, возможно, и вызволят, но потом разорвут все отношения. Свет отвернется от вас, как от зачумленного. Больше никакой протекции, никаких подачек от родственников.

Онокодзи прищурился. Кажется, этот человечек был отнюдь не глуп.

- Чего вы от меня хотите? Я же вижу - вы к чему-то клоните. Говорите прямо. Если цена честная, мы сговоримся.

Асагава и Фандорин переглянулись.

- Суга, - тихо сказал инспектор. - Нам нужен Суга. Расскажите всё, что знаете о его роли в убийстве министра Окубо, и мы вас отпустим.

Лицо князя так стремительно побледнело, словно кто-то мазнул по лбу и щекам кистью, обмакнутой в свинцовые белила.

- Я ничего про это не знаю... - пролепетал он.

- Неделю назад вы рассказывали Алджернону Булкоксу о том, какая награда ожидает Сугу за ловко исполненную работу, - вступил в игру Фандорин. - Не отпирайтесь, это бесполезно.

Князь в ужасе уставился на вице-консула - видимо, не ожидал атаки с этой стороны.

- Откуда вы...? В комнате мы были вдвоем! - Онокодзи растерянно захлопал ресницами.

Эраст Петрович был уверен, что тщедушный прожигатель жизни сейчас дрогнет. Но вздрогнуть пришлось самому титулярному советнику.

- А! - воскликнул арестованный. - Это его содержанка, да? Она шпионит на русских? Ну конечно! Слуг в доме не было, только она!

- Какая содержанка? О ком это вы? - поспешно (пожалуй, слишком поспешно) переспросил Фандорин. Сердце сжалось. Не хватало еще навлечь на О-Юми беду! - Не нужно б-болтать у раскрытого окна, где вас могут подслушать чужие уши.

Трудно было понять, удалось ли ему этой репликой сбить Онокодзи с опасного подозрения. Но откровенничать князь не пожелал.

- Ничего говорить не буду, - угрюмо буркнул он. - Позор позором, но жизнь дороже... Ваш агент напутал. Ничего такого про интенданта Сугу я не знаю.

И дальше стоял на своем. Угрозы скандала на него не действовали. Онокодзи лишь твердил, что требует немедленно известить токийскую полицию об аресте представителя высшей знати, двоюродного племянника четырех генералов, кузена двух министров, соученика двух императорских высочеств и прочая, и прочая.

- Япония не допустит, чтобы князя Онокодзи держали в иностранной кутузке, - заявил он напоследок.

"Он прав?" - взглядом спросил Фандорин у инспектора. Тот кивнул.

"Что же делать?"

- Скажите, сержант, у вас, наверное, очень много дел по переписке, отчетности, всякой документации? - спросил Асагава.

- Да нет, не очень, - удивился Локстон.

- Ну как же, - с нажимом произнес инспектор. - Вы отвечаете за целый Сеттльмент. Тут живут граждане пятнадцати государств, в порту столько кораблей, а у вас всего две руки.

- Это да, - признал сержант, пытаясь понять, куда клонит японец.

- Я знаю, что по закону вы обязаны сообщить нам об аресте японского подданного в течение двадцати четырех часов, но вы ведь можете и не уложиться в этот срок.

- Могу. Дня два-три понадобится. А то и четыре, - стал подыгрывать американец.

- Стало быть, денька через четыре я получу от вас официальное извещение. У меня тоже очень много дел. Нехватка штатов, еле справляюсь. Пока доложу в департамент, может миновать еще дня три...

Онокодзи прислушивался к этому разговору со всё нарастающим беспокойством.

- Послушайте, инспектор! - вскричал он. - Но вы и так уже здесь! Вы знаете, что я арестован иностранцами!

- Мало ли что я знаю. Я должен быть извещен об этом официально, согласно предписанной процедуре, - наставительно поднял палец Асагава.

Титулярный советник решительно не понимал, что означает этот странный маневр, но отметил, что лицо арестанта странно задергалось.

- Эй, дежурный! - крикнул сержант. - Этого в камеру. Да пошлите в бордель за его одеждой.

- Что нам даст эта проволочка? - вполголоса спросил Фандорин, когда князя увели.

Асагава ничего не ответил, только улыбнулся.

* * *

Снова была ночь. Снова Эраст Петрович не спал. Он не мучился бессонницей, сон словно бы перестал существовать, в нем отпала потребность. А может, всё дело было в том, что титулярный советник не просто лежал в постели - он прислушивался. Дверь в коридор оставил открытой, и несколько раз почудилось, будто крыльцо скрипит под легкими шагами, будто кто-то стоит там, в темноте, и не решается постучать. Однажды, не выдержав, Фандорин поднялся, быстро прошел в прихожую и рывком распахнул дверь. Разумеется, на крыльце никого не было.

Когда стук, наконец, раздался, он был отрывистым и громким. О-Юми так постучаться не могла, поэтому сердце Эраста Петровича не дрогнуло. Он спустил ноги с кровати, принялся натягивать сапоги, а Маса уже вел по коридору ночного гостя.

То был констебль муниципальной полиции. Сержант просил господина вице-консула срочно прибыть в участок.

Фандорин быстро шел по темному Банду, постукивая тростью. Сзади, зевая, плелся Маса. Препираться с ним было бессмысленно.

В полицию слуга входить не стал, уселся на ступеньке, свесил стриженную ежиком голову, задремал.

- У япошки судороги, - сказал вице-консулу Локстон. - Орет, бьется головой о стенку. Падучая, что ли? Я от греха велел связать. Послал за вами, за Асагавой и за доктором Твигсом. Док уже здесь, инспектора пока нет.

Вскоре явился и Асагава. Выслушав сержанта, нисколько не удивился.

- Так скоро? - сказал он и больше ничего объяснять не стал. Странное спокойствие инспектора, да и весь его "маневр" объяснились, когда в комнату вошел доктор Твигс.

- Добрый вечер, джентльмены, - приветствовал он титулярного советника и инспектора. - Это не эпилепсия. Обычная абстинентная конвульсия. Этот человек заядлый морфинист. У него все вены на руках исколоты. Тут, конечно, еще и следствие истеричности, слабость характера, но вообще-то на такой стадии человек не может обходиться без очередной дозы более двенадцати часов.

- Я же говорил вам, Фандорин-сан, что князь подвержен всем существующим порокам, - заметил Асагава. - Теперь он у нас запоет по-другому. Идемте.

Камера представляла собой закуток в коридоре, отгороженный толстой железной решеткой.

На деревянных нарах сидел связанный по рукам и ногам Онокодзи, трясся в ознобе, клацал зубами.

- Доктор, сделайте мне укол! - закричал он. - Я умираю! Мне совсем плохо!

Твигс вопросительно поглядел на остальных.

Локстон невозмутимо жевал сигару, Асагава разглядывал страдальца с довольным видом. Лишь вице-консулу было явно не по себе.

- Ничего, - сказал сержант. - Через недельку выйдете на свободу, тогда и уколетесь.

Князь взвыл, согнулся пополам.

- Это пытка, - вполголоса произнес Фандорин. - Вы как хотите, господа, но я такими методами добиваться показаний не желаю.

Инспектор пожал плечами:

- Разве мы его пытаем? Он сам себя пытает. Не знаю, как у вас, иностранцев, но у нас в японских тюрьмах заключенным наркотиков не дают. Может быть, в муниципальной полиции другие правила? Вы держите морфий для облегчения страданий арестованных морфинистов?

- Еще чего. - Локстон восхищенно покачал головой. - Ну вы, Гоу, и молодчага. Есть чему поучиться.

На сей раз Гоэмон Асагава не стал протестовать против американской фамильярности, лишь польщенно улыбнулся.

- Это настоящее открытие! - продолжил сержант, приходя во всё больший восторг. - Это ж какие перспективы открываются перед полицией! Как быть, если преступник запирается, не желает выдавать сообщников? Раньше его подвешивали на дыбу, жгли раскаленными щипцами и всё такое. Во-первых, это нецивилизованно. Во-вторых, есть такие крепкие орешки, которых никакой пыткой не возьмешь. А тут - пожалуйста. Культурно, по-научному! Приучить такого упрямца к морфию, а после - бац, и больше не давать. Всё расскажет, как миленький! Послушайте, Гоу, я напишу об этом статью в "Полицейскую газету". Конечно, и вас упомяну. Только идея все-таки моя. У вас это вышло случайно, а метод изобрел я. Вы, дружище, ведь не станете это оспаривать? - забеспокоился Локстон.

- Не стану, Уолтер, не стану. Можете обо мне вовсе не упоминать. - Инспектор подошел к решетке, посмотрел на всхлипывающего князя. - Скажите, доктор, у вас в саквояже найдется ампула морфия и шприц?

- Конечно.

Онокодзи распрямился, с мольбой глядя на Асагаву.

- Что, ваше сиятельство, поговорим? - задушевно сказал ему инспектор.

Арестованный кивнул, облизнув сухие лиловые губы.

Эраст Петрович хмурился, но молчал - главным сейчас был японский инспектор.

- Спасибо, доктор, - сказал Асагава. - Заправьте шприц и дайте мне. Можете идти спать.

Твигсу явно не хотелось уходить. С любопытством разглядывая связанного, он медленно рылся в своем чемоданчике, не спеша вскрывал ампулу, долго рассматривал шприц.

Посвящать врача в тайны закулисной политики никто не собирался, это произошло само собой.

- Ну скорее же, скорее! - закричал князь. - Ради Бога! Что вы возитесь? Один маленький укольчик, и я расскажу про Сугу всё, что знаю!

Твигс тут же навострил уши.

- Про кого? Про Сугу? Про интенданта полиции? А что он сделал?

Делать нечего - пришлось объяснить. Так и вышло, что группа, расследовавшая дело о странной смерти капитана Благолепова, вновь оказалась в прежнем составе. Только статус у нее теперь был иной: уже не официальные дознатели, а, пожалуй что, заговорщики.

* * *

После того как арестанта развязали и укололи, он почти сразу же порозовел, заулыбался, сделался развязным и говорливым. Болтал много, но существенного рассказал мало.

По словам Онокодзи, новоиспеченный интендант полиции принял участие в заговоре против великого реформатора, потому что затаил обиду - оскорбился, что его подчинили никчемному аристократишке с большими связями. Суга, будучи человеком умным и хитрым, выстроил интригу так, чтобы одновременно достичь двух целей: отомстить министру, не сумевшему оценить его по достоинству, и свалить ответственность на своего непосредственного начальника, дабы занять его место. Всё это Суге отлично удалось. В обществе, конечно, болтают всякое, но мертвый лев перестает быть царем зверей и превращается в обычную дохлятину, поэтому покойный Окубо теперь никого не интересует. В высших сферах дуют новые ветра, любимцы убитого министра уступают место ставленникам противоположной партии.

- Участие Суги в заговоре - это слух или д-достоверный факт? - спросил Фандорин, разочарованный этой легкомысленной трескотней.

Князь пожал плечами.

- Доказательств, разумеется, нет, но мои сведения обычно верны, иначе я давно бы умер с голода. Скупердяй Цурумаки, всем обязанный нашему семейству, выплачивает мне такое жалкое пособие, что его едва хватает на приличные рубашки.

Пять тысяч иен в месяц, вспомнил Фандорин. Двадцать вице-консульских окладов.

- А кто руководил з-заговором? От кого Суга получил в награду усадьбу Такарадзака?

- Сацумские самураи создали целую организацию, члены которой поклялись истребить "предателя" Окубо. Эти люди приготовились к долгой охоте, собрали большие деньги. Хватило бы на дюжину поместий.

Дальнейшие расспросы ничего не дали. Онокодзи повторял одно и то же, то и дело отвлекался на великосветские сплетни и вконец заморочил допрашивающим голову.

В конце концов, поняв, что больше ничего полезного не выяснят, они отошли в сторону и попытались выработать план дальнейших действий.

- Кроме уверенности в том, что Суга виновен, и кое-каких деталей, не подтвержденных доказательствами, у нас ничего нет, - кисло сказал Эраст Петрович, уже не сомневаясь, что заварил всю эту кашу напрасно. Хитроумная и сомнительная с нравственной точки зрения операция мало что дала.

Асагава тоже был мрачен, но решимости не утратил:

- И все же отступаться нельзя. Суга должен понести расплату за свое злодейство.

- А что если так? - предложил Локстон. - Интендант получает анонимное письмо, в котором сказано: "Ты думаешь, что ты ловкач и всех надул, но ты, парень, наследил. У меня на тебя кое-что есть. На Окубо мне наплевать, туда ему и дорога, но мне позарез нужны деньги. Приходи туда-то во столько-то, и произведем обмен: я тебе отдам улику, ты мне - скажем, десять тысяч". А для достоверности изложить в письме кое-какие подробности про его делишки: и про украденные реляции, и про кляп, и про усадьбу. Суга в любом случае переполошится, захочет посмотреть, что за шантажист, да чем располагает. Если не пришлет к назначенному месту отряд полиции, а явится сам, уже одним этим выдаст себя со всеми потрохами. Ну как план? - Сержант горделиво посмотрел на товарищей. - Недурен?

Титулярный советник его расстроил.

- Дурен. Никуда не годится. Суга, конечно же, не придет. Он не дурак.

Локстон не сдавался:

- Пришлет полицейских? Вряд ли. Не захочет рисковать. Вдруг у шантажиста в самом деле улики?

- И п-полицейских не будет. Явятся очередные сацумцы и изрубят нас с вами в мелкую лапшу.

- М-да, это очень вероятно, - признал доктор.

Инспектор же ничего не сказал, лишь еще больше нахмурился.

Совещающиеся умолкли.

- Эй! О чем вы там шепчетесь? - крикнул Онокодзи, подходя к решетке. - Не знаете, как прижать Сугу? Я скажу вам! А вы за это выпустите меня на свободу. Идет?

Все четверо разом обернулись к арестанту. Не сговариваясь, двинулись к решетке.

Князь протянул меж прутьев ладонь.

- Одну ампулку про запас. И шприц. В качестве аванса.

- Дайте, - велел Асагава доктору. - Если скажет чушь, отберем назад.

Наслаждаясь минутой, человек большого света немного потомил публику. Смахнул с несколько помятого сюртука пылинку, поправил манжету. Ампулу аккуратно положил в жилетный карман, предварительно поцеловав и прошептав: "О, мой кусочек счастья!". Победно улыбнулся.

- Ах, как мало меня ценят! - воскликнул он. - И как дешево платят! А чуть что, сразу ко мне: "Расскажите, разузнайте, выведайте". Онокодзи знает всё и обо всех. Помяните мое слово, джентльмены. В грядущем столетии, до которого я вряд ли доживу по причине хрупкости организма, самым дорогим товаром станет осведомленность. Дороже золота, бриллиантов и даже морфия!

- Хватит болтать! - рявкнул сержант. - Отберу!

- Вот как разговаривают красноволосые с отпрыском древней японской фамилии, - пожаловался князь Асагаве, но, когда тот угрожающе схватил его за лацкан, перестал валять дурака. - Господин Суга - большой педант. Настоящий поэт бюрократического искусства. В этом и заключается секрет его могущества. За годы службы в полицейском ведомстве он собрал секретный архив из сотен папочек.

- Никогда об этом не слышал, - качнул головой инспектор.

- Естественно. Я тоже. До тех пор, пока в один прекрасный день Суга меня не вызвал к себе в кабинет и кое-что не показал. Ах, я человек с фантазией, живу, как бабочка. Меня нетрудно схватить грубыми пальцами за крылышки. Вы, господа, не первые, кому это удалось... - Князь горестно вздохнул. - Тогда-то, в ходе очень неприятного для меня разговора, Суга и похвастался, что у него есть того же рода отмычки ко многим влиятельнейшим особам. О, господин интендант отлично понимает, сколь великое будущее уготовано осведомленности!

- Чего он от вас хотел? - спросил Фандорин.

- Того же, чего и все. Сведений об одном человеке. И получил. Видите ли, содержание моей папочки таково, что я не осмелился упорствовать.

Сержант хмыкнул:

- Малолетние девочки?

- Ах, если бы... Это вам знать ни к чему. Для вас важно, что я дал Суге, чего он хотел, но не пожелал и впредь быть марионеткой в его руках. Обратился за помощью к мастерам тайных дел - разумеется, не сам, через посредника.

- К мастерам тайных дел? - воскликнул Твигс. - Уж не про синоби ли вы говорите?

Доктор и вице-консул переглянулись. Неужто?

- Именно к ним, - как ни в чем не бывало ответил Онокодзи и зевнул, изящно прикрыв рот наманикюренной ручкой. - К милым, добрым ниндзя.

- З-значит... Значит, они существуют?!

Перед глазами Эраста Петровича, сменяя друг друга, возникли сначала разинутая пасть змеи, потом багровая маска человека без лица. Вице-консул передернулся.

Врач недоверчиво покачал головой:

- Если бы ниндзя сохранились, об этом было бы известно.

- Кому надо, знают, - пожал плечами князь. - Люди, занимающиеся этим ремеслом, рекламу в газетах не печатают. Наш род уже триста лет пользуется услугами клана Момоти.

- Тех самых?! Потомков великого Момоти Тамбы, который застрелил из лука волшебницу, прикинувшуюся луной?!! - Голос доктора затрепетал.

- Угу. Тех самых.

- Стало быть, в 1581 году на горе Хидзияма самураи перебили не всех? Кто-то спасся?

- На какой горе? - Онокодзи был явно не силен в истории отечества. - Понятия не имею. Знаю лишь, что мастера из клана Момоти обслуживают весьма узкую клиентуру и берут за работу очень дорого. Зато свое дело знают. Мой посредник, старший самурай покойного батюшки, связался с ними, дал заказ. Синоби разузнали, где Суга прячет свой тайник. Если вас интересует заговор против Окубо, можно не сомневаться, что именно там хранятся все нужные вам сведения. Суга не уничтожает документов, они - его инвестиция в будущее.

- Не сомневаюсь, что мои пропавшие донесения тоже там! - быстро сказал Асагава, обращаясь к Фандорину.

Но того сейчас больше занимали мастера тайных дел.

- А как связываются с ниндзя? - спросил титулярный советник.

- При нашем дворе этим ведал старший самурай. Самое доверенное лицо при князе. Представители одного и того же семейства, они служат нам почти четыреста лет. То есть служили... - вздохнул Онокодзи. - Теперь не стало ни княжеств, ни преданных вассалов. Но наш, душа-человек, по старой памяти выполнил мою просьбу. Даже заплатил Момоти аванс из собственных средств. Золотой старик! Для этого ему пришлось заложить родовое поместье. Синоби хорошо поработали и, как я уже сказал, нашли тайник. Но не полезли в него, потребовали еще денег - таковы были условия договора. Я же как назло в ту пору сидел на мели и не смог внести платеж. Ниндзя к таким вещам относятся болезненно. Если заказчик нарушил условия, ему конец. Убьют, причем каким-нибудь кошмарным способом. О, это ужасные, просто ужасные люди!

- Но вы-то, приятель, вроде живы, - заметил Локстон.

Князь удивился:

- А при чем здесь я? Заказчиком для них был наш вассал. Ему и пришлось держать ответ. Вдруг, ни с того ни с сего, старик заболел странной болезнью. У него распух и вывалился язык, потом почернела кожа, вытекли глаза. Бедняжка кричал криком двое суток, а затем умер. Знаете, ниндзя - виртуозы по части приготовления всяких необычных снадобий, как исцеляющих, так и умертвляющих. Про синоби рассказывают, что они...

- Черт с ними, с синоби! - перебил сержант к неудовольствию Эраста Петровича. - Где тайник? Самурай вам успел рассказать?

- Да. Тайник у Сути всегда под рукой. В прошлом году построили новое здание полицейского управления, в квартале Яэсу. Суга, в ту пору вице-интендант, лично руководил строительством и, втайне от всех, пристроил к своему служебному кабинету секретную комнату. Работами руководил американский архитектор. Он потом утонул. Помните эту печальную историю? О ней писали во всех газетах. В благодарность за хорошо выполненный заказ полицейское управление устроило для архитектора и лучших рабочих прогулку на пароходе, а пароход возьми и перевернись... Среди лучших рабочих были трое, которые строили тайник.