Чтение 19–й страницы книги ~Почем фунт лиха~

сторону гостьи.

Алиса, ни о чем не подозревая, в присущей ей многословной манере
объяснила, что примчалась за книжкой и через час вернется. Она запыхалась и
было заметно - счастье просто распирает ее душу. Нам же с Нелли это
показалось святотатственным и особенно неприятным.

- Все, поехали, - сказала Нелли, когда за Алисой закрылась дверь. -
Больше тебе оставаться здесь нельзя. Ни минуты.

Глава 10

Клавдия жила в двухкомнатной кооперативной квартирке, построенной в
основном на средства нашей бабушки Анны Адамовны, так осуждаемой Ниной
Аркадьевной. Все в этой квартирке, начиная от тряпки, брошенной у двери, и
кончая огромной хрустальной люстрой в зале, абсолютно все - чья-то заслуга,
чья-то, но только не Клавдии.

Клавдия всегда в стороне и отрешенно наблюдает, к примеру, за тем, как
любовник Нелли устанавливает купленный на деньги бабушки холодильник,
привезенный моим очередным мужем из "блатных" складов приятеля подруги моей
покойной матушки.

Нелли знала, что предлагает. В квартире Клавдии я не буду чувствовать
себя в гостях.

- Клавке ни гу-гу, - наставляла меня по дороге Нелли. - Просто
соскучилась, и все. Ей вовсе не обязательно знать о твоих житейских
затруднениях.

Очень аккуратно сказано, учитывая, что моя жизнь висит на волоске.

- Скажу, что привезла посылку от Нины Аркадьевны, и под шумок неприметно
останусь ночевать, - успокоила я Нелли. - Думаю, Клавдия и не заметит моего
присутствия.

- Я тоже так думаю, - согласилась Нелли. И тут мне в голову пришла мысль.
Как же так, ведь если все наши предосторожности не помогут (а Алиса, как
оказалось, необычайно хитра) и я погибну, то ни одна душа не узнает о том
тайнике, который я заготовила на черный день. Тогда, выходит, все достанется
государству, а значит - никому. От этой мысли меня бросило в жар.

- Нелли, - осторожно начала я заходить издалека, - ты только не пугайся,
но я очень богата.

- Ерунда, - откликнулась Нелли. - Это ни для кого не секрет. Об этом
знает даже кошка Изя.

Обидно, конечно, слышать такое, очень обидно. Я-то думала - это секрет,
потому и не стеснялась редких случаев своей скупости.

- Но никто не знает, где я храню наличность, золото и бриллианты,
доставшиеся мне от многочисленных мужей и бабули с ее многочисленными
мужьями и любовниками, - храбро продолжила я, дав себе слово не обращать
внимания на реакцию Нелли.

Она и без этого признания надоела мне по поводу моей жадности, которой,
хоть убейте, не нахожу в себе абсолютно, за редким исключением, но об этом я
уже упоминала.

- Да знаю, - спокойно отозвалась Нелли. - Драгоценности ты хранишь в
своей квартире под диваном, стоящим в Красной комнате.

Нет, мне смешно. Вот и верь после этого Нелли.

- В том-то и дело, что нет, - заявила я. - Недавно все драгоценности
перевезены в Польшу к бабушке Франс, бабулиной кузине.

- Ах, вот в чем дело! - радостно воскликнула Нелли. - Так и есть. Алиска
чокнулась под влиянием этого юнца и решила бросить Германа. Теперь ей срочно
понадобились средства к существованию, а существовать она привыкла на
широкую ногу. А-аа! Не за этим ли Алиска примчалась сюда?

- Если и за этим, я ничем ей помочь не могу, потому что все богатства
хранятся в Быдгоще в банке...

- В банке! - возликовала Нелли.

- Да, в банке из-под швабской спаржи, - опустила я ее на землю.

- Ты с ума сошла! Это же глупо!

- Не так глупо, как ты думаешь, потому что банки рушатся и в Польше, а не
только у нас, а доллары уже двести лет доллары, и их у меня так много, что
чихать я хотела на любые проценты. Ну а золото и бриллианты, сама понимаешь,
в банк тащить совсем глупо. Им, ей-богу, неплохо и в той банке из-под
спаржи, которую я купила в овощном магазине Быдгоща.

- Но если ты говоришь, что долларов много, как поместились они в банке
из-под спаржи? - поинтересовалась Нелли.

- Если купюры приличного достоинства, а банка объемом в пятьдесят литров,
это элементарно. Я покрасила ее розовой масляной краской. Клянусь, она
выглядит неплохо.

- А где стоит эта банка?

- В подвале гаража.

- Вот сумасшедшая! - снова возмутилась Нелли. - Надо же так халатно
обращаться с финансами! Их. ведь там крысы погрызут.

- Не погрызут. Банка в металлическом сундуке. из-под инструментов, а он
закрывается герметично. Моим финансам ничто не угрожает.

- А если пожар?

Я обиделась. Какой же дурой она меня считает!

- После смерти дедушки Казика, мужа бабушки Франи, в этот гараж и носа
никто не кажет. Там даже электричество некому восстановить. Откуда,
по-твоему, возьмется пожар?

- А если бабушка Франя, не дай бог, умрет? Нелли взволновалась не на
шутку. Даже руль запрыгал в ее руках.

- Я внесена в бабушкино завещание и наследую этот гараж, - успокоила я
ее. - Так что все предусмотрено. Если со мной что-нибудь случится, не трать
попусту время, а поезжай в Польшу, утешь бабушку Франю, а заодно и вытащи из
подвала банку из-под швабской спаржи. Будет Саньке столько велосипедиков,
сколько он захочет.

Нелли растроганно взглянула на меня.

- Соня, умоляю, не говори больше таких жутких вещей, - едва не плача
сказала она. - Ты же знаешь - твоей смерти я не переживу. Кроме тебя и
Саньки, у меня никого нет.

Мы обнялись, насколько это позволил руль, и от души расплакались. Такой
счастливой я не чувствовала себя давно, со времен последних объятий Артура.

- Может, сообщить о спарже Алисе, чтобы она отстала от тебя? - уже
въезжая во двор Клавдии, спросила Нелли.

- Ни в коем случае, - запротестовала я. - Тогда она поедет в Польшу и
будет тиранить бабушку Франю, чего я не перенесу и умру уже от угрызений
совести. Поживу у Клавдии. Не может же Алиска на средства Германа бесконечно
долго скитаться в Москве, да и юнец когда-нибудь устанет выслеживать меня. И
кто его знает, что будет завтра. Может, юнец найдет себе другую старую дуру,
а Алиска возьмется за ум.

- Маловероятно, - усомнилась Нелли. - Ей особо-то и браться не за что.

Она привычно посигналила Клавдии, чтобы та встречала нас.

Клавдия приняла посылку матери и мое присутствие мужественно и без
благодарности, как все, что посылает ей жизнь: и квартиру, и холодильник, и
люстру, и даже кошку Изю, принесенную когда-то давно соседкой.

- У меня шаром покати, - сообщила она, и мы с Нелли испытали мучительное
чувство вины.

- Сгоняю в универсам, - бросилась к двери Нелли. - Соня, дай денег, свои
оставила дома.

Зная, что такое шаром покати, я торопливо достала кошелек и весь целиком
вручила его Нелли, сожалея лишь об одном, что там недостаточно много денег.

- Не забудь Изе "Вискас", - крикнула я вслед подруге.

Нет, вы как хотите, а я выбираю новую жизнь. Именно поэтому не одобряю
всех тех политиков, которые призывают нас вернуться к старому. Ох, и
намучилась я с этой долгожительницей Изей в советские времена, когда за
свежей ливерной колбасой приходилось стоять в очереди каждый день, потому
что несвежих продуктов Изя терпеть не могла. Теперь же купил коробку
"Вискас", и порядок. Изя сыта, Клавдия довольна, и такое счастье длится
целый месяц, до новой коробки. Вечный кайф.

Я взглянула на Клавдию, чинно разбирающую питерскую посылку, и спросила:

- Как жизнь?

- Нормально, - пожала она плечами. Глядя на ее хилое тело, завернутое в
чистенький бесцветный халатик, на реденькие волосенки, забранные в
сиротливый пучок, на бледное лицо со скопищем веснушек на картофелеобразном
носу, я поняла, что жизнью здесь и не пахнет. А если пахнет, то как в том
склепе, где жизнь есть, но там, наверху, и за пределами кладбища.

- Я подарю тебе сиреневую кофточку с золотой нитью, - пообещала я, не в
силах терпеть равнодушного вида Клавдии.

- Такую же, как у Нелли? - вяло поинтересовалась она. - Трикотажную, с
золотистыми пуговицами?

Ну ничем эту сонную Клавдию не растормошить. Я готова пожертвовать своей
новой кофточкой, восхитительной кофточкой, которую привезла из Польши, а она
никак не реагирует. Да таких кофточек, с изысканным декольте и резинкой на
любой размер, две во всей Москве: одна у Нелли, подаренная мной к ее
сорокалетию, а вторая будет теперь у нее, у Клавдии. Чем не повод для
радости?

- Твоя кофточка мне велика, - заявила Клавдия.

- Вот глупости, - возмутилась я. - У тебя талия толще, хоть и рост
меньше, а рукава там три четверти. Впрочем, не хочешь кофточку, не надо. Я
подарю ее Марусе.

Зачем мне дарить этой нахальной Марусе кофточку? Она, что ли, грустит? Уж
такой у меня характер. Проблема входа и выхода. Если собралась дарить, так
дарить непременно и неважно кому.

- Тогда уж лучше мне.

Она осторожно присела в кресло и уставилась в одну точку. Клавдия могла
сидеть так часами и на вопрос: "Что ты делаешь?" - отвечать: "Думаю".

Вот о чем может думать Клавдия, убей меня, не пойму. Судите сами, о чем
может думать человек, которому и думать-то не о чем. Все за него делают