термитных факелов, горевших в любой среде. Когда закрывал ящик, рыбак
проворно сунул руку, выхватив брусок стали.
сквозь материал. Упаковывая рюкзак, он несколько раз подходил к окну, чтоб
посмотреть на море. Они давно шли чистым морем, и чувствовалось по воздуху,
который потяжелел, что собирается гроза. Было еще довольно светло, солнце
только садилось.
с небольшого, но морского судна, пересаживался в обыкновенную лодку и делал
это перед ураганом. Нелепо было назвать это трусостью. Напротив: нужно было
здорово понадеяться на себя и на свою лодку, чтоб решиться на
самостоятельное плавание. Уж не говоря о том, что надо было понимать море в
любую погоду и иметь охоту тягаться с ним. Но по тому, как вел себя рыбак,
создавалось впечатление, что он, пересаживаясь, обретал большую
устойчивость, чем они. Поэтому Суденко и сказал ему, что думал.
что и вы проскочите. А шхерами я лучше сам пройду. Потому что знаю, как ими
ходить.
под фуфайкой пояс с патронами. Одет он был легко для ночного плавания, и в
прорехах штанов просвечивало смуглое тело. Все рыбаки Полыньи были так
одеты: им нужно было ощущать свое тело как нагое. Во всем, что делал сейчас
рыбак, было непридуманное, настоящее. Это был самый настоящий рыбак. Может,
это и было в нем главное.
расклеился и, чиркнув по пальцу ножом, его залепил. - Это для жены, - сказал
он, подмигнув. - Чтоб ее любовь не отсохла.
обмотанное по стволу куском полотенца, опустил тяжелый мешок. Рыбак подсосал
топливо, потянул шпагат - мотор сразу завелся. Суденко придержал конец, чтоб
лодку не бросило под винт, опустил - рыбака словно сдуло в море. Там его
лодка обрела ход и пошла наискось, ложась грудью на волну, ясно различаясь
против стены синего воздуха, поднимавшегося на востоке.
можно было решить и в порту... Что он выяснял тут, лежа на койке? Какие
отношения связывали его с Володей?
жизни. Вполне естественная, так как Марченко после травмы бросил водолазное
дело. Что знал об этой его жизни Суденко? Знал, что Володя работал в
Маресале - кажется, на грузовике. Как будто любил здесь какую-то девушку. А
может, был на ней женат. Ничего за эти месяцы выяснить о нем не успел. Но
если откровенно, его не интересовала личная жизнь Володи. Казалось,
интересовало лишь то, что связывало прежде: годы военной службы, море. Но
когда вспоминал что-либо из тех лет, все связывалось с кем-либо другим, не с
Марченко. Так оно, впрочем, и было: вечно Володя рвался работать в одной
паре с ним, и вечно их разделяли. Служба для них сложилась неодинаково:
Суденко получал одни благодарности, а Марченко - замечания и выговоры. Не
потому, что был плохой водолаз, а потому, что слишком увлекался. Любил воду,
как говорят. Но что значит - воду любить? Воде это безразлично. Там надо
иметь трезвую голову и спокойное сердце. Поэтому всегда казалось, что Володи
не хватит в последний момент, и от самой интересной работы его отстраняли.
Не попал, например, на пробные спуски и так далее. Даже то, что Володя
однажды спас жизнь командиру отряда, не изменило общего к нему отношения. В
дружбе он тоже был неудержим. Подражал даже в мелочах: если девушка
нравилась Суденко, то в нее немедленно влюблялся Марченко. Такая его
особенность только мешала дружить. Были ли они друзья? Так их называли все,
так и осталось. Может, если б встретились теперь, то вообще бы разошлись.
Некогда узнал, что Марченко нет, что он утонул в Полынье, - появилось
ощущение потери. И сегодня он покривил душой, сказав, что спускался только
из-за "Шторма". Было бы глупо рисковать жизнью, чтоб увидеть пароход. И
глупо вдвойне из-за этого погибнуть.
16
время изменить глубину, поднять девушку еще на десять метров. Он убавил
давление на одну атмосферу. Перевел рычажок барокамерной связи и приложил
ухо к телефону, расслышав едва заметное дыхание. С облегчением выключил
динамик.
водолазы. Притом в костюме, со всеми мерами против кессонной болезни. А не
путем свободного всплытия, в каком-то диковинном пузыре.
если его нигде нет? Оранжевые пузырьки под пароходом... Из этой дырки на
дне? Каньон силуэтом похож на кратер... Пузырь выдохнул вулкан? Как же в
него мог попасть "Шторм", если пузырь при всплытии улетучивается? И не
только попал, но и каким-то образом спустился в оболочке на дно. Такого не
может быть.
воду какой-то стихийной силой. Притом с такой скоростью, что воздух, не
успев из пего выйти, каким-то образом сохранился. Такое невозможно в обычной
воде. Разве что в особой среде, отличающейся плотностью и скоростью
движения. Положим, в течении. Но когда пароход выпал из течения, воздух из
него начал выходить. Тут безусловно одно: если о воздух вышел весь, то
пароход был бы раздавлен. Допустим, как-то дотянул до дна, сел. И тут
"Шторм" окутал газ, который под действием глубины приобрел свойство
материальной оболочки. Можно ли всерьез согласиться, что выброс
вулканического газа, совпав с приземлением "Шторма", оформил пароход таким,
какой он сейчас? Все это так же непознаваемо, как рождение Земли. Поэтому
тебя не интересует тайна "Шторма". Но ты ею воспользуешься.
найдешь среди вихрей, водоворотов, течений? Юрка прав: с девушкой вышло
случайно. Больше такое не повторишь. Но суть в другом: покидая корабль, люди
совершают самоубийство. Шар не продувается, море его давит - никакой защиты
под оболочкой нет. Даже если допустить, что они не задохнулись в пузырях, то
погибли от кессонной болезни. Никакой механик не мог прокричать. Просто
почудилось...
необычная, покрытая газовой оболочкой, имеющей твердость стали. Давление
внутри парохода понижено. Должно быть, газом можно дышать. Иначе бы девушка
не поднялась живая. Отсюда вывод, он прямо напрашивается: если девушка
выпрыгнула не последняя, то там, в корабле, остались живые люди.
подлодка: он не имеет собственных средств, обеспечивающих спасение. Шлюзовой
камеры там нет, чтоб вывести людей. И колокол к нему не подведешь. К нему
вообще нельзя подступиться. Только в одном случае спасение может иметь
пользу: если поднять пароход, сохранив все как есть. Поэтому главное, что ты
выделяешь сейчас и на чем останавливаешься окончательно: подъем "Шторма".
Только не говори об этом Маслову, водолазному специалисту отряда. Но Маслова
здесь нет.
схожую модель. Справочник, графа: "Лоцманские, рыболовные суда". Есть
"Волна", затонувшая на косе. "Шторм" намного тяжелей. Примерно тонн
девятьсот. Но это лишь вес болванки, которая давит на воду. Л пароход теперь
слит с глубиной. Запись глубиномера: "120 метров". Ровная глубина каньона.
Выяснили наконец. И получается... Если грубо, приблизительно, полторы тысячи
тонн. Отрывной вес "Шторма"... Где ты найдешь такую силу? Нужно как минимум
два понтона по девятьсот тонн. Нужен килектор - спусковая база. Нужно
собрать половину глубоководников страны, чтоб успеть вовремя. Нужен
технологический проект. Ничего этого у тебя нет.
фантастическая, как и сам "Шторм". И направление к ней есть. Выход хотя бы в
том, что никакие понтоны тебе не нужны.
уже с понтоном лежит... Затонувший, он лежит в таком виде, что позавидует
любой надводный кораблик: чистый, опрятный, сухой. "Шторм", захороненный
заживо, имеет собственные силы, чтоб себя поднять. Несчастье, этот
дьявольский пузырь, в который попал, и есть надежда "Шторма".
Шилова Юлия
Мурич Виктор
Перумов Ник
Доставалов Александр
Никитин Юрий
Майер Стефани