Чтение 19–й страницы книги ~Доводы рассудка~

- Лекаря! - сказала Энн.

Это слово сразу его ободрило и, проговорив: ?Да, да, скорее лекаря!? - он
бросился прочь, но Энн остановила его:

- Капитан Бенвик, может быть, лучше капитан Бенвик? Он ведь знает, где
найти лекаря.

Все, кто способен был рассуждать, поняли преимущество ее предложения, и
тотчас (все делалось тотчас) капитан Бенвик, оставя бедную Луизу на
попечении брата, со всех ног помчался к городу.

Что касается до оставшихся, трудно сказать, кто из троих, сохранявших
рассудок, был сейчас несчастней: капитан ли Уэнтуорт, Энн или Чарлз,
который, будучи нежным братом, горько рыдал над Луизой и отрывал от нее
глаза, только чтобы посмотреть на другую сестру, тоже без чувств, да на свою
жену, испускавшую истошные вопли и требовавшую помощи, которой не мог он ей
оказать.

Энн, напрягая все силы души, чтоб помочь Генриетте, старалась утешить и
остальных, утихомирить Мэри, успокоить Чарлза, ободрить капитана Уэнтуорта.
Оба, казалось, ждали ее распоряжений.

- Энн, Энн, - восклицал Чарлз. - Что же делать? Что теперь делать?

Глаза капитана Уэнтуорта тоже были обращены к ней.

- Может быть, ее лучше отнесть в гостиницу? Да, конечно, несите ее
осторожно в гостиницу.

- Да, да, в гостиницу, - подхватил капитан Уэнтуорт, несколько собравшись
с духом и радуясь, что он может быть полезен. - Я сам ее отнесу. Мазгроув,
позаботьтесь об остальных.

Меж тем слух о происшествии распространился среди местных рабочих и
лодочников, и они толпились вокруг, чтобы в случае чего пособить и, уж во
всяком случае, поглазеть на мертвую молодую леди, да нет, даже на двух
мертвых молодых леди, потому что дело на поверку обернулось еще
занимательней. На взгляд этих добрых людей, Генриетта была обречена, ибо,
хоть и очнулась, она казалась совершенно беспомощной; Энн ее поддерживала.
Чарлз волок жену, и таким образом началось их унылое шествие той же самой
стезей, по какой брели они так недавно и с таким легким сердцем.

Едва Коб остался позади, как их уже встретили Харвилы. Они увидели
капитана Бенвика, когда он бежал мимо дома их с лицом, не предвещавшим
добра, и тотчас бросились за порог. Встречные указывали им путь. Как ни был
потрясен капитан Харвил, мужество его и выдержка оказали на всех свое
действие; и, переглянувшись, они с женой тотчас решили, как надо поступить.
Следовало нести Луизу к ним в дом; всем следовало отправиться к ним и там
дожидаться лекаря. Никаких отговорок они и слушать не желали. Их
послушались. Все пошли к ним. Луизу отнесли наверх, по распоряжению миссис
Харвил, и уложили в собственную ее постель, а капитан Харвил внизу тем
временем потчевал успокоительными каплями и пилюлями всех, кто в них
нуждался.

Луиза открыла глаза, но тотчас закрыла их снова, кажется, ничего не
осознав. Но это доказывало хотя бы, что она жива; и Генриетта, которая была,
правда, в другой комнате, ободрилась от этого известия, и надежда и
напряжение поддержали в ней силы. Мэри несколько угомонилась.

Лекарь явился на удивление скоро. С замиранием сердца следили все за ним,
пока он осматривал Луизу. Он подал им надежду. Да, она сильно ударилась
головой, но он и не то видывал, люди и не от такого оправляются; да, он
решительно подал им надежду. Говорил он весьма бодрым тоном.

Он не произнес рокового приговора, он не объявил, что все будет кончено
через несколько часов, и сперва они не смели даже ему поверить; и нетрудно
вообразить их облегчение и глубокую, молчаливую радость, которая сменила
первый бурный взрыв благодарности небесам.

Энн поняла, что ей вовек не забыть голоса капитана Уэнтуорта, каким
произнес он ?благодарение Господу!?, и того, как сидел он потом у стола,
опершись на него локтями и закрыв руками лицо, словно не в силах совладать с
переполнявшими его чувствами и стараясь их утишить размышлением и молитвой.

У Луизы оказалась повреждена только голова. Тело было совершенно
невредимо.

Теперь оставалось решить, что делать дальше. Они обрели дар речи; можно
было посоветоваться. Луизу, как ни совестно было друзьям ее причинять
Харвилам такие неудобства, следовало оставить на месте. Везти ее домой, вне
всяких сомнений, было нельзя. Харвилы никаких извинений и благодарностей и
слушать не желали. Они заранее все предусмотрели. Капитан Бенвик уступит им
свою комнату, перебравшись куда-нибудь на ночлег; и все очень просто
уладится. Они огорчались только, что у них так тесно; они уж подумывали о
том, чтобы поместить детей у няни и оставить у себя еще двоих или троих,
если те пожелают остаться; правда, что до мисс Мазгроув, ее можно спокойно
препоручить заботам миссис Харвил; миссис Харвил привыкла ходить за
больными, да и няня ее, долго с нею прожив, многому у нее научилась. Уж они
за ней хорошенько присмотрят и днем и ночью. Все это говорилось с самым
неотразимым чистосердечием и простодушием.

Решение оставалось за Чарлзом, Генриеттой и капитаном Уэнтуортом, но
сперва, кроме недоумения и ужаса, они ничего не умели выразить. Апперкросс.
Кому-то надо ведь ехать в Апперкросс. Оглушить мистера и миссис Мазгроув
страшным известием. А уже так поздно. Они предполагали выехать часом ранее,
теперь никак не поспеть в назначенный срок. Сперва они были способны только
на такие восклицания; но вот капитан Уэнтуорт сказал, набравшись духу:

- Нужно решиться, не теряя более ни минуты. Промедление невозможно.
Кому-то следует решиться и тотчас ехать в Апперкросс. Мазгроув, кому-то
непременно следует ехать, вам или мне.

Чарлз с ним согласился, но объявил, что сам он никуда не двинется. Он
постарается не обременять мистера и миссис Харвил; но он и не в силах и не
вправе бросить сестру. На том и порешили. Но вдруг Генриетта объявила, что и
она остается. Ее, однако, быстро удалось переубедить. Какая от нее тут
польза? Ведь она даже рядом с Луизой не может находиться, даже смотреть на
нее не может, совершенно не теряя самообладания! Пришлось ей признать, что
толку от нее никакого, но долго еще она упиралась, пока не победила жалость
к родителям; она согласилась с тем, что ей лучше быть подле них.

Об этом как раз и шел разговор, когда Энн, тихонько спустившись от Луизы,
невольно услышала его через полуотворенную дверь гостиной.

- Итак, решено, Мазгроув, - воскликнул капитан Уэнтуорт. - Вы останетесь,
а я доставлю домой вашу сестру. В прочем же во всем, если миссис Харвил
нуждается в помощи, на мой взгляд, тут достанет одного человека. Миссис
Мазгроув, полагаю, захочет вернуться к детям, но никто не может быть
распорядительней, чем Энн, и было б всего лучше, если б она осталась.

Минуту еще постояла она за дверью, чтобы унять нахлынувшие на нее
чувства. Собеседники горячо поддержали капитана Уэнтуорта, и она вошла в
гостиную.

- Вы останетесь, разумеется. Вы останетесь за ней ухаживать, - вскричал
он с жаром и нежностью, от которых едва ли не воскресало минувшее. Она
залилась краской, он же, совладав с собою, направился к двери. Она поспешила
их заверить, что готова, рада, что она мечтает остаться. Она и сама уж про
это думала и боялась только, что ей не разрешат. Она с удовольствием будет
спать на полу в комнате у Луизы, если только миссис Харвил позволит, чтобы
ей там постелили.

Еще одно соображение, и все, казалось, устраивалось. Хотя даже и не
мешало бы, пожалуй, заранее подготовить мистера и миссис Мазгроув некоторой
задержкой, лошади мистера Мазгроува могли превратить ожидание в долгую
пытку; а потому капитан Уэнтуорт предложил (а Чарлз согласился) ехать на
почтовых, а карету мистера Мазгроува оставить здесь до утра, когда вдобавок
можно будет послать с нею свежие известия о положении Луизы.

Капитан Уэнтуорт поспешил к гостинице все приготовить к отъезду и ожидать
обеих дам. Когда Мэри, однако, сообщили выработанный план, согласие тотчас
было нарушено. Она гневалась, возмущалась и сетовала на несправедливость
принятого решения. Как? Ее отослать и оставить с Луизой Энн? Да кто она
Луизе, эта Энн, а Мэри небось жена ее родного брата! Кому как не Мэри
оставаться здесь вместо Генриетты? И чем она хуже Энн? И вдобавок - ехать
домой без Чарлза, без собственного мужа! Какая жестокость! Словом, она
приводила куда более доводов, нежели в силах был отразить ее супруг, а коль
скоро никто не мог достойно продолжать прения, когда он окончательно сдался,
делать было нечего: пришлось с ней согласиться.

Никогда еще Энн с большей неохотой не уступала ревнивым и вздорным
притязаниям Мэри; но как бы там ни было, они отправились к гостинице - Чарлз
вел свою сестру, а капитан Бенвик сопровождал Энн. Лишь мгновение одно,
когда они двинулись в путь, подарила она воспоминаниям о незначительных
обстоятельствах, которых свидетелями были покидаемые нынче места. Здесь
слушала она рассуждения Генриетты о том, как полезно было бы преподобному
Ширли оставить Апперкросс; здесь встретила она потом мистера Эллиота; лишь
мгновение могла она уделить мыслям о чем-нибудь, кроме Луизы и тех, на чьем
попечении она оставалась.

Капитан Бенвик был к ней чрезвычайно внимателен; и, чувствуя, как
нынешнее несчастие сблизило их, она испытывала к нему все возраставшее
расположение и даже не без удовольствия думала о том, что теперь у них,
верно, будет повод еще свидеться.

Капитан Уэнтуорт ожидал их возле кареты, запряженной четверкой и ради
удобства их поставленной в самом нижнем конце улицы; и явственная досада его
при виде одной сестры вместо другой, то, как изменился он в лице, как
недоумевал, как подавил невольное восклицание, выслушивая Чарлза, - все это
не могло не задеть Энн; во всяком случае, она убедилась, что ценили ее
только как умелую сиделку.

Она, однако, старалась не терять спокойствия и судить справедливо.
Нисколько не склонная соревноваться с Эммой в чувствах ее к Генри <Эмма и
Генри - герои одноименной поэмы английского поэта Мэтью Прайора (1664 -
1721)>, она ради капитана Уэнтуорта ухаживала бы за Луизой даже с особенным
рвением; ну, а он, она надеялась, не мог долго подозревать ее в том, что она
по своей охоте уклонилась от обязанностей дружбы.

Тем временем она была уже в карете. Он подсадил их обеих и поместился