воды из Оронта вновь посетит наш город.
было опаздывать к отплытию корабля, назначенному на третий день недели,
поэтому я пустился в дорогу очень рано, когда еще не погасли звезды на
небе. Сонный привратник спросил меня, куда я направляюсь, и, не дослушав
ответа, отворил ворота. Город уже начинал просыпаться. Я бодро зашагал по
улице, постукивая дорожным посохом о каменные плиты гулких портиков. Со
стороны Дафны приятно веял свежий ночной ветерок, насыщенный благоуханием
весны.
том, что произошло в моей жизни за такое короткое время. Конечно, мне было
ясно, что я только песчинка на дне морском и вокруг кипела на земле жизнь
миллионов других людей, но кто же стал бы отрицать, что моя судьба
оказалась не такой, как у всех, и я с волнением спрашивал себя: что еще
ждет меня впереди?
ближайшем осмотре она оказалась довольно неприглядным убежищем, с
маленькими окнами, которые в дурную погоду затыкали мешками с соломой; все
здесь было грубо и грязно - убогие столы, скамьи, кувшины для вина с
отбитыми ручками. Когда я вошел в помещение, черноглазая служанка уже
бросила в угол охапку соломы, чтобы путники могли растянуться на покой. Но
многие посетители еще сидели за столами и, громко чавкая, пожирали вареные
яйца и пшеничные лепешки, какие пекут в этой стране, или наслаждались
вином. Это были по большей части бедно одетые люди, отправившиеся в путь в
поисках заработка и в той ненасытной жажде перемены мест, какой отличаются
бедняки. В таверне стоял гул голосов, каждый хотел перекричать другого, а
спорили здесь по всякому пустому поводу - то о какой-то не уплаченной
вовремя драхме, то из-за некоей девчонки. Она где-то жила там, напевала
глупую песенку, смотрелась в крошечное зеркальце или в воду городского
бассейна, а вот ее юные прелести волновали серьезных, бородатых торговцев.
внимание привлек разговор путников, сидевших в углу за кривым круглым
столом. Они с напряженным вниманием слушали чернобородого человека в
дорожном сером плаще с куколем. Незнакомец с опасением озирался по
сторонам и говорил тихим голосом, но я отлично все мог слышать, разлегшись
на куче соломы поблизости от стола. Запомнилось, что у чернобородого
человека брови были высоко подняты, как бы в вечном изумлении, а сообщал
он такие вещи, какие совсем не походили на разговоры бродяг, щипавших
служанку, которая охотно садилась к мужчинам на колени, и непрестанно
требовавших вина и побольше чесноку.
погибнет. И се приближается конец шестого дня, ибо тысяча лет для бога -
один день. Не сказано ли в писании: "Тысяча лет в моих глазах как вчера"!
Слушайте! Рим есть одно из царств апокалипсиса, четвертое царство в книге
Даниила. Настанет час, и римское государство распадется на десять
демократий. Тогда в мире родится антихрист, будет великое волнение в
городах и селениях, и во время бедствий погибнут все нечестивые, и только
праведники спасутся...
погонщик ослов, вздохнул, как дитя. Прочие оглянулись со страхом. Но в
помещении стоял такой шум, что никто из посторонних их не слышал. Подошел
хозяин, толстый человек в засаленной тунике и кожаном переднике, поставил
на стол кувшин вина и глиняные плоские чаши, бросил несколько головок
чеснока, которые он достал откуда-то из-за пазухи, и удалился, очистив тут
же нос при помощи двух пальцев и получив причитающуюся ему плату.
поклоняется змее как образу, - доносился до меня гнусавый голос. -
Благодарите бога, что для вас открыта тайна! Царство божие внутри нас, как
неоценимое сокровище, как закваска в мере пшеничной муки... Вы стоите на
верном пути. Это вас звал голос после потопа, и лестница на небеса, что
видел Иаков по дороге в страну Ур, тоже была воздвигнута для вас...
где она расположена, и никогда не подозревал, что бывают лестницы, ведущие
на небо. Но незнакомец продолжал свою вдохновенную речь:
против римлян, но время работает на нас, и скоро на земле настанет
царствие небесное, в котором не будет ни богатых, ни бедных...
сон я слышал голос, обещавший людям осуществление всех чаяний. Видно было,
что этим доверчивым беднякам тяжко жилось на свете. Но я не мог толком
разобрать, в чем тут дело, и решил, что при случае расспрошу знающих
людей.
тоже поспешил выйти на дорогу. У ворот стояли тот же чернобородый,
окруженный своими прежними слушателями, и погонщик.
случае я еще вернусь к вам.
ожидают верные.
тонут в пучинах.
жить тысячу лет...
римского тирана...
стали с подозрением смотреть на незнакомого юнца, явно подслушивавшего их
разговор. Я поспешил отойти, прочитав в глазах Серапиона немую угрозу. Но
мне было жаль, что я не услышал дальнейшего. Впрочем, мне показалось, что
человек, возвещавший подобные несуразности, обманщик, и, думая уже о
другом, я бодро направился по Селевкийской дороге.
восточным провинциям, всюду с увлечением предавался излюбленным конским
ристаниям, за Дунаем воздвигнул новый защитный вал, в Македонии положил
много трудов на возрождение древней фаланги, считая, что лишь сомкнутый,
ощетинившийся оружием строй мог выдержать натиск варварской конницы.
Август одерживал сомнительные победы, но сенат делал вид, что верит его
велеречивым сообщениям, и подносил императору триумфальные титулы. Только
насмешливые александрийцы не желали принимать всерьез подвиги нового
Александра и Гетийским называли его не столько в связи с походами на
гетов, сколько за убийство родного брата.
Перепуганные жители римской колонии, прозябавшей на пепелище бревенчатого
города Приама, окрестные поселяне и овчары с изумлением и страхом взирали
на невиданное зрелище. На месте гомеровских битв воцарилось запустение,
все вокруг заросло дикими смоковницами и колючим кустарником, но
ослепительные панцири и гребнистые шлемы преторианцев и звуки воинских
труб напоминали о подвигах Ахилла.
забвении. От города не осталось даже развалин, и его священный пепел лежал
глубоко под землей. Колония, основанная на этом месте, влачила жалкое
существование. Она была расположена в стороне от больших дорог, и ее
торговую деятельность забивали более предприимчивые купцы из соседнего
Скепсиса и Александрии Троадской. Лишь путники, совершающие благочестивое
путешествие к святыням Эллады, на остров Самофракию или по гомеровским
местам, заезжали сюда по пути, чтобы поклониться камням алтарей, у которых
молился Приам. Но путешественников становилось все меньше и меньше, и
владельцы местных харчевен, проводники и объяснители древностей жаловались
на плохие дела.
некогда был лагерь ахеян, и равнину, на которой Ахилл сражался с Гектором.
На могиле героя август принес жертву. Но все вокруг заросло бурьяном и
пахучей полынью, и эти торжественные церемонии походили на безвкусную
комедию. С воспоминаниями о страстях, что пылали на этих холмах, плохо
вязалась ничтожная жизнь соседних городков.
корабль Вергилиана, стоявший у каменного сооружения, воздвигнутого
римлянами, чтобы оградить эту неудобную гавань от бурь. Оказалось, что
поэт проводил время с друзьями в каком-то кабачке, корабельщики медлили
поднимать парус, и только это обстоятельство дало мне возможность не
опоздать к отплытию. Когда пьяный Вергилиан вернулся и увидел меня, он
погладил рукой высокий лоб и сказал, точно вспоминая что-то:
отправиться с нами в путь.
маяка. Хотя мы плыли недалеко от берега, но очень обрадовались этому, ибо
всякое прибытие в порт наполняет сердца мореходов радостью. Вскоре стало
светать, море сделалось совсем зеленым, и в сиянии золотой зари я увидел
розовые или белые дома Александрии и рощи пальм, как бы сошедшие к самой
воде. За ними величественно возвышался на острове маяк - огромное
сооружение в виде трех стоящих одна на другой и блистающих на солнце белых
мраморных башен. Но на его вершине уже не пылал огонь, а медленно
поднимался к небесам черный столб дыма, видимый в море за триста стадиев.
Никогда не забыть этих минут, и теперь кажется, что все это происходило во
сне! Вергилиан рассказал мне, что раньше на маяке стояло магическое
зеркало, позволяющее видеть в отдалении корабли, плывущие с враждебными
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Контровский Владимир
Свержин Владимир
Ильин Андрей