Он так и не нашел в жизни своего литературного идеала. В жизни обычно все
складывается вопреки мечтам.
Подругой ключика стала молоденькая, едва ли не семнадцатилетняя, веселая
девушка, хорошенькая и голубоглазая. Откуда она взялась, не имеет значения. Ее
появление было предопределено.
Только что, более чем с двухлетним опозданием, у нас окончательно установилась
советская власть, и мы оказались в магнитном поле победившей революции, так
решительно изменившей всю нашу жизнь.
Впервые мы почувствовали себя освобожденными от всех тягот и предрассудков
старого мира, от обязательств семейных, религиозных, даже моральных; мы опьянели
от воздуха свободы: только права и никаких обязанностей. Мы не капиталисты, не
помещики, не фабриканты, не кулаки. Мы дети мелких служащих, учителей, акцизных
чиновников, ремесленников.
Мы - разночинцы.
Нам нечего терять, даже цепей, которых у нас тоже не было.
Революция открыла для пас неограниченные возможности.
Может быть, мы излишне идеализировали революцию, не понимая, что и революция
накладывает на человека обязательства, а полная, химически чистая свобода
настанет в мире еще не так-то скоро, лишь после того, когда на земном шаре
разрушится последнее государство и "все народы, распри позабыв, в единую семью
соединятся".
Но тогда нам казалось, что мы уже шагнули в этот отдаленный мир всеобщего
счастья.
Некоторые из нас ушли из своих семейств и поселились в отдельных комнатах по
ордерам губжилотдела. Мы были ближе к Фурье, чем к Марксу. Образовалась коммуна
поэтов.
В реквизированном особняке при свете масляных и сальных коптилок мы читали по
вечерам стихи, в то время как в темных переулках города, лишенного
электрического тока, возле некоторых домов останавливались автомобили ЧК с
погашенными фарами и над всем мертвым и черным городом светился лишь один ярко
горевший электричеством семиэтажный дом губчека, где решались судьбы последних
организаций, оставленных в подполье бежавшей из города контрреволюцией, а утром
па стенах домов и на афишных тумбах расклеивались списки расстрелянных.
Я даже не заметил, с чего и как начался роман ключика. Просто однажды рядом с
ним появилась девушка, как нельзя более соответствующая стихам из "Руслана и
Людмилы":
милый - о друзья! Не верьте им: они лукавы! Страшитесь, подражая мне, их
упоительной отравы",
дело в том, что я считаю хорошую литературу такой же составной частью
окружающего меня мира, как леса, горы, моря, облака, звезды, реки, города,
восходы, закаты, исторические события, страсти и так далее, то есть тем
материалом, который писатель употребляет для постройки своих произведений.
летучей гряды облаков, лунной ночи, чувыканья соловьев, даже чумы.
Я его цитирую, так же как цитирую множество других прекрасных авторов и явлений
природы.
на кусок. Хотя ртуть в обычных земных условиях существует как шарик.
Так что примиритесь с этой моей манерой; почему же мне не цитировать других в
том случае, когда я сам не могу создать лучшего?
Итак:
выяснилось позже и нанесло ключику незаживающую рану, что оставила неизгладимый
след на всем его творчестве, сделала его гениальным и привела в конце концов к
медленному самоуничтожению. Это стало вполне ясно только теперь, когда ключика
уже давно не существует на свете и только его тень неотступно следует за мною.
Мне кажется, что я постиг еще не обнаруженную трагедию ключика.
в минуты нежности. Они были неразлучны, как дети, крепко держащиеся за руки. Их
любовь, не скрытая никакими условностями, была на виду у всех, и мы не без
зависти наблюдали за этой четой, окруженной облаком счастья.
Не связанные друг с другом никакими обязательствами, нищие, молодые, нередко
голодные, веселые, нежные, они способны были вдруг поцеловаться среди бела дня
прямо па улице, среди революционных плакатов и списков расстрелянных. Они
осыпали друг друга самыми ласковыми прозвищами, и ключик, великий мастер слова,
столь изобретательный в своих литературных произведениях, ничего не мог
придумать более оригинального, чем "дружочек, друзик".
Он бесконечно спрашивал:
- Скажи, ведь ты мой верный дружок, дружочек, грузик?
На что она также, беспечно смеясь, отвечала:
- А ты ведь мой слоненок, слоник?
Никому в голову не могло прийти, что в это время у ключика в семье разыгрывается
драма. Считалось, что всякого рода семейные драмы ушли в прошлое вместе со
старым миром. Увы, это было не так.
Семья ключика собиралась уезжать в Польшу, провозглашенную независимым
государством. Поляки возвращались из России на родину. И вдруг оказалось, что
ключик решительно отказывается ехать с родителями. Несмотря на то, что он всегда
даже несколько преувеличенно гордился своим шляхетством, он не захотел променять
революционную Россию на панскую Польшу.
В упрямстве ключика его семья обвинила девушку, с которой ключик не хотел
расстаться. Мать ключика ее возненавидела и потребовала разрыва. Ключик
отказался. Властная полька, католичка, "полесская ведьма" прокляла сына,
променявшего Польшу на советскую девушку, с которой ключик даже не был обвенчан
или, в крайнем случае, зарегистрирован.
Произошла драматическая сцепа между матерью и сыном, который до этого случая был
всегда почтительным и послушным. Но вдруг взбунтовался. В нем заговорила
материнская кровь. Нашла коса на камень.
Семья ключика уехала в Польшу. Ключик остался. Его любовь к дружочку не изменила
наших отношений. Но теперь нас уже было не двое, а трое. Впрочем, когда нас
перевели в Харьков на работу в Угросту для укрепления пропагандистского сектора,
дружочек на некоторое время осталась в Одессе, так что самые тяжелые, голодные
дни не испытала, но времена переменились и скоро она перебралась к ключику в
Харьков. Мы жили втроем, нанимая две комнаты на углу Девичьей и Черноглазовской,
прельстивших нас своими поэтическими названиями.
Дела наши поправились. Мы прижились в чужом Харькове, уже недурно зарабатывали,
иногда вспоминая свой родной город и некоторые проказы прежних дней, среди
которых видное место занимала забавная история брака дружочка с одним солидным
служащим в губпродкоме. По первым буквам его имени, отчества и фамилии он
получил по моде того времени сокращенное название Мак. Ему было лет сорок, что
делало его в наших глазах стариком. Он был весьма приличен, вежлив, усат,
бородат и, я бы даже сказал, не лишен некоторой приятности. Он был, что
называется, вполне порядочный человек, вдовец с двумя обручальными кольцами на
пальце. Он был постоянным посетителем наших поэтических вечеров, где и влюбился
в дружочка.
вышла замуж за Мака и уже переехала к нему.
Она нежно обняла ключика, стала его целовать, роняя прозрачные слезы, объяснила,
что, служа в продовольственном комитете, Мак имеет возможность получать продукты
и что ей надоело влачить полуголодное существование, что одной любви для полного
счастья недостаточно, но что ключик навсегда останется для нее самым светлым
воспоминанием, самым-самым ее любимым друзиком, слоником, гением и что она не
забудет нас и обещает нам продукты.
Манон Леско и что тут уж ничего не поделаешь.
Ключик в роли кавалера де Гри" грустно поник головой. Он начитался Толстого и
был непротивленцем. Я же страшно возмутился и наговорил дружочку массу
неприятных слов, на что она, весело смеясь, блестя голубыми глазами, сказала,
что понимает, какую глупость совершила, и согласна в любой миг бросить Мака, но
только стесняется сделать это сама. Надо, чтобы она была насильно вырвана из рук
Мака, похищена.
- Это будет так забавно,- прибавила она,- и я опять вернусь к моему любимому
слоненку.
авантюрам, то похищение дружочка я взял на себя как наиболее отчаянный из всей
нашей компании.
В условленное время мы отправились с ключиком за дружочком. Ключик остался на
улице, шагая взад-вперед перед подъездом, хмурый, небритый, нервный, как
ревнивый гном, а я поднялся по лестнице и громко постучал в дверь кулаком.
Дверь открыл сам Мак. Увидев меня, он засуетился и стал теребить бородку, как бы
предчувствуя беду.
Вид у меня был устрашающий: офицерский френч времен Керенского, холщовые штаны,
деревянные сандалии на босу ногу, в зубах трубка, дымящая махоркой, а на бритой
голове красная турецкая феска с черной кистью, полученная мною по ордеру вместо
шапки в городском вещевом складе.
Не удивляйтесь: таково было то достославное время - граждан снабжали чем бог
послал, но зато бесплатно.
- Видите ли...- начал Мак, теребя шнурок пенсне.
- Слушайте, Мак, не валяйте дурака, сию же минуту позовите дружочка. Я вам
покажу, как быть в наше время синей бородой! Ну, поворачивайтесь живее!
- Дружочек! - блеющим голосом позвал Мак, и нос его побелел.
- Я здесь,- сказала дружочек, появляясь в дверях буржуазно обставленной
комнаты.- Здравствуй.
- Я пришел за тобой. Нечего тебе здесь прохлаждаться. Ключик тебя ждет внизу.
- Позвольте...- пробормотал Мак.
- Не позволю,- сказал я.
Березин Федор
Ильин Андрей
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Роллинс Джеймс