Чтение 19–й страницы книги ~Экипаж машины боевой~

-- Татарин уже приплыл, -- сказал Туркмен, беря у него причандалы.
После чего Туркмен провел такую же процедуру, потом ее проделал я, кайф
сначала волной прошел по всему телу, потом навалилась приятная расслабуха.

Я, летая в нирване, вдруг почувствовал, что кто-то трясет меня за
плечо. Повернувшись, я увидел Хасана, который вопросительно-обдолбленным
взглядом смотрел на меня. Я, преодолевая бешенный кумар, выдавил вопрос:

-- Хасан, что тебе надо?

-- Юра, про меня забыли что ли?

-- Урал, дозу! -- обратился я к Уралу, и протянул ему крышку от часов и
пакет с героином.

-- Айн момент, -- прошипел Урал и, взяв пакет, насыпал дозу в крышку.

Я чиркнул зажигалкой, и поднес пламя к дну крышки.

Пока Хасан взял трубку и прицелился, героин сгорел и дымок улетучился.

-- Хасан, тебе надо дым взять, положить в ложку, и засунуть в рот?
Хочешь хапнуть -- сам делай, -- сказал я, и бросил щипцы с крышкой на землю.

-- Юра, ты меня глухо обломал, -- выдавил Хасан.

-- Хреново, когда тебя обламывают? -- спросил я к Хасана.

-- Да, Юра, хреново, -- ответил Хасан.

-- Раз знаешь, тогда не обламывай меня. Если хочешь, то припаши Сапога,
пусть он на тебе тренируется.

-- Ну ладно, хрен с ним, потом хапну.

Вокруг раздавалась беспорядочная стрельба, пунктиры трассеров,
пересекая друг друга, летели в сторону кишлака, сигнальные ракеты одна за
другой вспыхивали в воздухе, освещая территорию. И по раскумарке весь этот
фейерверк напоминал дискотеку, только вместо музыки была пальба и трескотня.

Появился Сапог с тушенкой, брагой и кружками, он открыл банки и разлил
по кружкам брагу.

Мы сначала накинулись на еду, нас начал пробирать голодняк. Немного
подкрепившись, мы начали потихоньку, небольшими глотками пить брагу, утоляя
навернувшийся сушняк. Брага была в самый раз, в меру крепкая, до конца не
доигравшая, и была похожа на шипучку.

Вдруг по броне зазвенели пули, мы пригнулись и обалдели. Что за хрень
такая, откуда?

-- С кишлака, что ли, долбят? -- спросил Туркмен.

-- Да хрен его знает. Наверно. А может наши дураки запарились? --
удивленным голосом ответил я.

-- В кишлаке ДШК работает, пули об лобовую броню рикошетят, -- сказал
Туркмен.

Нас начали пробирать шуги, такое по раскумарке часто случается.

-- Сапог, неси сюда автоматы! -- крикнул Хасан.

-- И мой гранатомет, -- добавил Урал.

-- И ящик с гранатами, -- крикнул я.

-- А гранаты нафига? -- спросил Хасан.

-- Да пусть будут, так спокойней.

Сапог притащил охапку автоматов и гранатомет, положив все это рядом с
нами, он снова убежал, и через время появился с ящиком гранат.

-- А где гранаты от гранатомета? Тормоз! Чем я буду стрелять? Черт
возьми! -- кричал Урал, тряся трубой перед мордой Сапога.

-- Татарин, да пошел ты со своим гранатометом. Сапог, давай открывай
запалы быстрей и вкручивай их в гранаты. Быстро! -- крикнул я.

Сапог схватил банку с запалами и начал открывать.

-- А вдруг они взорвутся. Целый ящик, прикиньте только. Нас вместе с
БТРом разнесет, -- испуганно произнес Урал, отодвигаясь от ящика с
гранатами.

-- Сапог, неси отсюда ящик нахер! -- опять крикнул я.

Сапог, весь в непонятках, схватил ящик и убежал опять в БТР.

-- Стоп! Стоп -- мужики, -- заорал Туркмен, -- мы все на изменах,
хватит париться, давайте спокойно сидеть и пить брагу, а то эти гонки до
утра не закончатся.

Мы все притихли и уставились на Туркмена.

-- Ну че вы на меня пялитесь? Включитесь лучше. Какие к черту духи? Они
в кишлаке за пару километров от нас, а везде вокруг наши, вон танк, вот БТР
Грека. Сапог, наливай брагу, и не слушай этих дураков, а делать будешь, что
я скажу. Понял? -- Туркмен посмотрел в упор на Сапога.

Сапог закивал головой.

-- И вы все тоже будете делать, что я скажу. Устроили здесь заморочки.
В полку будете гусей гонять. Сейчас пьем брагу, и спать, утром на проческу.
Забыли уже? Я буду первым за наблюдающего, а вы за это время разтормозитесь,
-- Туркмен взял налитую кружку.

-- Ну, все, пьем -- и через час отдыхать.

Мы молча взяли кружки и выпили. До нас стало доходить, что мы
запарились немного, один Туркмен контролировал себя, и никто не осмелился с
ним спорить.

Раздалось несколько залпов, это танкисты из пушек долбили по кишлаку,
наверное, духи обстреляли танковые блоки.

-- Может и нам пострелять по кишлаку, -- предложил Урал.

-- Да там и без нас стрелков хватает, давай лучше посидим спокойно, --
ответил я.

Мы посидели еще часа полтора, выпили по паре кружек браги, за это время
кайф от героина немного развеялся, мы залезли в БТР и начали располагаться
на ночлег, а Туркмен остался за наблюдающего.

Не знаю, как остальные, а я уснул сразу же и спал как убитый. Сквозь
сон я почувствовал, как меня кто-то толкает за плечо, это был Урал, он будил
меня на вахту.

-- Сколько время? -- спросил я зевая.

-- Четыре утра, ты последний, там возле бака сигнальные ракеты, если
нужны, -- ответил Урал.

-- Ну, ложись тогда, в шесть я всех бужу и будем готовиться.

Я взял автомат, нацепил бронежилет, каску, и залез на броню, изредка
доносилась стрельба из блоков, кое-где вспыхивали сигнальные ракеты.
Зачерпнув из бака воды, я сполоснул лицо, под утро на улице было прохладно,
ночи вообще здесь прохладные, днем сумасшедшая жара, а ночью пронизывающий
холод. Немного гудело в голове от вчерашнего пиршества, но в основном
состояние было сносное. Зайдя за БТР я закурил сигарету, пряча огонек в
ладони, и залез на броню, за время службы в Афгане прятать сигарету в ладони
стало привычкой, даже днем, когда никакой опасности нет, все равно по
привычке сигарету прячешь в руке.

Умостившись возле бака с водой, я стал смотреть в сторону кишлака,
башня в БТРе невысокая, и поэтому из-за нее хорошо проглядывалась местность
впереди БТРа. От нечего делать я начал из автомата стрелять по сигнальным
ракетам, трассера ровной строчкой летели в сторону горящей ракеты, но в
сигналку не так уж легко попасть. Увидев это, с других блоков тоже начали
стрелять по ракетам. Расстреляв обе связки рожков, я достал из ящика цинк с
трассерами и, открыв его, начал набивать патронами рожки. Расстреляв еще
четыре рожка по ракетам, я посмотрел на часы, было пять утра, время
пролетело быстро за этим занятием, сейчас начнет светать.

Через час надо поднимать пацанов и готовиться к проческе, часов в семь,
наверное, начнем штурмовать. Исход сегодняшнего боя предвидеть невозможно,
но потери будут, это я знал точно. Духи так просто не сдадутся, они загнаны
в угол, а загнанный зверь опасен вдвойне, так что строить иллюзии насчет
удачного финала не стоит. О том, что меня убьют или убьют кого-то из моих
друзей, о таком даже не хотелось думать, но это произойти может, ведь здесь
война, и в нас стреляют.

Тяжело в такие минуты оставаться одному, тяжело бороться со своими
мыслями, и что хуже всего, от этих мыслей ни куда не деться, они безжалостно
преследуют тебя, каждую секунду, каждый миг.

Я задумался о вере в бога, мне нечасто такие мысли приходили в голову,
но иногда бывало.

Духи нас называют неверными, по их понятиям мы не верим ни в бога, ни в
черта. Это не правда, без веры в бога жить нельзя, просто у каждого свой
бог, и верит в него каждый по-своему, и не обязательно для этого ходить в
храм или сидеть перед иконой, главное верить. Я никогда не углублялся в
понятия какой-либо веры, не читал религиозной литературы, не посещал божью
обитель. Если говорят, что бог вездесущ, то зачем идти в церковь, к богу в
таком случае можно обратиться отовсюду, где бы ты ни находился.

Что там, за чертою жизни? Я слышал, что, умирая, люди попадают на
небеса, и мне всегда представляется эдакая длинная лестница ведущая в небо,
и люди, отжившие свой век, вбирающиеся по ней наверх.

Я не заметил, как закемарил, мне в полудреме приснилось, как я
взбираюсь по этой лестнице, и видел я себя как бы со стороны. Вот я восхожу
на эту лестницу, все старики толпятся у входа, а я захожу на нее откуда-то
сбоку и начинаю взбираться, но видел я себя не стариком, а молодым, таким
как сейчас.

Очнувшись от дремоты, я заметил, что начало светать, часы показывали
полшестого утра, кемарил я минут десять, не больше. Что за чертовщина мне
приснилась, я видел себя взбирающегося по лестнице в небеса. Но почему я
видел себя таким, как сейчас? Может потому, что я боюсь старости, и мне
трудно представить себя немощным стариком, одиноким и никому не нужным. А
может быть? Не, не, об этом лучше не думать, только не сейчас.

Стрельба почти прекратилась, кое-где изредка раздавались выстрелы,
наверное, всем уже надоело стрелять без всякого толку. Послышался гул
моторов, и через минуту подъехал БТР, потом раздался голос комбата:

-- Есть кто живой?!

-- Да есть, товарищ майор. Сержант Бережной, -- ответил я, и выглянул
из-за баков.

-- Ну, как дела, сержант?

-- Да нормально, ночь прошла спокойно.

-- В шесть поднимай экипаж, и готовьтесь. После того, как вертушки
поработают кишлак, сразу пойдет пехота. Сидите на связи и ждите команды.

-- Понял, товарищ майор.