Чтение 19–й страницы книги ~Вашингтонская площадь~

- Вы не должны этого бояться. Ничего не бойтесь, и все будет прекрасно!

Затем миссис Пенимен уплатила за свой чай, а Морис уплатил за свои
устрицы, и они вместе вышли на пустынную, плохо освещенную Седьмую авеню.
Тьма сгустилась, а фонари стояли далеко один от другого; мостовая между
ними изобиловала ямами и рытвинами. Спотыкаясь о вывороченные булыжники,
проехал ярко разрисованный омнибус.

- Как вы доберетесь до дому? - спросил Морис, провожая эту повозку
внимательным взглядом: Миссис Пенимен держала его под руку.

После минутного колебания она ответила:

- Вот так - это будет очень славно.

И дала ему почувствовать, сколь ценна для нее его поддержка.

Что ж, он повел ее запутанными улицами западной части города, потом
сквозь шумную вечернюю толпу в более населенных кварталах; наконец они
добрались до тихой Вашингтонской площади; перед ними поднималось крыльцо
доктора Слоупера - мраморные ступени и белоснежная дверь, украшенная
сверкающей серебряной дощечкой и олицетворяющая для Мориса затворенные
врата рая. Спутник миссис Пенимен остановил печальный взор на освещенном
окне в одном из верхних этажей.

- Это моя, моя милая, милая комнатка! - сказала миссис Пенимен.

Морис вздрогнул.

- На нее я мог бы поглядеть и не подходя к самому дому, - пробормотал
он.

- Это как вам угодно. А вот комната Кэтрин выходит на другую сторону.
Два великолепных окна на втором этаже. Можно выйти на соседнюю улицу, и вы
их увидите.

- Нет, мне не хочется их видеть! - И Морис повернулся к дому спиной.

- Я все равно скажу ей, что вы здесь стояли, - сказала миссис Пенимен,
указывая себе под ноги. - И передам ей ваши слова - чтобы она не
сдавалась.

- О да, конечно! Впрочем, я пишу ей об этом.

- Живое слово значит больше, чем письмо. И помните: если я вам
понадоблюсь, вы знаете, где меня найти, - миссис Пенимен посмотрела на
окна третьего этажа.

На этом они расстались, и Морис с минуту постоял в одиночестве, глядя
на дом; затем он повернулся и, перейдя к скверу, зашагал угрюмо кругом
площади, вдоль деревянной ограды. Завершив круг, он снова ненадолго
остановился перед жилищем доктора Слоупера. Взгляд его блуждал по фасаду
дома и наконец остановился на красноватых окнах миссис Пенимен. "Чертовски
уютный особняк", - подумал Морис Таунзенд.

17

Вечером миссис Пенимен сообщила Кэтрин (они сидели в малой гостиной) о
своей беседе с Морисом Таунзендом; услышав эту новость, девушка
вздрогнула, как от боли. Она даже рассердилась, - чуть ли не впервые в
жизни. Кэтрин казалось, что тетка принимает непомерное участие в ее делах,
и она с тревогой чувствовала, что от этого непременно произойдет
какой-нибудь вред.

- Не понимаю, зачем вам понадобилось встречаться с ним, - сказала она.
- По-моему, так нельзя.

- Мне стало жаль его; я подумала, кто-нибудь должен к нему пойти.

- Не кто-нибудь, а только я, - заявила Кэтрин, понимая, что никогда
прежде не проявляла такого высокомерия, и в то же время чувствуя свое
право на это.

- Но ты бы не пошла, милочка, - возразила тетушка, - и с ним могло бог
знает что случиться.

- Я не встречаюсь с ним, потому что отец мне запретил, - простодушно
ответила Кэтрин.

Такое простодушие раздосадовало миссис Пенимен.

- Если бы отец запретил тебе спать, ты бы, наверное, никогда не уснула,
- заметила она.

- Я вас не понимаю, тетя, - сказала Кэтрин, поглядев на нее. - Вы
какая-то странная.

- Ничего, дорогая, когда-нибудь ты меня поймешь!

И миссис Пенимен вернулась к вечерней газете, - она ежедневно
прочитывала номер от первой строки до последней. Читала она молча и словно
отгородившись от племянницы: она твердо решила дождаться, пока Кэтрин сама
попросит ее рассказать о встрече с Морисом. Но Кэтрин молчала так долго,
что терпение тетки истощилось: она уже открыла было рот, намереваясь
обвинить племянницу в бессердечии, когда та наконец заговорила:

- Что он сказал?

- Что готов жениться хоть сейчас, несмотря ни на что.

Кэтрин никак не отозвалась на это, и миссис Пенимен снова начала терять
терпение; а потеряв его, сообщила, что Морис был очень красив, но выглядел
изможденным.

- И грустным? - спросила племянница.

- У него были круги под глазами, - сказала миссис Пенимен. - Когда я с
ним познакомилась, он выглядел совсем иначе. Но, пожалуй, если бы я тогда
увидела его таким, как сейчас, он поразил бы меня еще сильнее. В самой
удрученности его есть что-то чарующее.

Это описание показалось Кэтрин необычайно ярким, и при всем своем
недовольстве теткой Кэтрин почувствовала, что оно ее завораживает.

- Где вы с ним встретились? - спросила она наконец.

- Мы встретились... мы встретились на Бауэри, в кондитерской, - сказала
миссис Пенимен, полагавшая, что в таких вещах нужна некоторая конспирация.

- А где эта кондитерская? - поинтересовалась Кэтрин, немного помолчав.

- Ты хочешь пойти туда, милочка? - спросила тетя.

- Да нет же! - и Кэтрин поднялась, подошла к камину и стала глядеть на
тлеющие угли.

- До чего ж ты холодна, Кэтрин! - нарушила молчание миссис Пенимен.

- Я? Холодна?

- Холодна... и суха.

Девушка быстро обернулась.

- Это он так сказал?

Миссис Пенимен выдержала паузу.

- Я передам тебе, что он сказал. Его страшит, сказал он, лишь одно -
что ты побоишься.

- Побоюсь? Чего?

- Отца.

Кэтрин снова обернулась к камину и через некоторое время сказала:

- Я и вправду боюсь отца.

Миссис Пенимен тотчас встала и подошла к племяннице.

- И что же - ты готова отвергнуть Мориса?

Кэтрин надолго застыла, глядя на угли; наконец она подняла глаза и
посмотрела на тетку.

- Зачем вы меня все время торопите? - спросила она.

- Все время тороплю? Да я прежде и не говорила с тобой об этом!

- А по-моему, говорили, и не раз.

- Так ведь это необходимо, Кэтрин, - сказала миссис Пенимен с
необычайной торжественностью. - Боюсь, что ты сама не понимаешь, как
важно... - Она сделала паузу; Кэтрин не сводила с нее глаз. - ...как важно
уберечь от разочарования эту прекрасную юную душу.

И миссис Пенимен вернулась в свое кресло у лампы и несколько резким
жестом снова взяла в руки газету.

Кэтрин осталась стоять у камина, заложив руки за спину и глядя на
тетку, которая подумала, что никогда прежде не видела племянницу такой
угрюмой и сосредоточенной.

- Мне кажется, вы не понимаете... вы меня вовсе не знаете, - сказала
девушка.

- И неудивительно - ты же мне совсем не доверяешь.

Кэтрин не стала защищаться от этого обвинения, и на какое-то время в
комнате воцарилось молчание. Но воображение миссис Пенимен требовало пищи,
и на сей раз вечерняя газета не могла его насытить.

- Если ты подчинишься отцу, побоявшись его гнева, - сказала она, - я
просто не представляю, что с нами станет.

- Неужели он велел вам передать мне все это?

- Он просил меня употребить мое влияние.

- Не может быть, - сказала Кэтрин. - Я знаю, что он верит в меня.

- Как бы ему не пришлось в этом раскаяться! - миссис Пенимен
прихлопнула ладонью свою газету. Она не понимала, что вдруг нашло на ее
племянницу - та никогда не была такой строптивой и самоуверенной.

Между тем эти новые черты проявлялись в Кэтрин все яснее.

- Не надо вам больше встречаться с мистером Таунзендом, - сказала она.
- По-моему, так нельзя.

Со всей величавостью, на какую она была способна, миссис Пенимен
поднялась с места.

- Уж не ревнуешь ли ты ко мне, дитя мое? - спросила она.

- Ах, тетушка! - прошептала Кэтрин, краснея.

- Ну так не тебе учить меня, что можно и что нельзя.

Однако на сей раз Кэтрин проявила твердость.

- Обманывать нельзя, - заявила она.

- Кого-кого, а уж _тебя_ я не обманула!

- Но я дала слово отцу...

- Ну разумеется, ты дала слово отцу. А вот я ему никаких обещаний не
давала.

На это Кэтрин нечего было возразить, и она промолчала.