Чтение 19–й страницы книги ~Тумак фортуны или услуга за услугу~

М-да... далековато. Я кинул взгляд на часы. 10.00. Уйма времени. Успею!

Я сорвался и, как полоумный, помчался спасать сберкассу.

Ну не идиот?!
-==Глава семнадцатая==-

По пути я нашел исправный телефон-автомат и набрал "02". Надо, думаю, в
ментовку сообщить, пущай группу захвата высылают к месту предполагаемого
налета. На вопрос дежурного по городу я зачитал газетную заметку, по ходу
дела изменив прошедшее время на будущее. "Представьтесь", -- строго
потребовал мент на том конце провода. "Осведомитель" -- хихикнул я в трубку
-- и дал отбой. Тоже мне, дурака нашел!

Как я плутал по серым, обшарпанным, грязным от подтаившего снега кривым
улочкам -- это особая эпопея. Я был страшно зол на самого себя; видно, рожа
у меня была далеко не самая приветливая, так как люди шарахались при виде
моей смурной персоны, как от ВИЧ-инфицированного. И какого, спрашивается,
хрена я влез в эту авантюру? Сидел бы сейчас в своем цеху, в тепле и уюте --
и горя не знал. Ан нет, подписал меня черт на доброе дело, на выполнение,
так сказать, моего гражданского долга. Идиотизм какой-то! Вот и вечно я так:
сам приключения на свою задницу ищу. Мало мне, выходит, моего геройства на
стадионе, когда мне зубья-то проредили, так я в новое дерьмо влезть норовлю,
еще похлеще прежнего. Ну не идиот?

Идиот и есть. Только таким уж, видать, я на свет уродился, такова,
значит, у меня фортуна -- шагу ступить не даст, чтобы тумаком не оделить. А
ну ее к лешему совсем! Мне дело делать надо, а не саморентгеном заниматься.

Допилил-таки я до той дурацкой сберкассы. Наткнулся на нее совершенно
случайно, когда уж решил было, что корова ее языком слизнула. Глянул на
часы. Ё-мое, 14.30! Еще цельный час кантоваться в ожидании налета. Сунулся
было в дверь -- и уперся в табличку: "Обед -- с 14.00 до 13.00". Плюнул с
досады, выматерился от души -- и вроде как отлегло. Ладно, думаю,
перекантуюсь как-нибудь, вон хотя бы в том парадняке в доме напротив. И
местность оттуда просматривается, и вход в сберкассу как на ладони, и глаза
мозолить никому не буду. Не дай Бог, Гундос с Прыщом на меня наткнутся --
хана тогда тебе, Василь Петрович, запросто порешить могут. Ведь при них и
пушки наверняка имеются -- как они без пушек банк брать будут, а? Итак,
решено, засяду-ка я в засаду и буду бдеть.

Сижу я, значит, в подъездном тамбуре, нос свой сквозь выбитое окошко
высовываю -- и бдю. Тоскливо как-то на душе стало, муторно. Прежние мысли
снова в башке забегали: и чего, думаю, я здесь торчу? Мне чего, больше всех
надо?.. А тут как раз и сберкассу открыли.

Гляжу -- минут десять четвертого подкатывают на иномарке орлики мои
бритоголовые. Значит, клюнули, уроды, на газетную заметку! Чувствую,
начнется сейчас заварушка.

Тачку они остановили не у входа в сберкассу, а чуть поодаль, метрах в
двадцати от моего укрытия. Гундос, Прыщ и еще один выбрались из своего
лимузина и нервно закурили, а четвертый, тот, что был за рулем, так за рулем
и остался. Перебрасываясь отдельными словечками, которые разобрать я так и
не смог, они изредка косились на входную дверь сберкассы. А туда уже,
кстати, прошмыгнуло несколько посетителей.

И тут... поджилки у меня затряслись, когда я увидел, как Прыщ
направляется в мою сторону. Вот черт! Чего ему здесь понадобилось, в моем
подъезде?

-- Ты куда намылился? -- резко окрикнул его Гундос.

-- Пойду отолью, -- не оборачиваясь, на ходу бросил Прыщ.

-- Что, очко играет?

-- Да пошел ты...

Прыщ был уже в нескольких шагах от моего убежища, когда до меня вдруг
дошло, что далее торчать здесь мне совсем не светит. От этого типа можно
ожидать любой пакости, да и засвечивать себя в мои планы явно не входило.
Взяв ноги в руки, я мигом взлетел на второй этаж и затих. Прыщ тем временем
рванул дверь парадняка и проник в тамбур. На мою удачу, выше подниматься он
не стал.

Слышу -- зажурчало. Кряхтя и сопя, Прыщ делал свое мокрое дело. Делал
тщательно, не спеша, вдумчиво. А сделав, так же не спеша, вразвалочку
заковылял к своим плешивым сообщникам.

Время уже подходило к часу "Х". Чем ближе стрелки часов подбирались к
15.30, тем сильнее одолевал меня колотун. Спокойно, Василь Петрович,
нервишки свои держи в узде, все будет о'кей.

Однако, где же менты? Где, в конце концов, группа захвата в камуфляжных
спецовках? Пора бы им уже и объявиться.

Я прильнул к пыльному стеклу лестничной клетки, пытаясь обозреть
взглядом окружающую сберкассу местность. Но, увы, видимость была практически
на нуле. Тогда я спустился вниз, в тамбур, на свою исходную позицию. В нос
мне тут же шибануло вонью общественного сортира. Скорчив брезгливую рожу, я
бочком, чтобы не влезть в парящую лужу Прыщовой мочи, осторожно выглянул в
оконную амбразуру.

Гундос о чем-то шептался с сообщниками. Ага, последние инструкции
козлам своим дает. Те молча кивали, очевидно, соглашаясь с главарем. Потом
все трое одновременно отшвырнули докуренные до самого фильтра бычки и
решительно двинулись к объекту ограбления.

А ментов все не было. А вдруг они совсем не объявятся? Вдруг решили,
что все это розыгрыш? Что мне тогда делать? Самому, что ли, брать всю банду?
Я понятия не имел, что мне предпринять. Может, шум поднять? Народ, глядишь,
сбежится, повяжут супостатов. Да нет, что это я, какой народ! Как узнают про
налет, так и те, кто еще остался на улице, по норам попрячутся. Тот еще у
нас народец!

Гундос со товарищи давно уже были внутри. Что там происходило, я не
видел: большие оконные стекла сберкассы зеркально отражали уличный свет, и
вместо внутренностей помещения я видел лишь отражение моего парадняка да
чахлый кустарник возле него. Опять меня злость разобрала. Ну что это за
дерьмо такое, а? Саданул я с досады кулаком в обшарпанную стену, да малость
не рассчитал: кожу на костяшках пальцев содрал аж до крови. Это еще больше
меня завело. Ну все, думаю, кранты вам, уроды бритоголовые, была не была,
сам пойду на разборку.

И только было я собрался покинуть свой наблюдательный пункт и эдаким
Робин Гудом вломиться в сберкассу, как произошло два события, которые резко
изменили все мои планы.

Гляжу -- выплывают из сберкассы, затылок в затылок, трое моих орликов,
понурые какие-то, невеселые, а на запястьях -- е-мое! -- браслетики
стальные! А следом вываливают четверо квадратных типов в штатском, с пушками
в руках. Вот оно что, думаю, менты-то засаду им устроили! Там же, на месте
преступления, всех и повязали. Ловко, ничего не скажешь, а главное -- без
жертв, без пальбы, все тихо, мирно, полюбовно. Браво, господа оперативнички,
ведь можете, когда захотите!

Тут откуда ни возьмись воронков понаехало, штук десять зараз. Ментов
понавысыпало, как кур нерезаных, кто с автоматом, кто с мобильником, кто с
папироской. Все вокруг оцепили, зевак шуганули, чтоб под ногами не
мельтешили. Четвертого налетчика, того, что за рулем оставался, тоже
повязали -- он и пикнуть не успел, как его из тачки выволокли и в браслетики
упаковали.

Это что касается первого события. Зато второе было далеко не столь
приятное. Только я взялся было за дверную ручку, чтобы выбраться наконец на
волю, как слышу -- кто-то мне дышит в затылок. Я замер, боясь
пошевельнуться. Меж лопаток уперлось что-то твердое и нехорошее.

-- Не двигаться! -- рявкнул над ухом чей-то голос. -- Руки за спину!
Живо!

Я подчинился. А что мне еще оставалось делать, когда тебе в спину
стволом тычут? На руках тут же защелкнулись браслеты.

-- Вперед! -- скомандовал неизвестный.

Я боднул плечом дверь и выбрался из подъезда.

-- Шагай!

И я зашагал. Туда, где сгрудилась вся эта ментовская шатия-братия
вперемешку с задержанными горе-налетчиками.

-- Товарищ капитан, -- доложил мой конвоир какому-то типу в штатском.
-- Вот, задержал подозрительную личность. Уже больше часа в подъезде
ошивается, за объектом наблюдение ведет. Похоже, что один из них.

-- Да вы спятили! -- взорвался я. -- Не имею я к ним никакого
отношения! Я тут совершенно не при делах!

-- А в подъезде что делал? -- сурово спросил капитан.

-- Я что, не имею права в подъезде находиться? -- запальчиво ответил я.

Капитан скользнул по мне невидящим взглядом.

-- В машину его! -- распорядился он. -- Там разберемся.

Тем временем банду Гундоса под прицелом полудюжины автоматов
заталкивали в зарешеченный воронок. Последним шел Прыщ. Когда,
подталкиваемый автоматчиком, он уже наполовину влез в кузов, ему взбрело в
голову обернуться -- и наши взгляды пересеклись. Поначалу физиономия Прыща
выражала одно только удивление, но уже в следующий момент она исказилась от
ярости и ненависти. Похоже, он все понял.

-- Это он, он нас навел! -- завопил Прыщ злорадно. -- Он все
спланировал!

-- Так, разберемся, -- кивнул капитан.

-- Не поеду! -- заартачился я. -- Это поклеп! Меня подставили, я тут
совершенно не причем! Ничего общего с этими ублюдками я не имею и иметь не
желаю! Не поеду, и все тут!

Однако слушать меня было некому -- каждый был занят своим делом.
Пинками и затрещинами конвоир погнал меня к ментовозке, в которую только что
погрузили банду Гундоса. Я, разумеется, взъерепенился. Ехать в одном кузове
с этими уродами, да еще с браслетами на руках -- этого мне только не
хватало! Я упирался, как мог, но пользы это, ясное дело, не принесло.

Внезапно перед нами возник мент в погонах старшины. Лет ему было никак
не меньше пятидесяти; пожалуй, он был несколько староват для рядового
работника наших доблестных органов, леший их забодай.