Чтение 19–й страницы книги ~Возлюби ближнего своего~

- Да...

Подошла Лила. Она поздоровалась с Керном так, будто он просто вернулся с прогулки. Для нее два месяца тюрьмы были пустяком, о котором не стоило и говорить. Она уже двадцать лет не жила в России и видела, как из Китая и Сибири возвращаются люди, пропавшие без вести десять - пятнадцать лет тому назад. Плавным, неторопливым движением она поставила на стол поднос с чашками и кофейник.

- Отдай ему письма, Лила, - сказал Штайнер. - Он все равно не позавтракает прежде...

Лила показала на поднос. Письма лежали там, прислоненные к одной из чашек. Керн распечатал их и внезапно забыл обо всем. Это были первые письма, которые он получил от Рут. Это были первые любовные письма в его жизни. Словно по мановению волшебной палочки, с него свалилось все: страх и неуверенность, одиночество и разочарование. Он читал, и слова, написанные чернилами, начинали словно светиться - на земле жил человек, который беспокоился за него, который был в отчаянии от того, что произошло, и который говорил ему, что любит его. Твоя Рут. Твоя Рут. "Боже, - подумал он, - твоя Рут!" Это казалось почти невероятным. "Твоя Рут!" Что принадлежало ему до сих пор? Несколько флаконов с духами, немного мыла и вещи, которые он носил. А теперь? Тяжелые черные волосы. Глаза! Это почти невероятно...

Он поднял глаза. Лила зашла в вагон. Штайнер курил сигарету.

- Все в порядке, мальчик? - спросил он.

- Да. Она пишет, чтобы я не приезжал. Я не должен еще раз рисковать из-за нее.

Штайнер засмеялся.

- Они всегда так пишут, правда? - Он налил ему чашку кофе. - Ну, а теперь пей и ешь.

Он прислонился к вагону и смотрел, как Керн завтракает. Сквозь легкий молочный туман выглянуло, солнце. Керн почувствовал его лучи на своем лице. Прошлым утром в вонючей каморке он черпал из помятой оловянной миски тепловатую похлебку, к которой бродяга Лео преподносил своим задом парочку аккордов - это было его каждодневной "гимнастикой", как только он просыпался. А сейчас свежий утренний ветер касался руки Керна. Керн ел белый хлеб и пил нормальный кофе. В его кармане лежали письма от Рут, а Штайнер сидел рядом с ним, прислонившись к вагону.

- Одно преимущество тюрьма все-таки имеет, - сказал Керн. - После нее все кажется превосходным.

Штайнер кивнул.

- Больше всего тебе сейчас хочется уйти, уже сегодня вечером, правда? - спросил он.

Керн посмотрел на него.

- Я хочу уйти и хочу остаться. Я бы хотел, чтобы мы ушли все вместе.

Штайнер дал ему сигарету.

- Останься здесь денька на два-три, - сказал он. - Ты довольно жалко выглядишь. Тюремная похлебка тебя заморила. Поправься немного. Для проселочных дорог у тебя должна быть сила в костях. Лучше переждать здесь несколько деньков, чем распаяться в дороге и попасть в полицию. Швейцария - не детская забава. Чужая страна. Там нужно крепко держаться друг за друга.

- А я могу здесь что-нибудь делать?

- Ты можешь помогать в тире. А вечером - на сеансах телепатии. Правда, я уже взял другого человека, но вдвоем - лучше.

- Хорошо, - сказал Керн. - Ты, конечно, прав. До ухода я должен хорошенько прийти в себя. Я чувствую почему-то ужасный голод. Не в желудке - нет, в глазах, в голове, везде. Будет лучше, если я очухаюсь.

Штайнер засмеялся.

- Правильно. А вот и Лила с горячими пирогами. Заправляйся основательно, мальчик. А я пока пойду разбужу Поцлоха.

Лила поставила противень перед Керном. Он снова начал есть. Кушая, он все время проверял, на месте ли письма.

- Вы останетесь здесь? - спросила Лила на своем медленном, немного твердом немецком языке.

Керн кивнул.

- Не бойтесь, - сказала Лила. - Вы не должны бояться за Рут. С ней ничего не случится. Я прочла это на ее лице.

Керн хотел ей ответить, что не боится. Что он только беспокоится, как бы ее не схватили в Цюрихе раньше, чем он приедет... Но взглянув на темное, омраченное глубокой скорбью лицо русской, он промолчал. По сравнению с ним, с этим лицом, все казалось мелким и незначительным. Но Лила как будто что-то почувствовала.

- Ничего, - сказала она. - Ничего не страшно, пока тот, кого ты любишь, еще жив.

Это случилось через два дня, после обеда. Несколько человек вразвалку подошли к тиру. Лила была занята с группой молодых парней, и люди подошли к Керну.

- А ну-ка, живо! Постреляем!

Керн подал первому ружье. Сначала они стреляли в фигурки, которые с шумом опрокидывались, и в стеклянные шарики, танцующие в струе маленького фонтанчика. Потом начали изучать список выигрышей и потребовали мишени, чтобы что-нибудь выиграть.

Первые двое выбили тридцать четыре и сорок четыре очка. Они выиграли плюшевого медвежонка и посеребренный портсигар. Третий, коренастый мужчина с взъерошенными волосами и густыми темными жесткими усами, долго и тщательно целился и выбил сорок восемь очков. Его друзья зарычали от удовольствия. Лила бросила в их сторону быстрый взгляд.

- Еще пять выстрелов, - потребовал мужчина и сдвинул фуражку на затылок. - Из этого же ружья.

Керн зарядил ружье. Тремя выстрелами мужчина выбил тридцать шесть очков. Каждый раз - по двенадцати. Керн почувствовал, что серебряная корзина для фруктов вместе с приборами - семейная реликвия, которая была получена по наследству и не выигрывалась, - в опасности. Он взял одну из счастливых пуль, изготовленных директором Поцлохом. Следующий выстрел пришелся в шестерку.

- Холла! - мужчина отложил ружье. - Здесь что-то не так! Прицелился я безупречно.

- Может, вы немного вздрогнули, - высказал предположение Керн. - Это то же самое ружье.

- Я не вздрагиваю, - возбужденно ответил мужчина. - Старый фельдфебель полиции не вздрагивает. Я знаю, как стреляю.

На этот раз вздрогнул Керн. Полицейский, даже в гражданской форме, действовал ему на нервы.

Человек уставился на него.

- Здесь что-то не то, эй вы! - с угрозой промолвил он.

Керн ничего не ответил. Он снова подал заряженное ружье. На этот раз он вложил нормальную пулю. Прежде чем начать целиться, фельдфебель еще раз посмотрел на него. Он попал в двенадцать и отложил ружье.

- Ну?

- Бывает, - ответил Керн.

- Бывает? Нет, не бывает! Четыре раза - в двенадцать, и один раз - в шестерку. Вы же сами этому не верите? Так?

Керн промолчал. Человек приблизил к нему свое красное лицо.

- Ваше лицо кажется мне знакомым.

Друзья его перебили. Они потребовали еще один спорный выстрел.

- У вас, ребятки, что-то не в порядке с пулями! - закричали они. - Шестерка - недействительна.

Подошла Лила.

- Что случилось? - спросила она. - Чем могу помочь? Молодой человек здесь еще новичок.

Друзья начали говорить с Лилой. Полицейский не участвовал в разговоре. Он смотрел на Керна, и было видно, что он старается что-то вспомнить. Керн выдержал взгляд. Он помнил о всех уроках, которые дала ему его беспокойная жизнь.

- Я поговорю с директором, - небрежно сказал он. - Я не могу здесь ничего решить.

Он подумал, не дать ли полицейскому спорный выстрел. Но сразу представил себе, как разбушуется Поцлох, если вещь, полученная по наследству от родителей жены, полетит ко всем чертям. Он попал между Сциллой и Харибдой.

Керн медленно достал и закурил сигарету. Чтобы не дрожали руки, он был вынужден сильно напрячь мышцы. Затем он повернулся и вразвалку направился к месту Лилы.

Лила осталась на его месте. Она предложила компромисс. Полицейский сделает еще пять выстрелов. Конечно, бесплатно. Его друзья этого не захотели. Лила взглянула в сторону Керна. Она заметила, как он бледен, и поняла, что дело здесь не только в волшебных пулях Поцлоха. Внезапно она улыбнулась и уселась на стол, напротив полицейского.

- Такой элегантный мужчина отлично справится с этим и второй раз, - сказала она. - Давайте попробуем! Пять бесплатных выстрелов - для королевского стрелка!

Польщенный полицейский вытянул шею из воротничка.

- У кого такая рука, тот не знает страха, - сказала Лила и положила свою маленькую ручку на большую, покрытую рыжеватыми волосами, руку фельдфебеля.

- Страх? Это чувство нам не знакомо! - Полицейский ударил себя в грудь и засмеялся деревянным смехом.

- Я так и думала. - Лила с восхищением посмотрела на него и протянула ружье.

Полицейский взял его, тщательно прицелился и выстрелил. Двенадцать. Он с удовлетворением посмотрел на Лилу. Она, улыбаясь, снова зарядила ружье. Полицейский выбил пятьдесят восемь очков.

Лила, сияя, смотрела на него.

- Вы самый лучший стрелок, какого я вижу здесь за последние несколько лет, - сказала она. - Вашей жене действительно нечего бояться.

- Не женат.

Лила посмотрела ему в глаза.

- Наверно, потому, что не хотите?

Он ухмыльнулся. Его друзья шумно выражали свой восторг. Лила пошла достать ему корзину для пикника, которую он выиграл. Тот провел по усам и внезапно сказал Керну, сощурив маленькие холодные глазки:

- А с вами я еще выясню. Я еще вернусь сюда в форме!

Потом он, ухмыляясь, взял корзину и отправился со своими друзьями дальше.

- Он вас узнал? - быстро спросила Лила.

- Не знаю. Думаю, нет. Я его никогда не встречал. Но он меня, может, где и видел.

- Уйдите сейчас отсюда. Будет лучше, если вы больше не попадетесь ему на глаза. И расскажите об этом Штайнеру.

В тот день полицейский больше не появлялся. Но Керн решил немедленно уехать.

- Я должен убраться, - сказал от Штайнеру. - Я чувствую, что иначе что-нибудь случится. Я пробыл здесь два дня. И я снова вошел в норму. Ты согласен со мной?

Штайнер кивнул.

- Уезжай, мальчик. Через несколько недель я тоже отправлюсь дальше. С моим паспортом лучше находиться в любом другом месте, только не здесь. В Австрии становится опасно. Я столько наслышался за последнее время... Пойдем сходим к Поцлоху.

Директор Поцлох рассвирепел, узнав, что пришлось отдать корзину для пикника.

- Она стоит тридцать шиллингов, молодой человек, чистенькими, закупки en gros [оптом (франц.)], - барабанил он. - Вы меня разорите!

- Он уезжает, - сказал Штайнер и объяснил положение. - Это было сделано в чисто оборонительных целях, - закончил он. - Иначе нам бы пришлось отдать вашу фамильную ценность.

Поцлох заметно испугался, потом лицо его прояснилось.

- Ну, хорошо. Это другое дело. - Он выплатил Керну деньги и повел его к тиру. - Молодой человек, - сказал он, - вы должны знать, кто такой Леопольд Поцлох - последний друг человека! Возьмите себе что-нибудь из этих вещей. На память. Для продажи, конечно. Порядочный человек не хранит подарков. Они делают жизнь его горше. Вам же еще придется торговать - правда? Ну, выбирайте.

И он умчался в сторону панорамы сенсаций.

- Продолжай спокойно торговать, - советовал Штайнер. - Хлам ты всегда продашь. Возьми маленькие легкие вещи. И выбирай побыстрее, пока Поцлох не раскаялся в своей щедрости.

Но Поцлох не раскаялся. Напротив. К пепельнице, расческам и игральным костям, которые выбрал Керн, он добровольно добавил еще трех маленьких нагих богинь, отлитых из доброкачественного заменителя бронзы.

- В маленьких городишках они будут иметь огромный успех, - объяснил он и с насмешливой улыбкой поймал свое пенсне. - У жителя маленького городка чувства притупились. Конечно, городка без борделя. Ну, да поможет вам бог, Керн. Я спешу на конференцию против высоких налогов на развлечения. Налоги на развлечения! Типично для нашего столетия. Вместо того, чтобы давать за это премии!

Керн приготовил чемодан. Он выстирал носки и рубашки и повесил их сушить. Потом поужинал вместе со Штайнером и Лилой.

- Не пытайся скрыть своей печали, мальчик, - сказал Штайнер. - Это твое право. Древние греческие герои плакали больше, чем какая-нибудь сентиментальная дура наших дней. Они знали, что этого заглушить в себе нельзя. А сейчас наш идеал - абсолютная бесчувственность статуи. Это совсем ни к чему. Грусти, давай выход чувствам, и тогда ты скорее от них избавишься.

- Грусть иногда бывает единственным счастьем, - спокойно сказала Лила и налила Керну тарелку борща со сметаной.

Штайнер улыбнулся и погладил ее по голове.

- Единственным счастьем для тебя, маленький космополит, в настоящее время является хороший обед. Это старая солдатская мудрость. А ты - солдат, не забывай этого. Разведчик. Первооткрыватель. Пионер мирового космополитизма. За один день ты можешь побывать на самолете в десятке стран, каждая из них нуждается в другой, и каждая из них, опасаясь другой, заковывается по самое горло в сталь и броню. Такого позднее не будет. Ты - один из первых европейцев, не забывай этого. И гордись этим.

Керн улыбнулся.

- Все это чудесно. И я горжусь. Но что я буду делать сегодня вечером, когда останусь один?

Керн уехал ночным поездом. Он взял билет в самый дешевый вагон самого дешевого поезда и окольными путями добрался до Инсбрука. Оттуда направился пешком, надеясь на попутную автомашину. Но машин не было. Вечером он зашел в небольшую гостиницу и съел порцию жареного картофеля - сытно и недорого. Ночью спал в стоге сена, следуя совету, который ему дал в тюрьме вор. Выспался он отлично. На следующее утро ему попалась машина, на которой он добрался до Ландека. Владелец машины купил у него за пять шиллингов одну из богинь директора Поцлоха. Вечером пошел дождь. Керн остался в небольшом отеле и играл в тарокк с несколькими лесорубами. Он проиграл три шиллинга. Керн так на себя обозлился за проигрыш, что не мог заснуть до самой полуночи, а потом его еще больше разозлило то, что он заплатил за ночлег два шиллинга, - и тоже впустую; только поэтому и заснул.

Утром Керн отправился дальше. Он остановил попутную машину, но шофер запросил за проезд пять шиллингов. Это был "аустродаймлер", который стоил 15000 шиллингов. Керн отказался. Позже часть пути он проехал на телеге крестьянина, который угостил его большим бутербродом. Вечером спал в стогу. Шел дождь, и Керн долго прислушивался к его монотонному шуму и вдыхал пряный возбуждающий аромат сырого прелого сена. На следующий день он поднялся в горы и перешел Арльбергпас. Он был очень уставшим, когда его схватили жандармы. Тем не менее, он должен был проделать обратный путь до Сан-Антонио, шагая рядом с велосипедом жандарма. Там его на ночь заперли. Он не спал ни минуты, боялся, как бы они не узнали, что он из Вены, и не вернули бы его туда для вынесения приговора. Но Керну поверили (он сказал, что хотел перейти границу) и на следующее утро отпустили. Теперь Керн послал свой чемодан по железной дороге до Фельдкирхе, чтобы не бросаться в глаза жандармам. Через день он был в Фельдкирхе, получил свой чемодан, дождался ночи, разделся и перешел Рейн, держа одежду и чемодан в высоко поднятых руках. Он был в Швейцарии. Он шел две ночи подряд, пока не выбрался из опасной пограничной зоны. После этого отправил чемодан по железной дороге и нашел попутную машину, которая довезла его до Цюриха.

Керн добрался до Главного вокзала во второй половине дня. Он оставил чемодан в камере хранения. Адрес Рут он знал, но не хотел подходить к ее квартире средь бела дня. Некоторое время он провел на вокзале, а потом в еврейских лавочках решил навести справки о Комитете помощи беженцам. В чулочном магазине он получил адрес религиозной общины и отправился туда.

Его принял молодой человек. Керн объяснил, что он вчера перешел границу.

- Легально? - спросил молодой человек.

- Нет.

- У вас есть документы?

Керн с удивлением посмотрел на него.

- Если б у меня были документы, меня бы здесь не было.

- Еврей?

- Нет. Полуеврей.

- Религия?

- Евангелическая.

- Евангелическая?.. Ну, для вас мы немного можем сделать... Наши средства очень ограничены, у нас религиозная община, нашей главной заботой являются, - вы понимаете, - евреи нашей веры.

- Понимаю, - сказал Керн. - Из Германии меня выгнали, потому что у меня отец - еврей. Здесь вы мне не можете помочь, потому что у меня мать - христианка. Как все странно в этом мире!

Молодой человек пожал плечами.

- Я сожалею, но в нашем распоряжении имеются только частные вклады.

- Может, вы мне по крайней мере скажете, где я могу Прожить несколько дней нелегально?

- К сожалению, нет. Не знаю, и нам не разрешают это делать. Предписания очень строги, и мы должны точно их Придерживаться. Вам нужно пойти в полицию и попытаться получить временное разрешение.

- Ну, в этом я уже имею опыт, - ответил Керн.

Молодой человек посмотрел на него.

- Подождите, пожалуйста, один момент. - Он пошел к бюро, находящемуся в конце комнаты, и вскоре вернулся. - Как исключение, мы можем вам дать двадцать франков. Большего, к сожалению, мы не можем.

- Большое спасибо! Я даже и не ожидал так много!

Керн очень тщательно свернул купюру и положил ее в бумажник. Это были его единственные швейцарские деньги.

На улице он остановился. Он не знал, куда идти.

- Ну, господин Керн, - насмешливо сказал кто-то за его спиной.

Керн быстро обернулся. Молодой, довольно элегантно одетый человек его возраста стоял позади него, и улыбался.

- Не пугайтесь! Я только что был там, наверху. - Он показал на дверь религиозной общины. - Вы впервые в Цюрихе, да?

Секунду Керн смотрел на него с недоверием.

- Да, - сказал он. - Я и в Швейцарии впервые.

- Я так и думал, судя по тому, что вы там рассказали. Вы извините меня, но история ваша довольно неудачна. Не надо было говорить, что вы евангелической веры. Правда, вам и так удалось кое-что получить. Если хотите, я вам кое-что разъясню. Меня зовут Биндер. Давайте выпьем по чашечке кофе?

- Да, охотно. Здесь есть кафе для эмигрантов или что-нибудь в этом роде?

- Даже не одно. Лучше всего нам отправиться в кафе "Грейф". Оно - недалеко, и полиция не изучила его достаточно хорошо. Во всяком случае, до сих пор там не было ни одной облавы.

Они отправились в кафе "Грейф". Оно, как две капли воды, было похоже на кафе "Шперлер" в Праге.

- Вы откуда приехали? - спросил Биндер.

- Из Вены.

- Тогда кое-чему вам придется переучиваться. Будьте осторожны! Конечно, вы можете добиваться в полиции временного разрешения. Разумеется, на несколько дней, не больше. Потом вам придется покинуть страну. Шансов получить разрешение, не имея документов, - два из ста шансов быть тотчас же высланным - девяносто восемь. Хотите рискнуть?

- Ни в коем случае.

- Правильно. Кроме того, вы рискуете еще тем, что для вас будет сразу же закрыт въезд, - на год, три года, пять лет и больше, смотря по обстоятельствам. Если вас поймают после этого, попадете в тюрьму.

- Я знаю, - сказал Керн. - Так везде.

- Правильно. Но вы избегнете этого, если останетесь жить нелегально. Конечно, до тех пор, пока не попадетесь в первый раз. Это дело ловкости и удачи.

Керн кивнул.

- Ну, а как здесь с работой?

Биндер рассмеялся.

- Исключается. Швейцария - маленькая страна, в ней хватает и своих безработных.

- Значит, как везде, - легально и нелегально голодать и идти против законов.

- Точно! - быстро соглашаясь, ответил Биндер. - Ну, а теперь - вопрос о законах. В Цюрихе слишком жарко. Очень прилежная полиция. Работает в штатском, и это самое неприятное. Здесь держатся только люди, у которых большой опыт. В данный момент хорошо во французской Швейцарии. Прежде всего - в Женеве. Там социалистическое правительство. В Тессине тоже неплохо, но там слишком маленькие города. Вы как работаете? Чисто или с добавками?

- Как это понимать?

- Это значит следующее: пытаетесь ли вы продержаться только на пособие или подрабатываете еще и продажей.

- Я бы хотел кое-что продать.

- Опасно. Считается работой. Получите двойное наказание. Нелегальное проживание и нелегальная работа. Особенно, если на вас донесут.

- Донесут?

- Мой дорогой, - сказал знаток Биндер терпеливо и поучительно, - на меня уже донес один еврей, у которого больше миллионов, чем у вас франков. Он был возмущен тем, что я попросил у него денег на железнодорожный билет до Базеля. Если продавать, то только мелкие вещи: карандаши, шнурки, пуговицы, резинки, зубные щетки или что-нибудь в этом роде. Никогда не берите с собой чемодана, ящика или даже портфеля. Люди только потому и попадаются. Лучше всего носите все в карманах. Сейчас, осенью, это легче, особенно если у вас есть пальто. Вы чем торгуете?

- Мылом, духами, туалетной водой, расческами, английскими булавками и другими вещами.

- Хорошо. Чем дороже вещь, тем больше заработок. Для меня самого торговля - не главное. Живу главным образом на пособия. Этим я избегаю параграфа, карающего за нелегальную работу, и подпадаю только под параграфы, осуждающие попрошайничество и бродяжничество. Ну, а как у вас дела с адресами? У вас много адресов?