.
камина в библиотеке, она достала рукоделие. Я наблюдал за ее маленькими
проворными руками и изумлялся им.
недолгого молчания. - Не отпирайтесь. Эмброз часто говорил, что у меня, как
у животного, чутье на неприятности, и сейчас я чувствую - вас что-то
тревожит. Откровенно говоря, я заметила это еще днем. Надеюсь, я ничем вас
не обидела?
фраза смутила меня. Не могли бы вы сказать, о чем Ник Кендалл писал вам в
Плимут?
обоим уже известны обстоятельства смерти Эмброза, что синьор Райнальди
написал ему и прислал копии свидетельства о смерти и что вы приглашаете меня
погостить у вас, пока не выяснятся мои планы на будущее. Он даже предложил
мне приехать в Пелин после того, как я уеду от вас; это очень любезно с его
стороны.
невозмутимо, не выпуская из рук вышивания. И тогда я сказал:
Эмброза от синьора Райнальди. Со мною было иначе. Видите ли, я узнал о ней
во Флоренции, на вилле, от ваших слуг.
слез, не было затаенного смеха: они смотрели пристально, испытующе, и мне
показалось, что я прочел в них сострадание и упрек.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
возвратился через Францию. Во Флоренции я провел всего одну ночь. Ночь на
пятнадцатое августа.
воспоминание. - Но я только накануне выехала в Геную... Это невозможно.
было.
странным, почти провидческим светом.
провести целые сутки в вашем доме и ни словом не обмолвились о своей поездке
во Флоренцию? Вчера вечером вам следовало рассказать о ней, вчера вечером.
Во всяком случае, что есть, то есть. Теперь вам все известно.
неприятную тему и кузина Рейчел снова примется за вышивание.
конечно, впустил вас. Открыл калитку, увидел вас и подумал...
огонь.
Масленицы, точно не помню, но все его письма у меня наверху. Я начал
беспокоиться. Неделя проходила за неделей. И вот в июле пришло письмо. Всего
на одной странице. Очень не похожее на него - сплошные каракули. Я показал
его крестному, Нику Кендаллу, и он согласился, что мне надо немедленно
отправиться во Флоренцию. Так я и сделал через день или два. Когда я уезжал,
пришло еще одно письмо - всего несколько фраз. Оба письма у меня в кармане.
Хотите взглянуть на них?
меня. В ее глазах светилась воля, но не подавляющая и властная, а
затаившаяся, спокойная, будто она обладала даром читать в моем сердце и,
понимая, что сопротивление не сломлено, зная его причину, побуждала меня
продолжать.
маленькие, неподвижные. Мне почему-то было легче говорить, глядя на ее руки,
а не в лицо.
виллу. Служанка открыла калитку, и я спросил об Эмброзе. Она как будто
испугалась и позвала мужа. Он вышел и сообщил мне, что Эмброз умер, а вы
уехали. Он показал мне виллу. Я видел комнату, где Эмброз умер. Перед самым
моим уходом женщина открыла сундук и дала мне шляпу Эмброза. Это
единственная вещь, которую вы забыли взять с собой.
надетого на левой. Я заметил, что они судорожно сжали его.
Я посетил его. Увидев меня, он смутился от неожиданности, но быстро
оправился. Он подробно рассказал о болезни и смерти Эмброза и вручил мне
записку к смотрителю протестантского кладбища на случай, если я захочу
посетить могилу, чего я отнюдь не хотел. Я осведомился, где можно вас найти,
но он сделал вид, что не знает. Вот и все. На следующий день я отправился в
обратный путь.
бумаги - она разворачивала письмо. Наступило долгое молчание. Затем она
спросила:
каждое слово, как когда-то я.
что теперь она знает все мои фантазии, все сны, что перед ней одно за другим
проходят лица женщин, порожденных моим воображением за эти долгие месяцы.
Отрицать было бесполезно, возражать - нелепо. Барьеры рухнули. Меня
охватило странное чувство, будто я сижу на стуле совершенно голый.
я, католик на исповеди испытывает то же самое. Вот оно, очищение. Бремя
снято. А вместо него - пустота.
равносильно убийству, не так ли?
вас страдать. Смотреть, видеть, как вы страдаете. А потом, полагаю,
отпустить вас.
добились успеха. Смотрите же - пока не насытитесь!
и спокойным; оно не изменилось. Даже если бы я своим каблуком стер это лицо
в порошок, остались бы глаза, полные слез, которые так и не упали с ресниц,
не потекли по щекам.
выйдет никудышный солдат. Я не могу убивать хладнокровно. Прошу вас,
ступайте к себе наверх, куда угодно, только не оставайтесь здесь. Моя мать
умерла, прежде чем я успел ее запомнить, и я никогда не видел, как плачет
женщина.
громко, но старик Дон, лежа на полу, поднял голову и устремил на меня хмурый
собачий взгляд, проникающий в самую душу, затем потянулся, зевнул, подошел к
кузине Рейчел и положил морду ей на колени. Только тогда она шевельнулась.
Опустила руку и коснулась его головы. Я закрыл дверь и вернулся к камину. Я
взял оба письма и бросил их в огонь.
сказал.
особая, очистительная сила. Ничего не останется. Пепел не в счет.
жизнь была бы иной, если бы вы были кем угодно, но не тем, кто вы есть, и не
любили бы его так сильно, я поговорила бы с вами об этих письмах и об
Эмброзе. Но не стану; уж лучше я смирюсь с вашим осуждением. В конце концов,
это проще для нас обоих. Если позволите мне остаться до понедельника, в