как стремился он стать врачом, обрести наивысшую самостоятельность в этом
деле, как увлечен был самим процессом познания и о том, что все время
отвлекало его.
третьем году его жизни в Томске, могли бы, наверно, только позавидовать
ему. Все слагалось как бы на редкость счастливо в его судьбе. И о деньгах
уже не надо было особо тревожиться: их хватало. И на учебники уже не надо
было налегать с прежним сверхусердием: многое на втором курсе усваивалось,
как ни странно, легче, чем на первом. А занятия в секционной в качестве
препаратора и позднее помощника прозектора сообщали такие дополнительные
знания, каких, пожалуй, не почерпнешь и из самых совершенных учебников.
как тебе это трудно дается, как ты порой обливаешься потом, напрягаешься,
кряхтишь. Все это, все усилия твои должны оставаться, так сказать, за
кулисами. А на экзамене ты уже держишься петушком. Вот так мне хотелось
жить, хотя это не всегда так получалось, - говорил профессор Бурденко. -
Но я стремился к тому, чтобы за мной не оставалось хвостов, чтобы все было
сделано вовремя или даже лучше всего - заранее. Однако не все, далеко не
все зависело от меня...
Бурденко никогда не волнуется по пустякам, что он всегда отлично
подготовлен, что его нельзя застать "врасплох". Нередко студенты
обращались к нему за советами. Особенно накануне или даже в момент
экзаменов.
работал Бурденко.
студент, - коротенько напомнить сухожилия. Вот тут в предплечье и кисти.
Боюсь, что он (кивок на профессора) как раз об этом меня сейчас спросит. А
я не успел повторить. Попал вчера, понимаете, совершенно случайно на
вечеринку.
сухожилие на нижней конечности.
вас все шуточки. И не знаю, что делать?
охотой делился с товарищами всем, что знал, что самому только что удалось
узнать.
великодушен и поэтому же смолоду щедро делился знаниями. Сам же Бурденко
любил повторять, что знания лучше всего усваиваются, когда их тут же
приходится передавать.
вороша, проверяя знания, которые должны получше улечься, укрепиться в
памяти. Он, казалось, все время всеми помыслами своими, всем существом был
погружен в атмосферу избранной им профессии, по-прежнему руководствуясь
чуть ли не с детства запавшим в его память изречением древних, что все
живое, чтобы проявиться, должно самоограничиться. Но как самоограничиться?
Не получилось бы, что самоограниченность эта, полезная, даже необходимая
для дела, вдруг превратится в рядовую, серую, бескрылую ограниченность,
которая в конце концов станет не только тормозом в развитии интеллекта, но
и затормозит развитие дела, которому человек посвятил себя.
рисовать, любил театр, увлекательное чтение. Все это в студенческие годы
уходило от меня. На все это уже не оставалось времени. Тогда я еще не
понимал, что только на приобретение основных медицинских знаний надо
затратить ни мало ни много, как целую жизнь. Целую жизнь - только и всего!
И я не могу сказать, что я не испытывал сожаления оттого, что, углубляясь
в свои специфические занятия, не только приобретал, но и чувствовал, что
утрачиваю многое, с чем связан был в детстве и в ранней юности. Утрачивал
что-то необыкновенно дорогое, драгоценное. И безвозвратно. Много лет и
довольно часто меня томила внезапная тревога. Правда, порой она томит меня
и сейчас, уже в позднем возрасте. Тревога по поводу чего-то, что
происходит где-то, в чем я не только мог бы, но непременно должен был
участвовать. И вот не участвую, сижу в библиотеке. У вас, наверно,
сложилось впечатление, что я всю юность и зрелый возраст провел в
секционных. Нет, не меньше времени я пробыл в библиотеках, за письменным
столом. И всегда, всегда я должен был преодолевать желание, просто
нестерпимое желание бросить все ко всем чертям и кинуться в ближайший двор
поиграть с ребятами в бабки или городки. Особенно когда ранней весной
слышно, как стучат во дворах, где-нибудь на солнцепеке городки и бабки...
Наверно, в будущем люди научатся совмещать без ущерба науку с
развлечениями - со всей многокрасочностью, многозвучностью и
многодеятельностью жизни... Мне это, честно говорю, не удавалось. Я чаще
вел себя, как крот, который все настойчивее углубляется в нору познания и,
отыскивая что-то ценное, непременно теряет и утрачивает еще многое,
многое. А может быть, я по-стариковски лишнее наговариваю на себя?
Все-таки нередко в молодости я вылезал из норы и раньше всего бежал в
театр...
МНОГО СТРАННОГО НА СВЕТЕ
театры. Но томский не мог забыть. И запомнились ему всего ярче не сцена,
не спектакли и не артисты даже, а всегда празднично возбужденные перед
началом спектаклей театральные коридоры и фойе, полные принаряженной
публики.
одежде, в какой ходят на работу или на базар. В крайнем случае ту же
одежду надо было тщательно почистить, выгладить и, может быть, даже
спрыснуть хотя бы одеколоном. Надо было и самому очень чисто вымыться,
побриться, придать себе этакий торжественный вид.
фанерный номерок на свое теперь приличное студенческое пальто. - У меня
еще хорошее зрение.
голосок и - обомлел. Это была Кира. Ему бы поклониться ей, заговорить,
пошутить. Хотя бы вот по поводу бинокля. Но с нею, похоже, кавалер.
Высокий молодой человек с какими-то, должно быть, невоенными узенькими
погончиками. Он держит в руках ее ту самую синюю шубку. Но тогда Бурденко
бы должен был отойти. А он как остолбенел. Все стоял и смотрел на Киру.
заметили его. Мало ли... Прошли мимо. И вскоре затерялись в толпе.
прошел по коридору два раза. Начал третий круг. И вдруг его как обожгло.
Он не увидел, а буквально спиной почувствовал, что где-то близко здесь -
Кира. И уж потом услышал ее смех.
стойки буфета. В руке у нее был граненый стакан с, должно быть, клюквенным
морсом. А в другой руке она держала на цепочке нагрудный медальон с
отщелкнутой крышкой и показывала людям, окружавшим ее, чей-то портрет в
медальоне.
увидел, как один молодой человек накрыл рукой медальон, будто хотел его
вырвать. И Кира вскрикнула, потому что цепочка, наверно, врезалась ей в
шею. А этот кавалер, что держал в гардеробной ее синюю шубку, только
засмеялся, когда Кира, поставив стакан на стойку, двумя руками схватилась
за цепочку. Ну, что за дурацкие шутки?! Цепочка, кажется, порвалась.
Бурденко бы обязательно дал по зубам этому молодому человеку, если б это
была его барышня.
цепочки. Потом уже в зрительном зале он видел, как Кира взяла под руку
этого молодого человека, что вырывал у нее медальон, и пошла с ним в свой
ряд.
забрался, как все студенты, на галерку, и с высоты ему не все удавалось
рассмотреть в затемненном перед представлением зрительном зале.
представления он нет-нет да окидывал взглядом слегка посветлевший от сцены
зрительный зал, разыскивая глазами Киру. Он слегка сердился на нее - не
очень понятно из-за чего - и все-таки, сердясь, разыскивал ее.
читальном зале. Она рассматривала старые французские журналы. Значит, она
понимает по-французски? Французский язык не давался ему еще в семинарии.
Бурденко так и говорил: "Не дается мне этот язык. Хотя некоторые считают,
что он легче немецкого. Но с немецким у меня не было особенных хлопот".
зале. Подойти, произнести не очень оригинальную фразу, вроде: "Простите, я
где-то видел вас". И постепенно разговориться, глядя на французские
журналы.
юридического факультета и заговорили так просто, естественно, хотя едва ли
это были ее старые знакомые.
Флинт Эрик
Каменистый Артем
Орлов Алекс
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Майер Стефани