Чтение 19–й страницы книги ~Алхимик~

-- Идет война. Мне не пересечь пустыню.

Алхимик спешился и знаком пригласил Сантьяго войти в
шатер, -- точно такой же, как и у всех жителей оазиса, если не
считать убранного со сказочной роскошью шатра вождей. Сантьяго
искал взглядом тигли и горн, стеклянные алхимические реторты,
однако ничего не нашел, кроме нескольких растрепанных книг и
покрывавших ковер листов с какими-то таинственными рисунками.

-- Садись, я приготовлю чаю, -- сказал Алхимик. --
Поужинаем этими ястребами.

Юноша подумал, что это те самые птицы, которых он накануне
видел в небе, но вслух не сказал ни слова. Алхимик растопил
очаг, и вскоре шатер заполнился ароматом жареной дичи. Он был
вкуснее дыма наргиле.

-- Зачем ты хотел меня видеть?

-- Все дело в знаках. Ветер рассказал мне, что ты придешь
и что тебе потребуется моя помощь.

-- Нет, это не я, это другой путник -- англичанин. Это он
искал тебя.

Прежде чем он меня найдет, ему предстоит много других
встреч. Однако он на верном пути. Он смотрит уже не только в
книги.

-- А я?

-- Если ты чего-нибудь хочешь, вся Вселенная будет
способствовать тому, чтобы желание твое сбылось, -- повторил
Алхимик слова старого Мелхиседека, и юноша понял, что
повстречал еще одного человека, который поможет ему следовать
Своей Стезей.

-- Ты будешь меня учить? -- спросил он.

-- Нет. Ты уже знаешь все, что нужно. Я лишь сделаю так,
чтобы ты добрался до цели и дошел до своих сокровищ.

-- Но в пустыне идет война, -- повторил Сантьяго.

-- Я знаю пустыню.

-- Я уже нашел свое сокровище. У меня есть верблюд,
деньги, которые я заработал, торгуя хрусталем, и еще полсотни
золотых. Теперь на родине я стану богачом.

-- Однако все это ни на шаг не приближает тебя к
пирамидам, -- напомнил Алхимик.

-- У меня есть Фатима. Это сокровище стоит всего
остального.

-- От нее до пирамид тоже далеко.

Они замолчали и принялись за еду. Алхимик откупорил
бутылку и налил в стакан Сантьяго какой-то красной жидкости.
Это оказалось вино, равного которому юноша в жизни своей не
пробовал. Однако Закон запрещает пить вино.

-- Зло не в том, что входит в уста человека, а в том, что
выходит из них, -- сказал Алхимик.

От вина Сантьяго повеселел. Но хозяин по-прежнему внушал
ему страх. Они сидели рядом у входа в шатер и глядели, как
меркнут звезды при свете полной луны.

-- Выпей еще -- это отвлечет тебя, -- сказал Алхимик,
который заметил, как подействовало вино на юношу. -- Наберись
сил, как подобает воину перед битвой. Но не забывай, что сердце
твое там, где сокровища. А их надо найти, ибо только так все,
что ты понял и прочувствовал на пути к ним, обретет смысл.

Завтра продай своего верблюда и купи коня. У верблюдов
коварный нрав: они шагают и шагают без устали. А потом вдруг
опускаются на колени и умирают. Конь же выбивается из сил
постепенно. И всегда можно сказать, сколько еще он может
проскакать и когда падет.

Прошел день, и к вечеру Сантьяго, ведя в поводу коня,
пришел к шатру Алхимика. Вскоре появился и тот, сел на коня, а
сокол занял свое место у него на левом плече.

-- Покажи мне жизнь пустыни, -- сказал он. -- Лишь тот,
кто найдет здесь жизнь, сможет разыскать сокровища.

Они пустились в путь по пескам, освещенным луной. "Вряд ли
мне удастся это, -- думал Сантьяго. -- Я совсем не знаю пустыни
и не смогу найти в ней жизнь".

Он хотел было обернуться к Алхимику и сказать ему об этом,
но побоялся. Подъехали к тем камням, возле которых юноша следил
за полетом ястребов.

-- Боюсь, ничего у меня не выйдет, -- решился все же
Сантьяго. -- Знаю, что в пустыне есть жизнь, но найти ее не
сумею.

-- Жизнь притягивает жизнь, -- отвечал на это Алхимик.

Юноша понял его, отпустил поводья, и конь его сам стал
выбирать себе дорогу по пескам и камню. Алхимик ехал следом.
Так прошло полчаса. Уже скрылись вдали финиковые рощи, исчезло
все, кроме валунов, в свете гигантской луны отблескивавших
серебром. Наконец конь Сантьяго остановился -- юноша никогда не
бывал здесь прежде.

-- Здесь есть жизнь, -- сказал он Алхимику. -- Мне неведом
язык пустыни, зато мой конь знает язык жизни.

Они спешились. Алхимик хранил молчание. Поглядывая на
камни, он медленно двигался вперед. Потом вдруг остановился,
осторожно нагнулся. В земле между камней чернело отверстие. Он
сунул туда палец, а потом запустил руку по плечо. Что-то
зашевелилось там внутри, и Сантьяго увидел в глазах Алхимика --
только глаза ему и были видны -- напряженное выражение: он
словно боролся с кем-то. Потом резко, так что Сантьяго
вздрогнул от неожиданности, выдернул руку из этой норы и
вскочил на ноги. Он держал за хвост змею.

Сантьяго, тоже вскочив, отпрянул назад. Змея билась в
пальцах Алхимика, разрывая своим шипением безмятежное безмолвие
пустыни. Это была кобра, чей укус убивает за считанные минуты.

"Как он не боится?"' -- мелькнуло и голове юноши. Алхимик,
сунувший руку в гнездо змеи, не мог уцелеть, однако лицо его
оставалось спокойно. "Ему двести лет", -- вспомнил Сантьяго
слова англичанина. Должно быть, он знал, как обращаться со
змеями в пустыне.

Вот он подошел к своей лошади и обнажил притороченную к
седлу длинную кривую саблю. Очертил на песке круг и положил в
его центр мгновенно притихшую кобру.

-- Не бойся, -- сказал он Сантьяго. -- Отсюда она не
выйдет. А ты получил доказательство того, что и в пустыне есть
жизнь. Это мне и было нужно.

-- Разве это так важно?

-- Очень важно. Пирамиды окружены пустыней.

Сантьяго не хотелось вновь затевать разговор о пирамидах
-- еще со вчерашнего дня у него на сердце лежал камень.
Отправиться за сокровищами значило потерять Фатиму.

-- Я сам буду твоим проводником, -- сказал Алхимик.

-- Хорошо бы мне остаться в оазисе, -- ответил Сантьяго.
-- Я ведь уже встретил Фатиму, а она мне дороже всех сокровищ
на свете.

-- Фатима -- дитя пустыни. Ей ли не знать, что мужчины
уходят, чтобы потом вернуться. Она тоже обрела свое сокровище
-- тебя. А теперь надеется, что ты найдешь то, что ищешь.

-- А если я решу остаться?

-- Тогда ты станешь Советником Вождя. У тебя будет столько
золота, что ты сможешь купить много овец и много верблюдов.
Женишься на Фатиме и первый год будешь жить с нею счастливо. Ты
научишься любить пустыню и будешь узнавать каждую из пятидесяти
тысяч финиковых пальм. Поймешь, как они растут, доказывая, что
мир постоянно меняется. С каждым днем ты все лучше будешь
разбираться в знаках, ибо нет учителя лучше, чем пустыня.

Но минет год, и ты вспомнишь о сокровищах. Знаки будут
настойчиво говорить тебе о них, но ты постараешься не обращать
на это внимания, а свой дар понимания обратишь только на
процветание оазиса и его обитателей. Вожди отблагодарят тебя за
это. Ты получишь много верблюдов, власть и богатство.

Пройдет еще год. Знаки будут по-прежнему твердить тебе о
сокровищах и о Стезе. Ночами напролет будешь ты бродить по
оазису, а Фатима -- предаваться печали, ибо она сбила тебя с
пути. Но ты будешь давать ей и получать от нее любовь.
Вспомнишь, что она ни разу не просила тебя остаться, потому что
женщины пустыни умеют ждать возвращения своих мужчин. И тебе не
в чем будет винить ее, но много ночей подряд будешь ты шагать
по пустыне и между пальмами, думая, что если бы больше верил в
свою любовь к Фатиме, то, глядишь, и решился бы уйти. Ибо
удерживает тебя в оазисе страх -- ты боишься, что больше не
вернешься сюда. В это самое время знаки скажут тебе, что
сокровищ ты лишился навсегда.

Настанет четвертый год, и знаки исчезнут, потому что ты не
захочешь больше замечать их. Поняв это, вожди откажутся от
твоих услуг, но ты к этому времени уже станешь богатым купцом,
у тебя будет множество лавок и целые табуны верблюдов. И до
конца дней своих ты будешь бродить между пальмами и пустыней,
зная, что не пошел по Своей Стезе, а теперь уже поздно.

И так никогда и не поймешь, что любовь не может помешать