Мальчик кинул стулом. Пятно сожрало
стул, а заодно стол, кровать и книжный шкаф.
Мальчик испугался и стал швырять в пятно книжками,
их и становилось больше. В комнату вошла собачка.
- Готовься! Теперь настал твой черед! - сказало пятно мальчику.
Мальчик испугался, побежал от пятна и бросил в него
коробкой со стиральным порошком.
- Стиральный порошок! Ты убил меня!
- застонало пятно и исчезло.
"Черное пятно".
1.
- Браво! - сказал талисман. - Браво! Не без моего драгоценного участия
(кстати, не слышу слов благодарности!) вы обнаружили один из пяти пальцев.
Всего-то и осталось, хо-хо, найти еще четыре пальца и Ледяной камень. Однако
имейте в виду, что Красная Рука порядком взбешена. Она терпеть не может, когда
кто-то без спросу распоряжается ее пальцами.
- Спорим, что она не взбешена? - в Насте мгновенно пробудилась склонность к
противоречию.
- На что спорим? На корову? На пузырек из-под зеленки? На два использованных
носовых платка? - язвительно поинтересовался талисман. - Загляни в шкатулку,
юная упрямица, и ты поймешь, кто из нас действительно мудр!
Настя приоткрыла шкатулку. Отрубленный палец стремительно вылетел из нее и,
выписывая стремительные зигзаги, замелькал перед нашими лицами. Казалось, он
что-то пишет.
Посреди комнаты вспыхнули огненные буквы:
"ЗНАЙТЕ! СКОРО ВЫ ВСЕ УМРЕТЕ!"
Я невольно вздрогнул. От этих букв повеяло чем-то зловещим. Это была не
простая угроза. Полумесяц недовольно завозился.
- Требую уточнений! Надеюсь, что под "все" не подразумеваются талисманы.
Предупреждаю, что мы, волшебные предметы, пользуемся неприкосновенностью! В
противном случае я отомстю, и моя мстя будет ужасна! - сказал он с
беспокойством.
Однако от пальца никаких уточнений не последовало. Он преспокойно улегся в
шкатулку, поворочался, как старый холостяк, страдающий бессонницей, и отрубился.
Талисман зазвенел от возмущения.
- Бестактная свинья! Бандит! Ты ответишь мне за свои наглые угрозы! Я их не
боюсь! В крайнем случае, я всегда дематерилизуюсь! Не расчитывайте меня
прикончить! - стал выкрикивать полумесяц.
Однако было видно, что он порядком обеспокоен.
"Маленький трус!" - подумал я и стал размышлять, как нам выбраться из
подземелья. Признаться, снова идти по этим коридорам, а потом выбираться на
кладбище к виселицам мне не хотелось.
- Я знаю, о чем ты думаешь, - внезапно сказал талисман проникновенным голосом.
- И о чем? - удивился я.
- Ты думаешь, как я прекрасен, и как жалко тебе будет, если меня сожрут. Не
так ли?
- Разумеется, так, - поспешил подтвердить я.
- Вс" ты врешь! - взвигнул полумесяц. - Я тебя разоблачил! На самом деле тебя
беспокоит только одно: как бы поскорее унести ноги из колодца!
- И как же? - спросил я, решив не ввязываться с ним в спор.
- "Как же, как же?" - хмуро передразнил он. - Запросто. Бросьте гребень.
- И что будет?
- Что будет, то будет. А я, пожалуй, вздремну. Утро вечера мудренее и все
такое прочее в этом духе.
- Разве сейчас вечер? Спорю, что не вечер, - сказала Настя.
- Не спорь со мной, юная упрямица! У нас, талисманов, свои представления о дне
и ночи. Даже если бы солнце шпарило во все лопатки, то и тогда... - не
договорив, полумесяц отрубился и захрапел.
- Имейте в виду, самый короткий путь не всегда самый короткий, - загадочно
пробормотал он сквозь храп.
- Что он хотел этим сказать? - спросила Настя.
Я пожал плечами.
- Представления не имею. Он обожает туманно высказываться.
- Тогда я бросаю гребень! Жаль, хорошая была расчесочка!
И, вытянув руку, Настя осторожно уронила гребень на пол. В тот же миг...
2.
Как читателю вне всякого сомнения известно, гребни бывают различными. Бывают
гребни лесовырастательные. Бросишь такой гребень - и вырастет густая чаща с
буреломом. Бывают гребни горопроизводящие - когда вместо леса образуется
чудовищных габаритов гора (как это произошло с Уральским хребтом и Тянь-Шанем).
Бывают наконец и обычные гребни, предназначенные в основном для ухода за
"нитевидными роговыми производными кожи", то бишь за волосами, но в данном
исследовании они нас не интересуют, как слишком банальные.
Существует, впрочем, еще одна редчайшая разновидность гребней. Я говорю о
гребнях, которые если уронить их, превращаются в лесницы.
Именно такой гребень лежал на стуле, соседствуя с тряпочкой для ухода за
талисманами. Стоило Насте его бросить, как он немедленно трансформировался в
чудовищных размеров лестницу, ведущую на поверхность. Более того, вместе с
лестницей образовался и широкий люк, так что нам осталось только без всяких
хлопот подняться по ней.
Однако Настя и здесь проявила недовольство.
- Никакого сервиса! Я предпочла бы лифт, - сказала она, по рассеянности
задевая и опрокидывая железную бочку с надписью "Яд".
- Лифт так лифт. Я поднимусь наверх один и спущу тебе кабину, - пообещал я,
уворачиваясь от бочки.
- Ну уж нет! Я тут одна не останусь! - спохватилась Настя и быстро стала
карабкаться.
Вынужденный держать под мышкой шкатулку и тяжелый ключ от фараонова саркофага,
я едва за ней успевал. Впрочем, возможно это и хорошо, что между нами была
какая-то дистанция. Во всяком случае мне никто не отдавливал пальцев.
Не буду описывать наше путешествие на поверхность. Оно было не столько
тяжелым, сколько занудным. От однообразных перекладин, еще к тому же светящихся
в темноте, словно протухшие селедочные головы, у меня вскоре замельтешило в
глазах. Естественно, я был очень рад, когда лестница закончилась.
Признаться, я опасался, что мы окажемся на кладбище, но место, куда мы попали,
имело с кладбищем очень мало общего. В равной степени, впрочем, его нельзя было
отнести и к поверхности.
Это была подземная пещера с небольшим зияющим проломом в западной части. Под
ногами у нас скрипел снег. Вокруг, искрящиеся, белоснежные, громоздились глыбы
льда. Стены пещеры были покрыты инеем. С высокого свода свисали длинные
сосульки.
В Потустороннем Мире много таких местечек. Холод и жар, океан и пустыня
спокойно соседствуют здесь на очень ограниченном пространстве. Таковы парадоксы
этого самого зловещего и непредсказуемого из всех миров.
- Настеньке холодно. Настенька простудится! - заявила моя спутница. Изо рта у
нее вырвалось облачко пара.
- Никогда не слышал, чтобы в Потустороннем Мире кто-то заболевал. Смертность
здесь высокая, но совсем по другим причинам, - успокоил ее я.
Девочка с волосами цвета соломы недовольно взглянула на меня.
- Где мы?
- В пещере.
- Сама вижу, что в пещере. В какой пещере?
- В большой пещере. Это все, что я могу сказать. Нас не возили сюда на
экскурсию, - раздраженно ответил я.
Мне не нравилось, когда на меня смотрели, как на постоянного обитателя
Потустороннего Мира, эдакого сталкера по его лабиринтам и задворкам.
И потом, разве вообще можно сказать что-то определенное о Потустороннем Мире?
Каждые несколько лет здесь все меняется, и там, где сегодня была река, завтра
вполне могут появиться горы. Не уверен, что даже Красная Рука имеет над этими
изменениями какую-то власть - вс" здесь происходит само собой и как бы помимо
всего.
Придерживая очки, Настя подняла голову и восхищенно огляделась. Иней и ледяные
глыбы ослепительно сияли, подсвеченные изнутри синеватым свечением пещеры.
- Какая красота! Никогда не видела ничего подобного! - воскликнула она и
отбежав на дюжину шагов, случайно зацепила макушкой одну из сосулек.
В тот же миг сосулька треснула и, задев другие, соседние сосульки, произвела
громкий хрустальный звон, разнесшийся по пещере. Массивные сугробы в правой ее
части зашевелились, и из сугробов поднялись разбуженные мерзляки.
Они были громадные, заиндевевшие от мороза, неповоротливые, с белыми лицами,
покрытыми тонкой корочкой льда. Шаря по воздуху руками, мерзляки взяли Настю в
кольцо.
- Тепло! Мы чуем тепло! Девочка, отдай нам свое тепло! Согрей нас! - стонали
они.
- А-а-а! Настеньке страшно! - завопила она.
- Спорю, что мне тоже страшно. Хотел бы я, чтобы наши шансы были хотя бы
пятьдесят на пятьдесят, - пробурчал я, бросаясь к ней.
Эриксон Стивен
Шилова Юлия
Бажанов Олег
Мороз Александра
Березин Федор
Сапковский Анджей