Чтение 19–й страницы книги ~Уха из золотой рыбки~

- Что с ним произошло? - полюбопытствовала я.

- Чуть не умер, а все из-за этого "Мерседеса".

- Каким же образом?

Кира поправила растрепанные волосы.

- Леша у нас эпилептик, мать у него алкоголичка, отец наркоман, а бедный парнишка мучается.

- Еще хорошо, что у них ума хватило отдать мальчонку сюда на пятидневку! - воскликнула Арина Яковлевна. - Мы его в порядок привели, приступы почти прекратились.

- Ага, - прервала ее Кира, - лечили, лечили ребенка, и чего...

Я молча слушала гневную речь медсестры.

Имея в ближайших подругах врача, я великолепно знаю, что припадок эпилепсии может спровоцировать внезапный испуг, в особенности у маленького ребенка. Кроватка Леши стоит у самого окна, деток в его группе укладывают спать два раза в день, они еще очень маленькие.

Около одиннадцати утра нянечка укрыла ребяток одеялом, посидела минут пятнадцать в комнате и, услыхав мерное сопение, решила пойти попить чаю. И тут под окнами резко взвыла сигнализация. Правда, она тут же замолчала, но Леша, проснувшись, испугался, и с ним начался припадок. В тот раз Кире самой не удалось справиться с ситуацией, пришлось вызывать "Скорую помощь" и определять малыша в клинику.

- А все из-за кретинского "Мерседеса", злилась Кира.

- Когда же это случилось? - спросила я.

Медсестра полистала толстую амбарную книгу.

- Семнадцатого июля, жара стояла жуткая, вот мы окна и приоткрыли, хотя какой в этом толк? С улицы гарью несло, но у нас в помещении кондиционеров не водится, тут не Государственная дума, а ясельки, кто же нам чего хорошее сделает. Вот и попал Леша на больничную койку, а все из-за этой дуры. Убила бы ее в тот день, да только недосуг оказалось разборки затевать, мальчику совсем плохо было.

- Варвара Степановна в нее кубиками бросаться стала, - усмехнулась Арина Яковлевна, - все повышвыривала. Высунулась в окно и давай кричать: "Эй ты, гадина, стой!" Всех детей перебудила, они потом час ревели. Жуткий денек приключился: Леша в припадке, остальные в истерике!

- А почему нянечка кричала: "Стой"? - навострила я уши.

- Так эта дрянь села в "мере" и укатила, ответила Кира. - Варвара Степановна у нас женщина интеллигентная, раньше в музыкальной школе работала, но и она не выдержала, просто визжала от злости: "Ну ты, крыса белобрысая, еще вернешься".

- "Крыса белобрысая", - медленно повторила я, - но ведь за рулем всегда сидит яркая брюнетка.

Кира осеклась:

- Ага, верно.

- Черная, как ворона, - подхватила Арина Яковлевна, - я видела ее сто раз.

- Тогда почему "крыса белобрысая"?

- Не знаю, - пробормотала Кира, - так Варвара Степановна кричала.

- Нянечка на работе?

- Конечно.

- Можете ее позвать?

Кира и Арина Яковлевна переглянулись.

- А в чем, собственно говоря, дело? - церемонно поинтересовалась заведующая.

Я без всякой улыбки ответила:

- Хозяйка красного "Мерседеса" подозревается в убийстве. Извините, не представилась, следователь Дарья Васильева.

Секунду женщины молча смотрели на меня, потом Кира радостно взвизгнула:

- И ее могут посадить?

- Да, если я правильно размотаю дело, а для этого требуется поговорить с нянечкой.

- Сейчас, - подскочила Кира, - мигом приведу, только не уходите.

Минуты не прошло, как она вернулась в медпункт, таща за собой маленькую, кругленькую, уютную старушку с лицом, похожим на печеное яблоко.

- Здрасте, - бормотнула Варвара Степановна, - это вы из органов?

Я кивнула.

- И что эта, из "Мерседеса", сделала? - полюбопытничала старушка.

- В интересах следствия я не имею права разглашать информацию.

- Ну хоть ее посадят? - с радостной надеждой воскликнула Кира.

- Если сумею собрать нужные доказательства, хозяйке красного "Мерседеса" придется туго, - бодро соврала я.

- Ща Варвара Степановна все припомнит! - оживилась Кира. - У нее память, как у слона.

- Это вы о чем толкуете, никак в ум не возьму, - насторожилась старушка.

Я решила взять инициативу в свои руки.

- Помните тот день, когда испуганный внезапно сработавшей сигнализацией Леша свалился в припадке?

- Летом это было, - кивнула нянечка, - в самую жару, просто Эфиопия, а не Москва.

Сноха моя по всей квартире тазы расставила, это ее научили так делать в Сирии, она там с первым мужем жила. Тот ее супруг...

Понимая, что бабушка сейчас утечет мыслями совсем в другом направлении, я прервала ее воспоминания.

- Значит, заревел гудок...

- Нет, - покачала головой Варвара Степановна, - он так противно взвыл, как сирена...

- Дальше.

- Леша и забился.

- Что же было потом?

- Да ничего, - развела руками старушка, - "Скорую" вызвали.

- А куда "Мерседес" подевался?

- Уехал.

- Ты еще в него кубиками кидаться стала и орать: "Крыса белобрысая", - влезла в разговор Кира.

Варвара Степановна смутилась:

- Было дело. Руки сами за игрушки схватились. Некрасиво, конечно, но очень уж я разозлилась.

- Почему же вы обозвали даму, сидевшую в машине, белобрысой? - задала я главный вопрос.

- Так она и была такой белесенькой, - сказала Варвара Степановна.

- Вот тут ты напутала, - покачала головой Кира, - "мерин" другой принадлежит, чернявой, противной, головешка, а не женщина.

- Да? - растерялась нянечка. -Ну ты небось лучше меня знаешь.

Я обозлилась и строго велела Арине Яковлевне и Кире:

- Оставьте нас вдвоем.

Заведующая потянула медсестру за руку:

- Пошли.

Кира с явной неохотой повиновалась. Не успела за ними закрыться дверь, как я налетела на Варвару Степановну:

- Ну-ка, опишите эту "крысу".

- Уж теперь и не помню, - нянечка с сомнением покачала головой, - вон Кира говорит...

- Плевать на Киру, она ничего не знает!

Расскажите, что сами видели.

- Ну, - забубнила Варвара Степановна, - молодая совсем, волосы длинные, светлые, она их в косу заплела, я еще подумала, что теперь такую прическу никто не носит. Носик махонький, аккуратный, чуть вверх торчал. Юбочка на ней была коротенькая, светлая, прямо до пупа, все ноги наружу... Вот! Еще повязка!

- Где? - подскочила я.

- На щиколотке, - припомнила нянечка, - может, чуть повыше, туфельки на каблуках. Красивая девка. Я в окно высунулась и давай кубиками в нее швырять, только толку?

Сели и уехали себе.

- Их двое было? - уточнила я.

- Парень за рулем сидел, здоровый такой.

- Ты про мишку-то расскажи, - донеслось из-за двери.

Это Кира, решив подслушать, о чем мы разговариваем в ее отсутствие, не утерпела и раскрыла рот.

- Верно, - оживилась нянечка, - точно!

Вот, что значит мозги свежие, все Кирка помнит, у меня напрочь из головы вылетело.

- Что за мишка? - в нетерпении воскликнула я.

- Обождите секундочку, - подхватилась Варвара Степановна, - сейчас покажу!

Спустя несколько минут в моей руке оказался небольшой, отчего-то увесистый, прехорошенький плюшевый мишка-панда. На бело-черной мордочке были пришиты синие бусинки глаз, передние лапки держали красное сердечко, задние торчали в разные стороны. Я машинально повертела игрушку. Она была набита не мягким поролоном и не кучей мелких шариков, а какими-то странными палочками или крохотными лопатами, потому что мои пальцы нащупали нечто длинное, заканчивающееся плоским разветвлением.

- У нее на спине "молния", - снова ожила за дверью Кира, - а внутри ключи лежат.

Я нащупала замочек и дернула его вниз, раскрылось небольшое отверстие. Внутри и правда нашлось несколько ключиков. Один, похоже, сейфовый, два "английских" и совсем крохотный и плоский, вероятней всего, от почтового ящика.

- И какое отношение панда имеет к этой истории? - напряглась я.

Варвара Степановна хмыкнула.

- Кубики-то я во двор пошвыряла, пришлось идти их подбирать. Стала игрушки в пакет засовывать - смотрю, мишка лежит, еще засомневалась: вроде у нас такого не было, но все равно прихватила. А уж в садике мы ключи нашли и поняли: эта белобрысая потеряла.

Кира влетела в медпункт.

- Дальше я расскажу, можно? Мы обрадовались, решили, крыса спохватится и вернется за ключами. Вот тогда и заставим ее раскошелиться. Напугала больного ребенка, теперь расплачивайся. Леше вещи нужны, у него ничего нет, одни обноски. Ждали-ждали и не поймали, прямо обидно! Я весь день в окно глядела, думала, сейчас она прикатит, а потом у Леночки Малышевой температура поднялась...

Пришлось Кире бросить слежку за улицей и заниматься своими прямыми профессиональными обязанностями: сначала укладывать малышку в бокс, потом звонить ее родителям, затем сидеть около девочки. В общем, когда Кира, убедившись, что ребенок заснул, вновь пошла в младшую группу и выглянула в окно, ее охватил приступ злобы: красный "Мерседес" стоял на своем месте. От подобной наглости автомобилевладелицы вышла из себя даже обычно спокойная Арина Яковлевна.

- Ну сейчас ей мало не покажется, - прошипела заведующая и ушла, прихватив с собой ключницу.

Вернулась она в недоумении. Малика впустила ее в квартиру, спокойно выслушала гневную речь и ответила:

- Вы ошибаетесь. Моя машина не выезжала со двора. Я встала к мольберту около половины одиннадцатого и весь день не выходила из мастерской.

Арина Яковлевна не успела раскрыть рта, как художница распахнула дверь в комнату, и заведующая увидела, что посреди помещения в большом старинном кресле сидит женщина.

Более того, Арина Яковлевна великолепно знала ее - Алла Шлягина, мать Кати Шлягиной, посещающей младшую группу яслей.

- Алла Евгеньевна, попросила Малика, - скажите, когда и насколько я сегодня уходила?

- Так тут весь день стоите, - растерянно ответила Шлягина, - даже чай пить не стали.

Портретистка повернулась к заведующей:

- Вопрос исчерпан?

- Да не вы за рулем сидели, девушка молоденькая, блондиночка.

- Не правда, - отрезала Малика, - такое невозможно.

- Я видела собственными глазами.

- Не может быть.

Арина Яковлевна буквально ткнула наглой художнице под нос панду.

- Она еще ключи потеряла, теперь домой не попадет.

Малика взяла игрушку, брезгливо повертела ее в руках, потом вернула заведующей, раскрыла роскошную сумку из крокодиловой кожи, вытащила колечко с золотым брелоком, на котором покачивались ключи, и сообщила:

- Моя связка на месте, и потом, мне и в голову бы не пришло использовать подобный футляр.

- Так я не говорю, что мишка ваш, - сопротивлялась Арина Яковлевна, - он принадлежит той особе, что сегодня каталась на вашей машине.

- Уходите, - велела Малика. - Мне надо работать. Мой "мере" никто не использует.

- Паркуете машину под окнами яслей!

- Там нет знака, запрещающего стоянку, - отбила мяч Малика.

- Ну погоди, не выдержала Арина Яковлевна, - плохо тебе будет. На "мерее" катаешься, а больному ребенку денег на одежду пожалела!

- С какой стати я должна давать хоть копейку? - взвилась Малика.

- Он из-за твоего "мерина" заболел! Еще раз поставишь автомобиль на тротуар, мы тебе на капот кирпич сбросим.

Малика слегка покраснела, но голос ее звучал спокойно:

- Можете хоть завалить кабриолет камнями, куплю себе новый, а вот от ваших яслей ничего не останется. Скажу мужу, и сначала его ребята окна перебьют, а потом и тобой займутся, вымогательница, в подъезде прижмут и головой о батарею приложат. Иди вон, пока милицию не позвала. Еще доказать надо, что ребенок из-за моей машины заболел, а то, что ты тут стоишь и мне угрожаешь, Алла Евгеньевна подтвердит.

Ведь правда?

И Малика повернулась к женщине, сидевшей в кресле. Та растерянно кивнула и пробормотала:

- Идите, Арина Яковлевна, лучше на работу, Малика Юсуповна правда никуда не выходила, напутали вы что-то!

Пришлось Арине Яковлевне уйти несолоно хлебавши.

- Где живет эта Алла Евгеньевна? - поинтересовалась я.

- А в нашем доме, во втором подъезде, пояснила заведующая, - квартира тридцать пять.

Я забрала у женщин ключницу, строго-настрого велела им не рассказывать никому о моем визите и, пообещав непременно посадить за решетку Малику Юсуповну, пошла искать тридцать пятую квартиру.

Глава 18

- Кто там?

- бдительно раздалось из-за двери.

- Алла Евгеньевна дома?

- А зачем она вам? - упорствовала женщина, не открывая створку.

- Меня Арина Яковлевна прислала, заведующая яслями, куда ходит ваша дочь.

Загремела цепочка, залязгали замки, и на пороге появилась молодая женщина, худая, даже тощая, с изможденным лицом. Одета она была в грязные, некогда ярко-красные брюки и застиранную футболку.

- Девка заболела? - спросила она и отступила в глубь прихожей.

- С девочкой все в полном порядке, - быстро сказала я.

- Тогда чего?

- Можно войти?

- Ну идите, - с явной неохотой пробормотала Алла, - если вы по поводу оплаты, так я уже снесла квитанцию бывшему мужу, он ее и погасит. Вы не имеете права девку из яслей выгнать, потому что не частники, государственное учреждение, я свои права знаю.

Продолжая бормотать, она вошла в комнату, служащую в этой квартире спальней, гостиной и детской одновременно. Диван, разложенный у стены, топорщился пледом в не слишком чистом пододеяльнике, на полу валялись журналы "Лиза", "Космополитен" и стояла чашка с остатками кофе. В углу мерцал синим светом телевизор. В комнате было душно и холодно одновременно, в воздухе висел запах окурков, и в этом не было ничего удивительного, потому что на обеденном столе, между масленкой и сахарницей, стояла большая пепельница, доверху набитая бычками. Занавески, вернее две серые от пыли тряпки, болтались по краям облупившейся рамы, из щелей торчали куски смятой газеты.

- Так чего надо? - еще раз спросила Алла, плюхаясь прямо на незастеленный диван. - Если деньги собираете на игрушки или дополнительные занятия, то зря пришли. Безработная я, живу впроголодь.

Да уж! Однако на кофе, сигареты и журналы хватает!

- Что же не устроитесь на службу? - вырвалось у меня.

Алла скривилась:

- А вам какое дело?

- Просто жаль вас, кстати, тут на углу супермаркет, на двери объявление висит: "Требуются кассиры и уборщицы". Может, вам сходить, поинтересоваться.

Алла зевнула:

- Была охота за копейки ломаться, вставать в шесть утра. Нет, я ищу хорошую работу, чтобы не меньше тысячи баксов в месяц и часа три, ладно, четыре в день.

- Какое у вас образование?