Чтение 19–й страницы книги ~Тропами горного Черноморья~

ничего не. говорящим нашему самосознанию именем местность слывет и ныне".

Ворчливый Старк раздражен, что и после высочайшего утверждения города
Романовска в 1898 году "иноземцы продолжают торжествовать, и даже
правительственные почта и телеграф именуются Красная Поляна. Удивительно!"

Происходило это потому, что в черте не возникшего еще города Романовска
продолжал существовать поселок Красная Поляна, зарегистрированный во всех
официальных инстанциях.

Мертворожденный "Романовск" так и не привился, а "ничего не говорившее"
уху Старка название "Красная Поляна" прижилось прочно, произносится ласково,
с любовью всеми жителями поселка, и радостно знать, что такое название
всегда будет неотрывно от этого замечательного места.

Старк негодовал не только по поводу восстановления старочеркесских
названий населенных пунктов ("Даховск обратился в Сочи, Святодуховск в
Адлер... Просто позор!"). Он писал:

"Каждый топограф, землемер и турист силятся разыскать точные, по их
мнению, названия рек и гор. Зачем и ради какой славы? И вот к чему эти
розыски приводят: каждая гора и река имеют помногу диких названий и ни
одного русского. Нугай-Гус * моряков обратился в Шугус, а на последних
изданиях пятиверстки появилось новое название Чугуш, а некоторые черкесские
пастухи

*Нугай-Гус морских карт - это, видимо, искаженное название соседней с
Чугушом вершины Ногай-Кушх ("ногайские пастбища". На более поздних картах
это название искажено еще забавнее: получилось "гора Нагой Кошки"),

называют его еще Абаго, Тыбга и Дзитаку*, а следовало бы ее назвать
горой Александра II, а другую - горой Михаила, а третью - горой святых
Константина и Елены" **.

Ехать дальше, как говорится, некуда! Какое счастье, что "топографы,
землемеры и туристы", обруганные Старком, все же "силились разыскать точные
названия" и что краснополянские горы обошлись без императорских,
великокняжеских и святых имен!

Огромной эпопеей развернулась передо мной борьба за Западный Кавказ.

Более полувека лилась здесь кровь. Более полувека свободолюбивые горцы
пытались отстоять свою независимость - и не отстояли. Но их поражение было
вместе с тем и поражением нескольких соседних и дальних держав- любителей
"воевать чужими руками", использовавших борьбу горцев в своих корыстных
целях.

Россия овладела Кавказом. Конечно, это было завоевание, и завоевателем
оказалась страна с деспотическим самодержавным строем. Но в то же время,
хоть и дорогой ценой, горы были избавлены от угрозы завоевания турками и
персами, от перспектив прямого или косвенного порабощения державами Запада.

То, что власть над Кавказом оказалась в единых руках, хоть это и были
жандармские руки поработителя, уже тогда помогало преодолению политической и
хозяйственной раздробленности горских народов.

Россия и в то глухое время обладала более высокой культурой, чем Турция
и Персия. Общение с этой культурой поднимало и материальную и духовную жизнь
народов Кавказа. Русские принесли сюда не только гнет, но и свет - слово
Пушкина и Лермонтова, Толстого и Горького, свет большой науки.

Русь пришла на Кавказ капиталистическая, жаждущая сырья, ищущая рынков
для растущей промышленности.

* Абаго, Тыбга, Дзитаку - все это существующие и ныне названия больших
соседних с Чугушом вершин. Старк напрасно относит их к Чугушу.

** День 21 мая по старому стилю - день молебствия на поляне Кбаадэ -
совпал с церковным праздником святых Константина и Елены.

Горцы, с их патриархальной замкнутостью, стоявшие в стороне от мирового
хозяйства, оказались, по словам Ленина, в стране нефтепромышленников,
торговцев вином, фабрикантов пшеницы и табака.

Россия поработила Кавказ, но Россия же позднее помогла Кавказу и
избавиться от капитализма, шагнуть, обгоняя огромные этапы истории, на
столетия вперед и перейти от недавней родово-племенной старины к передовому
общественному строю.

Факты, с которыми я знакомился в библиотеке, изучая историю Красной
Поляны, почему-то не упоминались ни в одном путеводителе, не встречались мне
и в других новых книгах о побережье. Возможно, что черноморским краеведам и
не все это было известно. А разве не интересно людям, знакомящимся с Красной
Поляной, представить себе, какие драматические события разворачивались здесь
не в таком уж далеком прошлом?

Ведь именно вокруг Поляны концентрически сужалось кольцо всех этих
событий, начиная с бедствий Береговой линии и похода Торнау и кончая
встречей на ней четырех армий. Начало одного из важнейших этапов многолетней
войны и ее завершение связаны с именем Красной Поляны.

Я углублялся в материалы, и у меня в голове складывались все новые и
новые планы моих будущих бесед с туристами. Я пойду на Псеашхо и расскажу
им, что это - путь Торнау, что здесь проходил Мало-Лабинский отряд на поляну
Кбаадэ. Что долина Псоу - место последнего сопротивления горцев Шатилову, а
имя Чугуш - предмет монархических возмущений Старка. И все горы вокруг -
арена эпических событий прошлого...

Сначала я изучал пространство Западного Кавказа. Теперь он предстал
передо мной еще в одном измерении - во времени - и стал еще ближе, понятнее.
Разве не более дорогими становятся все эти лучезарные пляжи Черноморья, все
кручи, леса, реки, когда знаешь его прошлое? Не только для меня. И другие
посетители этого края, познав минувшее, будут лишь сильнее ценить и любить
его землю.

Пройти все тропы - в чащах, в глубях лет, Всю высь и даль запомнить и
обрамить. Срастись с землей, понять в ней каждый след и ощутить, и чтить как
свой обет: Я сам-земли родной глаза и память.

"ПРИРУЧЕНИЕ ХРЕБТА АЧИШХО"

ПЕРВЫЕ ОСЕЧКИ

СОЧИ на этот раз оживленнее: леса строек, рытвины и котлованы,
спрямляется береговое шоссе, создается комфортабельная автострада. И снова
автобус в Поляну - но теперь я гляжу на весь путь по-хозяйски: знаю названия
селений - Первинка, Молдовка, Казачий Брод. Знаю, что не случайно шоссе
забирает левее на водораздельный кряж: это объезд нижнего ущелья Мзымты -
Ахштырской теснины. Вон она, эта дикая поперечная расселина в первой от моря
продольной горной гряде. А жаль, что шоссе прошло не по ней - туристы
увидели бы уголок, по красоте мало уступающий Ахцу!

Радуюсь, что легко опознаю на местности многое из того, о чем читал в
книгах или изучал по картам.

Вот под пологом леса Мелькают узенькие деревца С кремово-розоватыми
стволами и мелкокожистой листвой. Это самшит, знаменитая "кавказская
пальма". Тороплюсь рассказать об этом соседям - по виду туристам, едущим к
нам на турбазу,- удобный случай показать им уже в пути то, о чем завтра
придется упоминать в беседе на базе.

- Самшит узок и мелок не потому, что хил. Медленность роста возмещается
редкой твердостью и прочностью его древесины. Он так тяжел, что тонет в
воде. Из самшита изготовляют подшипники, ткацкие челноки, клише... Больше
пяти миллионов пудов самшитовой древесины было вывезено из Абхазии за
границу в царское время всего за полвека...

У петли перед подъемом к Голицынке шофер останавливает автобус и
предлагает прогуляться. Я рад и смущен: меня уже принимают за экскурсовода,
а я этой тропки не знаю. По счастью, все вокруг так зелено, так ново, что
все лишь любуются и ни о чем не спрашивают. Мой престиж сохранен.

Метров двести тропы, и мы над обрывами Ахштырской расселины.

Известняковые кручи, где-то под ногами неведомые пещеры. Излучины
Мзымты видны вплоть до моря. Какая прелесть в двух шагах от торной дороги! А
многие в автомобилях мчат мимо и не знают об этом. Как просто было бы
подвести шоссе к самому обрыву.

Перед въездом в Ахцу находится новый повод выступить в роли гида: слева
от нас остаются развалины Свято-Троицкого монастыря. К рассказу об этом
прислушиваются не только туристы, но и другие пассажиры, видимо, местные
жители. Возможно, и они не все знают, что монастырь основан в 1902 году
староафонским отцом Маркианом. Душ тридцать монашеской братии прельстилось
тогда этим, как думали, сулившим выгоды "предприятием" - ведь монастырь
строился у дороги, ведущей к "царскому курорту" - Романовску. "Место
бойкое,- рассудили монахи,- будут заезжать именитые гости, перепадут и
царские милости". Но надежды не оправдались. Курорт, не развившись, захирел,
и монахи оказались в глуши, в стороне от дорог,- никакого потока
постояльцев. Пришлось в поте лица добывать себе пропитание - заготовлять
лес, ухаживать за садами, разводить пчел.

Не понравилась такая жизнь, и отшельники, бросив свою обитель,
разбежались.

Но вот и ущелье. Как приятно говорить о его природе и истории, когда
находишься вместе со слушателями в самой теснине! За рассказами о
строительстве дороги ловлю себя на том, что не сразу замечаю новую для меня
июньскую красоту и свежесть ущелья - зелень на его кручах буквально облита
белой пеной цветущего жасмина.

Кто-то из пассажиров показывает вверх на отвесы:

- Вон, вон!

Что там? Где? Говорят о каких-то ломах. Да, я тоже читал, что на скалах
на большой высоте над шоссе рабочими были оставлены два лома. Одни авторы
утверждали, что это было сделано напоказ: дескать, вот над какой высью и
кручей люди трудились. По другим объяснениям, ломы остались в скалах потому,