озабоченных покупательниц: домашние хозяйки, жившие по соседству, да
женщины, желавшие избежать послеполуденной давки. За украшавшими магазин
флагами и материями чувствовалось, что он еще пуст, но во всеоружии
ожидает начала кипучей деятельности, что полы в нем натерты, а прилавки
завалены товарами. Спешащая утренняя толпа текла мимо, не замедляя шага и
едва успевая бросить взгляд на витрины. На улице Нев-Сент-Огюстен и на
площади Гайон, у стоянки извозчиков, в девять часов было всего две
пролетки. Только местные жители, в особенности мелкие торговцы,
взволнованные таким обилием флагов и султанов, собирались группами у
дверей, на тротуарах и, задрав головы, обменивались горькими замечаниями.
Их особенно возмущал фургон, стоявший на улице Мишодьер, перед отделом
доставки на дом, - один из четырех фургонов, которые Муре ввел в обиход:
они были выкрашены в желтые и красные полосы по зеленому фону, и их
лакированные стенки отливали на солнце золотом и пурпуром. Фургон,
блестевший еще свежими, яркими красками, испещренный со всех сторон
названием магазина и, кроме того, объявлениями о дне базара, наконец
тронулся с места; он был нагружен свертками, оставшимися от вчерашнего
дня; прекрасная лошадь побежала крупной рысью. Бодю, весь бледный, следил
с порога "Старого Эльбефа" за проезжавшим мимо фургоном, который вез по
городу ненавистное, окруженное звездным сиянием название: "Дамское
счастье".
как появлялась покупательница, среди служителей, ожидавших у подъезда,
начиналось движение. Они были все в одинаковых ливреях - светло-зеленых
брюках, таких же куртках и полосатых, красных с желтым, жилетах. Здесь же
находился инспектор Жув, отставной капитан, в сюртуке и белом галстуке,
при всех своих орденах, как бы свидетельствовавших о его безукоризненной
честности; он приветствовал дам вежливо и степенно, наклоняясь к ним,
чтобы указать нужный отдел, после чего они исчезали в вестибюле,
превращенном в восточную гостиную.
которых покупательницы приходили в восторг. Мысль эта принадлежала Муре.
Он первый закупил на Востоке, на очень выгодных условиях, партию старинных
и новых ковров. Такие редкостные ковры до сих пор продавались только
антикварами и притом очень дорого; теперь он наводнял ими рынок, он их
уступал почти что по себестоимости, но они служили ему блистательной
декорацией, которая должна была привлечь новых покупательниц - знатоков
искусства. Эта гостиная, созданная исключительно за счет ковров и портьер,
развешанных по указаниям Муре, была видна еще с площади Гайон. Потолок ее
был затянут смирнскими коврами, затейливые рисунки которых выделялись на
красном фоне. По четырем стенам свешивались портьеры: желтые в зеленую и
алую полоску портьеры из Карамани и Сирии; портьеры из Курдистана,
попроще, шершавые на ощупь, как пастушечьи бурки; затем ковры, которые
могли бы служить для обивки стен, узкие ковры из Тегерана, Исфагани и
Керманшаха, широкие шемаханские и мадрасские ковры, с разбросанными по ним
причудливыми пионами в цвету и пальмами, - фантазия, взращенная в садах
мечты. На полу - снова ковры; он был словно усыпан жирными завитками
шерсти: в центре помещался великолепный ковер из Агры - по белому фону с
широким нежно-голубым бордюром разбегались бледно-лиловые узоры, созданные
изысканным воображением. Повсюду чудеса: ковры из Мекки с бархатистыми
отливами, дагестанские коврики для молитвы, испещренные символическими
знаками, курдистанские ковры, усеянные пышными цветами; наконец, в углу
громоздилось множество дешевых ковров из Гердеса, Кулы и Киршера,
сваленных в кучу и продававшихся от пятнадцати франков и дороже. Вестибюль
этот напоминал палатку какого-то паши, любителя роскоши; он был уставлен
креслами и диванами, обтянутыми верблюжьим мехом, скроенным в виде пестрых
ромбов или усеянным наивными розами. Турция, Аравия, Персия, Индия
выставили здесь напоказ сокровища своих опустошенных дворцов, ограбленных
мечетей и базаров. В поблекшем рисунке старинных ковров преобладали
рыжевато-золотистые цвета, а их потускневшая яркость сохраняла теплые
сумеречные отсветы потухающих углей, прекрасные красноватые тона старинных
живописцев. Над роскошью этого варварского искусства, среди острого
запаха, занесенного старыми шерстяными тканями из родных стран, полных
солнца и грязи, реяли видения Востока.
понедельника; проходя в восемь часов утра через восточную гостиную, она в
изумлении остановилась, не узнавая входа в магазин; убранство этого
гарема, устроенного на самом пороге, ошеломило девушку. Служитель проводил
ее на чердак и вверил попечению г-жи Кабен, на обязанности которой лежали
уборка и присмотр за комнатами, в которых жили продавщицы; та водворила
Денизу в седьмой номер, куда уже был внесен ее сундучок. Это была узкая
келья-мансарда с маленьким окошком, выходившим на крутую крышу. В комнате
стояла небольшая кровать, шкаф орехового дерева, туалетный столик и два
стула. Двадцать подобных комнаток тянулось вдоль коридора, выкрашенного в
желтый цвет и напоминавшего монастырь; из тридцати пяти продавщиц магазина
здесь жили двадцать, не имевших семьи в Париже; остальные пятнадцать
устроились вне магазина, причем некоторые из них - у теток или двоюродных
сестер, существовавших только в их воображении. Дениза немедленно сняла
тонкое шерстяное платье, обветшавшее от чистки и заштопанное на рукавах, -
единственное, привезенное ею из Валони, - и облачилась в форменную одежду
своего отдела - черное шелковое платье; оно было подогнано по ее фигуре и
лежало, в ожидании ее, на постели. Платье это было ей все же немного
велико и широковато в плечах. Но Дениза так торопилась и волновалась, что
забыла о кокетстве и не стала задерживать внимание на таких мелочах.
Никогда еще не было у нее шелкового платья. Спускаясь по лестнице,
чувствуя себя разряженной и скованной, она поглядывала на блестящую юбку,
и ей было стыдно ее шумного шуршания.
говорила резким голосом:
я была уже одной ногой в вестибюле.
этого зависела очередь обслуживания покупательниц. Продавщицы
расписывались на грифельной доске в порядке прихода в магазин; после
каждой покупательницы девушка переносила свое имя в конец списка. Г-жа
Орели решила, что права Маргарита.
усмехнулись. Как можно вырядиться таким чучелом! Дениза неловко подошла к
доске, чтобы записаться; она оказалась последней. Тем временем г-жа Орели
с неудовольствием осматривала ее и наконец, не выдержав, заметила:
сузить... Да и вообще вы не умеете одеваться. Подите-ка сюда; я вас
немного приведу в порядок.
дверцами шкафов, набитых готовыми нарядами. Большая комната, уставленная
зеркалами и обшитая панелью из резного дуба, была устлана триповым ковром
в больших разводах и походила на заурядный зал гостиницы, через который
проходит непрекращающийся людской поток. Приказчицы, одетые в обязательные
шелковые платья, еще увеличивали это сходство; они прогуливались с
профессионально-любезным видом и никогда не пользовались той дюжиной
стульев, которые предназначались только для покупательниц. У всех этих
девиц между двумя петельками корсажа виднелся, словно вонзенный в грудь,
большой, торчащий острием вверх карандаш, а из кармана белым пятном
высовывалась чековая книжка. Многие отваживались даже носить драгоценности
- перстни, брошки, цепочки; но при вынужденном однообразии туалета
единственным подлинным предметом их кокетства, роскошью, в которой они
соперничали друг с другом, были волосы, лишенные всяких украшений, густые,
дополненные в случае надобности накладками и шиньонами, тщательно
причесанные и завитые напоказ.
мере у вас не будет горба... А волосы-то! Можно ли так себя уродовать? Они
могут служить вам прекрасным украшением, если только вы того пожелаете.
оттенка, доходившие до пят; ей стоило большого труда как следует
причесаться, и потому она ограничивалась тем, что скручивала их в пучок и
скрепляла роговым гребнем. Клара, раздосадованная дикой грацией этих
волос, принялась потешаться над ее прической - уж очень криво сидит у нее
пучок. Она знаком подозвала продавщицу из бельевого отдела, девушку с
широким, приятным лицом. Два смежных отдела пребывали в постоянной вражде,
но девицы находили общий язык, если представлялся случай над кем-нибудь
посмеяться.
Клара, которую Маргарита подталкивала локтем, делая вид, будто задыхается
от смеха.
вспомнила, как ей самой приходилось тяжело в первые месяцы службы.
смущении. Дениза, слышавшая все это, проводила ее благодарным взглядом, а
в это время г-жа Орели вручила девушке выданную на ее имя чековую книжку и
сказала:
усвоить обычаи магазина: ждите своей очереди, чтобы заняться с
покупательницей. Сегодня предстоит трудный день, зато легко будет
выяснить, на что вы годны.
готового платья всегда бывало мало народу. Приказчицы, вялые и
неподвижные, щадили свои силы в ожидании утомительной послеобеденной
Лукин Евгений
Конюшевский Владислав
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Мурич Виктор