- ...известный писатель Валуев, - закончил фразу диктор, и по экрану
двинулась панорама: компьютер, стена, книжные шкафы, дверь, окно, стена.
Вернувшись к компьютеру, камера скользнула вниз и уперлась в мокрое пятно
на полу.
- При опросе соседей оперативники выяснили, что примерно за полтора часа
до трагедии к Валуеву кто-то приходил.
- "Дорожный патруль"? - крикнула из кухни девушка. - Лучше переключи на...
- Умри! - рявкнул Петр.
- ...с помощью жевательной резинки... Авария на Крымском мосту, двое
пострадавших, - монотонно произнес женский голос, а мужской начал
перечислять, кто, куда и на чем ехал.
Петр убавил громкость и прошелся вокруг стола. Валуев, Валуев...
Однофамилец? Вполне вероятно, во всяком случае, тот Валуев, что из черного
списка, книг не писал. Как и Батуганин не был банкиром. А Кочергин не был
психиатром - и однофамильцем тоже не был. Валентин Матвеич... добрый
доктор мозгоклюй.
- Эту передачу повторяют? - спросил он.
- По выходным. Там самые крутые происшествия. Во сколько, не помню. Надо
программу посмотреть.
Известный писатель Валуев... Хоть бы на секунду раньше!..
- Эй, ты книжки читаешь?
- Иногда, а что?
- Этот Валуев...
- А, у него детективы.
- Зовут его как?
- Сейчас, погоди...
Девушка вошла в комнату: в одной руке нож, в другой луковица.
- Щас, щас... - Она потерла локтем нос и обрадованно вспомнила: - Иван.
Иван Валуев, во!
- Молодец. Иди, готовь дальше, - распорядился Петр.
Валуев Иван Тимофеевич. Не самое редкое сочетание, при том что еще
неизвестно, был ли казненный Тимофеевичем. А может, и не казненный.
Не-е-е... Что-то подсказывало: к Валуеву приходил не грабитель. Его убили
по приговору Народного Ополчения. Кто-то водит пальцем по черному списку и
ставит крестики. Это значит, он не один.
Значит, нужно искать.
- Эй, как тебя? Ты про Нуркина ничего не слышала?
Петру хотелось иметь третий труп из списка.
Три - уже не совпадение.
- Не-а.
- Я отлучусь ненадолго. Если смоешься и оставишь меня без супа и без
ночлега...
- Не переживай. Куда я денусь из подводной лодки?
Про лодку она хорошо. Петр перебрал знакомых - самым подходящим был Костя
Роговцев. Как раз из бывших подводников. Перст судьбы, получается. Если он
найдет Константина...
Петр постучал по деревяшке. Найдет... А еще кого-нибудь из Ополчения... Он
в это не верил.
Остановившись перед Костиной квартирой, он долго собирался с духом. Если и
здесь не то... Тогда все, больше у него никого нет. В принципе, было еще
несколько человек, но с ними связываться не хотелось. Не проверенные, из
последнего призыва. Те, кто не по убеждениям, а ради славы. Он и раньше
отказывался брать их в сотню, а теперь и вовсе не рискнет. Только Костя.
Он один остался - из настоящих, из своих.
От волнения звонок вышел робкий и прерывистый. Петр собирался нажать еще
раз, но не успел - дверь открыли. Женщина. За тридцать. Некрасивая. Не
обаятельная даже - так, лахудра какая-то.
Женщина поправила немытые волосы и вопросительно посмотрела на Петра.
- Я вас слушаю, - сказала она, и из-под ее верхней губы вылез черный
гнилой зуб.
Сестер у Кости не было. А спать с такой он бы погнушался.
Не говоря ни слова, Петр развернулся и пошел вниз. Спустившись на два
этажа, он вдруг обозлился - на весь мир и на себя лично.
"Что за сопли, - подумал он, стукнув себя кулаком по бедру. - Что за
кисельные берега? Костю не нашел? А откуда ему взяться, если всех убрали?
Его небось в первую очередь. Он же был самый лучший. Ну, почти. Кроме
меня. Да, кроме меня - самый. И при этом надеяться, что его не тронут?
Держи карман!"
Петр вызвал лифт и нанес пару ударов в пустоту. Ххук! Ххук! Обложили, да?!
Эксперимент продолжается?! Ла-адно. Будет вам эксперимент.
Мозг переполняла звериная отчаянная ярость, мышцы подрагивали и зудели.
Появилось желание разогнаться и бежать, бежать - как в детстве, пока не
задохнешься и не упадешь в траву.
По дороге ехала темная "девятка", и Петр, вместо того чтобы протянуть
руку, вышел наперерез. Машина с визгом затормозила, и он, не спрашивая
цену, не интересуясь, собирается ли водитель кого-то подвозить, уселся на
переднее сиденье и на звал адрес апартаментов. Бледный человечек за рулем
послушно моргнул и дал по газам.
"Первым делом воспользуюсь оплаченными услугами, - решил Петр. - Не
пропадать же добру. Потом поем супа. А потом..."
Петр долго смотрел на умиротворенный город и не нашел в нем ничего, что
могло бы его остановить.
- Все, - робко сказал водитель. - Бензин... Я не виноват.
- Далеко здесь? Сколько мы не доехали?
- Нет-нет, - залебезил тот. - Рядом совсем. Вон там налево и еще два
квартала.
Петр положил на приборную доску пятьдесят долларов и собрался выйти.
- А то хочешь, вместе до заправки дотолкаем, - предложил он.
- Нет-нет! Сам, сам.
- Наверно, это правильно. Тачка ведь твоя? Ты и толкай.
- Ну да, ну да, - затряс вихрами водитель. Петр перебрался на другую
сторону улицы и вытащил из пачки последнюю верблюдину. Его обогнал джип,
похожий на тот, что он видел утром в центре, но таких тачек в Москве было
полно. У светофора джип свернул, и Петр отметил, что им по дороге. "Могли
бы и подвезти", - в шутку подумал он. А когда дошел до угла, желание
шутить пропало. На тротуаре, как раз у дома, где ждала тощая путана и
наваристый супец, стоял черный гроб внедорожника и пара легковушек - марки
Петр издали не разобрал.
Он судорожно огладил карманы - блокнот с биографией находился при нем.
Негритянскую рубашку и костюм Валентина Матвеевича ему было не жалко. Суп
- другое дело, ну да черт с ним, с супом. Идти некуда - вот проблема. В
памяти остался последний адрес - его собственный. Или Петуховых?..
Петр обжег сигаретой пальцы и удивленно огляделся - он давно уже шел. К
Новому Арбату и к старому пятиэтажному дому, что за магазином "Мелодия". К
Петуховым или к себе - с этим как раз предстояло разобраться. Пока он
только шел.
* * *
Диктор сказал, что всплыли некоторые подробности по делу об убийстве
банкира Батуганина. Бросив бутерброд, человек побежал к телевизору и
поэтому все пропустил. Человек обозвал диктора свиньей и поплелся на
кухню. Чай отдавал марганцовкой, а в сахарнице сидел блестящий таракан.
Все это бесило.
Отодвинув чашку, человек взял бутерброд и снова пошел к телевизору.
Пощелкал каналы - везде реклама.
- Совсем распоясались, - пробормотал он. Дожевав колбасу, человек отряхнул
руки и с ненавистью осмотрелся. Решетка на зеркале уже зарастала какими-то
серыми пушинками. В этой квартире все дьявольски быстро пылилось.
Нос зачесался, и человек чихнул. В свинцовой поверхности зеркала
образовалась мутная лунка, но след от решетки остался. Так он себя и
увидел - сквозь решетку.
- Стареешь...
Наметившиеся в прошлом году залысины окончательно съели челку и теперь
подбирались к макушке. Быстро, дьявольски быстро. В этой квартире хорошо
умирать - ничего не жалко.
Человек вспомнил про Батуганина и задумчиво потрогал ухо. "В газетах
писали, что врагов он не имел. Банкир - и без врагов? Впрочем, Батуганин
был мужиком покладистым. Там... - Человек махнул куда-то в сторону
зеркала. - Там был. Здесь неизвестно. И еще был трусом. Можно представить,
какую он себе завел охрану. Не помогло. Говорили про водосточную трубу. И
про машину...
Знакомо, ой как знакомо".
Человек, не раздеваясь, прилег на раскладушку и закрыл глаза. Он
чувствовал, что поблизости есть кто-то еще. Сколько их - не разобрать.
Слепые, как новорожденные котята, и настырные, как бультерьеры.
Еще он чувствовал, что там, откуда он вырвался, все кончено. Момент смерти
он не зафиксировал, но знал наверняка: тела больше нет.
Все в прошлом. Настоящее - это грязные чужие квартиры, пыльные занавески и
тараканы в сахарнице. Что-то изменить? Он знал как. Он это уже делал -
там. И потому боялся второй попытки. Слишком долго и тяжело. Но если
получится... Теперь у него есть опыт. Теперь он будет жестче. И он
сделает, иначе зачем об этом мечтать - каждый день?
Он уже понял, с чего начнет. Первое правило - избавиться от ненужных
людей. Он начнет с Константина.
Курылев Олег
Лукьяненко Сергей
Сертаков Виталий
Мацумото Сэйте
Посняков Андрей