жизненных обстоятельств, лишивших нас возможности развивать свои
способности, обрести цель, которая придавала бы смысл нашей жизни. Мы
чувствовали, что не способны в полной мере понять великие произведения
музыки, живописи, литературы; ведь в убогой школе, которую мы посещали,
никто не заложил в нас основ такого понимания.
учиться познавать культуру, - научили нас лишь молиться богу, чтобы он помог
нам в трудный час, и петь хором, повинуясь дирижерской палочке восторженной
учительницы:
прекрасного, мы стремились стать в один ряд с людьми развитыми и
образованными, которые с благоговением и глубоким пониманием относились к
великим произведениям искусства.
из пригородов Мельбурна. В юности она увлекалась множеством вещей, но я по
молодости лет не всегда мог разделять ее увлечения. В ту пору она была
чуткой, восприимчивой девушкой, любила музыку и стихи и время от времени
загоралась решимостью избавить бедный люд от страданий и рабства и открыть
ему путь к счастью.
проводил жизнь в кресле для инвалидов, и его доставлял к нашему дому отец
или кто-нибудь из школьников, радовавшийся случаю заработать шестипенсовик.
Это был натуралист Фрэнк Рэдклиф; в газете "Австралиец" он вел раздел
"Заметки о природе", подписываясь "Ф. Р.".
духа, ясно светившегося в его спокойном, чуть насмешливом, понимающем
взгляде. Между тем ему пришлось больше чем кому-либо испытать неприязнь
окружающих. Он был атеистом, а сам жил среди людей, которые при этом слове
испытывали страх и отвращение - как при виде змеи. Но он не таил обиды на
своих гонителей - ведь это не он, а они нуждались в сострадании и помощи.
старинные английские баллады приводили его в восторг.
отрывки из "Мессии" или что органист готовится исполнить одну из его любимых
ораторий, - Рэдклиф упрашивал отвезти его в церковь, где кресло
устанавливали перед самой кафедрой проповедника. Здесь под пристальными,
недобрыми взглядами молящихся он слушал пение и орган, закрыв глаза и подняв
голову, весь подавшись вперед, захваченный красотой музыки.
и "Сельская жизнь". В историях, рассказанных ему моим отцом, он черпал темы
для своих новелл, перевоплощаясь в зависимости от сюжета отцовского
повествования то в гуртовщика, то в полевого объездчика, а то и в бродячего
торговца.
говорил с уважением и пониманием о живописи, литературе и музыке. Я часто
сидел у его ног, ухватившись за мех кенгуру, укутывавший его больные ноги, а
он рассказывал мне "Сказки дядюшки Римуса" - про "Мальчика, вымазанного
дегтем", про "Братца кролика, отправившегося ловить рыбу" и сказки "Мисс
Медоус и ее девочек".
писать. Фрэнк понимал, что Мэри обладает хорошим литературным вкусом, и
всегда дарил ей книги к рождеству и ко дню рождения, так что она составила
небольшую библиотечку, в которую вошли томики стихов великих английских
поэтов, сочинения Джордж Элиот, Гоголя и Диккенса.
всеми покинутый, одинокий, он решил добраться до Мельбурна, находившегося в
ста тридцати километрах, чтобы отыскать хоть кого-то из оставшихся друзей.
Он заказал специальную низкую тележку, на которую установили его кресло,
заплатил человеку, подсадившему его, и отправился в путь. Рэдклиф держал
вожжи в руках, но управлять лошадью не мог. Через несколько дней его нашли
на пустынной тропе в стороне от шоссе. Лошадь мирно щипала траву, Фрэнк
сидел в совершенном изнеможении в своем кресле и медленно умирал.
случившемся несчастье, до последней минуты сидел у его кровати в глубоком
молчании; он принял его последнюю улыбку, его последний взгляд, полный
понимания и любви. Рэдклиф был благородный и добрый человек.
мечтами со мной. Еще мальчиком я часто подолгу простаивал с ней у калитки
нашего дома, глядя на луну, и это почему-то всегда рождало у нас желание
декламировать стихи или тихонько напевать какую-нибудь песенку, чтобы отдать
дань окружающей нас красоте. Мы наперебой говорили о своих мечтах и планах.
Она была уверена, что когда-нибудь я стану писателем, я тоже был уверен в
этом.
как мне казалось, крайне важное для того, чтобы заняться литературой.
Субботу и воскресенье я всегда проводил дома, в обстановке, где не было
места скуке. Все мои сестры работали; своими впечатлениями они охотно
делились со мной. Джейн выучилась на медсестру и проходила практику в
сельской больнице, работая нередко по пятнадцати часов в сутки; первый год
она получала два с половиной шиллинга в неделю, второй - пять шиллингов и
теперь - на третьем - семь с половиной. Хотя медицина была для нее всем, она
прекрасно понимала, что в этом деле она играла лишь самую скромную роль.
Джейн была надежной опорой нашей семьи, и когда кому-нибудь из нас случалось
заболеть, то исцеления мы ждали прежде всего от нее, веря, что уж она-то
вырвет нас из когтей смерти.
интересоваться коровами. У нее была хорошая работа в магазине, и она
единственная из всей семьи чувствовала уверенность в завтрашнем дне. Ее
часто приглашали в гости. Ее интересовали все, с кем она сталкивалась.
убежденная в том, что недостаток образования - источник всех наших семейных
бед, она много и жадно читала и, подобно мне, любила поговорить. Худощавая,
с крупным носом, она походила внешностью на отца.
борьбу, стремясь защитить от наших посягательств свои старые ценности. С
беспокойством смотрела она, как мы снимаем со стенки портреты ее родных и
друзей и заменяем их гравюрами; мысль, что дядюшку Уилли изгоняют в
прачечную, была ей неприятна.
всей семьи; ее протесты заглушались громкими голосами тех самых детей,
которых она когда-то баюкала на руках и чьи слезы утирала, когда им было
больно.
фотографию, которую кто-то из нас сунул ему в руки; на снимке были
запечатлены он сам и его робкая невеста. С задней веранды был ход в
прачечную, но отец повернулся и пошел в спальню, там он повесил фотографию
на стенку рядом с изображением скачущих лошадей, испугавшихся грозы. Он не
протестовал против перемен, но они огорчали его.
не только объективны по содержанию, но и свидетельствуют о глубоком
проникновении в души людей. Однако стоило мне взяться за перо, я начинал
чувствовать себя пустым, - как сума нищего. У меня не было ни запаса мыслей,
ни опыта, из которого я мог бы черпать, и я приходил к выводу, что из этих
заметок и набросков у меня никогда ничего не получится.
столько опыта - хотя и он был невелик, - сколько умения увязать этот опыт с
неустанной борьбой, которую вело все человечество. Мои трудности были сугубо
личными и имели значение исключительно для меня, мне не хватало той зрелости
видения, которая помогла бы мне связать пережитое мною с тем, что происходит
во всем мире. Однако такая зрелость появляется только с годами. Прежде чем
писать, надо было жить.
писателя, замаскированных и рассказанных как нечто пережитое вымышленными
персонажами. С помощью одного воображения невозможно обосновывать и
направлять поступки этих персонажей, если сам писатель не обладает глубоким
роднимом жизненного опыта, из которого может черпать в помощь фантазии.
которым пришел, но подбадривая себя тем, что сюжет взят целиком из жизни.
Рассказ назывался "Победа Сноу" и повествовал о Стрелке Гаррисе и о жизни в
гостинице в Уоллоби-крик. Я отослал рассказ в "Бюллетень" и стал ждать
славы. И она пришла месяц спустя, когда в разделе "ответы авторам" я
прочитал: "Вы пишете о месте, куда преуспевающие бизнесмены приезжают каждый
раз с новой женой, но опускаете самое существенное: адрес этого райского
уголка".
ГЛАВА 4
Я сходил с поезда в Джолимонте и шел пешком, хотя меблированные комнаты, где
я жил, находились довольно далеко от вокзала. Я нес с собой чемоданчик с
чистым бельем и своими бумагами. Чемоданчик был тяжелым, и нести мне его
было нелегко.
Пехов Алексей
Свержин Владимир
Перумов Ник
Самойлова Елена
Глуховский Дмитрий
Смоленский Вадим