еще? И он будет теперь знать, как вести себя с настоящими людьми. На,
выпей... Скажу тебе, ты достойный шляхтич. Так дьявольски хитро вести себя и
так мужественно ждать всех трех выстрелов - на это способен не каждый. И
хорошо, что ты так благороден - ведь ты мог убить его двумя оставшимися
пулями и не сделал этого. Теперь моя хата до последнего креста благодарна
тебе.
это что-то нечеловеческое.
кричать про деньги, кроме него. Ты же, наверное, слышал, что он сватался к
Надзейке и получил "гарбуза"*. Я уверен, что пан Андрэй более обеспеченный
человек, чем Яноуские. У него голова, работа и руки, а у последней женщины
их рода - майорат, на котором нужно сидеть, как собака на сене, и подохнуть
от голода на сундуке с деньгами.
нужно молчать. Это не делает чести Вароне - дьявол с ним, он каторги
заслуживает, но это не делает чести и вам, и девушке, имя которой трепал
пьяным языком этот шут... Ну, а мне тем более. Единственный, кто вел себя
как мужчина, это пан Беларэцки, а он, как и положено настоящему мужчине, не
будет болтать.
что в округе никто и словом не обмолвился об этом случае.
прийти в себя после всего. Поэтому отказался.
прятался за тучами,и какой-то неопределенный, болезненно-серый свет заливал
пустошь. Иногда под порывами ветра шелестел сухой вереск, затем наступала
полная тишина. Огромные стоячие камни попадались у дороги. Угрюмая это была
дорога. Тени от камней разрастались, ложились на нее. Все вокруг было мрачно
и уныло. Меня стало клонить ко сну, и я ужаснулся от одной только мысли,
какой долгий путь мне предстоит: идти в обход парка, мимо Волотовой прорвы.
Не лучше ли снова пойти напрямик через пустошь и отыскать потайной лаз в
ограде?
грязи, выбрался на сухое место, потом снова влез в грязь и наконец уперся в
длинное и узкое болото. Ругая себя за то, что сделал большой крюк, я взял
влево к зарослям на берегу реки (я знал, что там должно быть суше, так как
река обычно сушит землю на своих берегах), вскоре выбрался на ту же
тропинку, по которой шел к Дубатоуку, и, очутившись в полуверсте от его
дома, пошел вдоль зарослей в направлении Болотных Ялин. Впереди, версты за
полторы, уже вырисовывался парк, когда какое-то непонятное предчувствие
остановило меня: то ли нервы мои, взвинченные в этот вечер выпивкой и
опасностью, то ли какое-то шестое чувство подсказали мне, что я не один на
равнине.
шаг и вскоре обошел болотистый язык, куда недавно влез и который преграждал
путь. Получилось так, что я стоял почти возле кустов, прямо передо мной в
версте был парк Болотных Ялин. Болотистая лощина шириной метров в десять
отделяла меня от того места, где я находился минут сорок назад и где угодил
в грязь. За лощиной лежала пустошь, ровно освещенная все тем же мерцающим
светом, а за нею - дорога. Обернувшись, я увидел далеко справа мигающий
огонек в доме Дубатоука, мирный и розовый; а слева, тоже далеко, за
пустошами, темнела стена Яноуской пущи. Она была очень далеко, на границе
пустошей и болот.
оно сейчас ближе. Но я не хотел верить предчувствию: должна быть какая-то
реальная причина для такого душевного состояния. Я ничего не видел
подозрительного, ничего не слышал. Что же это могло быть, откуда этот
сигнал? Я лег на землю, прижался ухом и ощутил равномерное подрагивание. Не
скажу, что я очень смелый человек, инстинкт самосохранения у меня, возможно,
развит даже сильнее, чем у других, но я всегда был очень любознателен. Я
решил подождать и вскоре был вознагражден. Со стороны леса по пустошам
довольно стремительно двигалась какая-то темная масса. Поначалу я не мог
догадаться, что это такое. Потом услышал дробный и ровный топот копыт.
Шелестел вереск. Затем все исчезло, масса, вероятно, спустилась в какую-то
ложбину, а когда появилась снова - топот пропал. Она мчалась бесшумно,
словно плыла в воздухе, приближалась все ближе и ближе. Еще миг, и я весь
подался вперед. В волнах слабого прозрачного тумана четко вырисовывались
силуэты всадников, мчавшихся бешеным галопом, только конские гривы
развевались по ветру. Я начал считать их и насчитал двадцать. Двадцать
первый скакал впереди. Я еще сомневался, но вот ветер принес откуда-то
издалека звук охотничьего рога. Холодный сухой мороз прошел по моей спине.
Развевались по ветру плащи-велеисы, всадники прямо, как куклы, сидели в
седлах, и ни звука не долетало оттуда. Именно в этом молчании и был весь
ужас. Какие-то светлые пятна плясали в тумане. А двадцать первый скакал
впереди, не шевелясь в седле, глаза его закрывала низко надвинутая шляпа с
пером, лицо было мрачное и бледное, губы поджаты.
тонкие, лохматые снизу ноги коней какой-то неизвестной породы.
вперед, мчались серые, призрачные всадники.
теперь идут им по мою душу. Они остановились, так же безмолвно, возле того
места, где я угодил в болото. До них было не больше двух десятков метров
через топь, я даже видел что их кони, туманные кони, вороной и пестрой
масти, но не слышал ни единого звука, только иногда где-то возле пущи
приглушенно пел рог. Я увидел, что один из них наклонился в седле, посмотрел
на следы и снова выпрямился. Вожак махнул рукой в ту сторону, куда я пошел,
огибая ложбину, и охота помчалась. Еще минут пятнадцать, и она, обогнув
ложбину, будет здесь. Холодная злость кипела в моем сердце: ну нет,
привидения вы или кто еще, но я вас встречу надлежащим образом!.. Револьвер,
шесть патронов - и поглядим. Я быстро сунул руку в карман, и... холодный пот
выступил у меня на лбу: револьвера не было. Только тут я вспомнил, что
оставил его дома, в ящике стола.
минут они будут здесь. Местность неровная. Кое-где есть болотца, которые я
могу перебежать по кочкам, а всадники побоятся увязнуть на лошадях. Таким
образом, я смогу запутать следы. Хотя если они привидения, то перелетят
опасные места по воздуху.
своих шагов, и пошел, поначалу крадучись, а потом, когда ложбина скрылась за
кустами, быстрее. Я петлял, бежал по вереску, ноги мои намокли от росы.
Вначале я направился вдоль ложбины, потом в кустах круто свернул к Болотным
Ялинам. Я бежал по воде и грязи - разве мог я теперь обращать внимание на
такие мелочи? Вскоре я снова был на тропинке и, когда обернулся, увидел
дикую охоту уже на этой стороне болота. Она с тупым упрямством двигалась по
моим следам. Погоня мчалась, гривы и плащи развевались в воздухе.
показал такой класс бега, какого не показывал никогда до этого и, пожалуй,
никогда после. Я мчался так, что ветер свистел в ушах, жгло в легких, ел
глаза пот. А погоня за моей спиной хоть и медленно, но приближалась. Вскоре
мне уже казалось, что я упаду и больше не поднимусь (я и в самом деле два
раза споткнулся), но бежал, бежал, бежал. Медленно, очень медленно
приближался темный парк, а топот звучал все ближе и ближе.
напрямик, через ямы и овраги, огибая холмы, на которых меня могли заметить.
Топот звучал то ближе, то дальше, то слева, то справа. Не было времени
оглядываться, но я все же глянул из кустов. Они, люди дикой охоты, летели за
мной в молочном низком тумане.
звенел под копытами. И над ними, в лоскутке чистого неба, горела одинокая
острая звезда.
по дну. Канава была недалеко от ограды. Я вылез из нее и одним прыжком
достиг ограды. Они были в каких-нибудь двадцати саженях от меня, но немного
замешкались, потеряв след, и это дало мне возможность пролезть в едва
заметный лаз и укрыться в сирени. В парке было совсем темно, и поэтому,
когда они промчались мимо меня по тропе, я не смог их разглядеть. Но я
хорошо расслышал, как главный простонал: "К прорве..."
как овечий хвост, но я быстро вскочил, зная, что сидеть после бега нельзя. Я
хорошо понимал, что получил лишь отсрочку. Они могут быстрее домчать до дома
окольным путем, чем я дойду до него напрямик. И я побежал снова. Ноги мои
были изранены до крови, несколько раз я падал, зацепившись за корни, еловые
лапы хлестали меня по лицу. Громада дворца выросла передо мной совсем
неожиданно, и одновременно я услышал топот копыт где-то впереди. Они снова
звучали, они гремели так часто, что я чувствовал кожей: они мчат невероятно
быстрым галопом.
которая сейчас, наверное, умирала от страха. Я должен быть там, там было и
мое оружие.
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Корнев Павел
Конан-Дойль Артур
Никитин Юрий