Чтение 19–й страницы книги ~Сигнал сбора~

- Ты мой сын, - взволнованно сказал он Готорну. - Я всегда гордился тобой и, впервые увидев тебя, подумал, что ты стал бы мне хорошим сыном. А теперь любите друг друга, ибо любовь - это дар, которым Кесус щедро наделяет молодых.

Калинка разжал объятия и отошел от них.

- Теперь садись и ешь, сын мой, - произнесла Людмила, вытирая слезы. - Таня, пойдем поможешь мне.

Нагнувшись, Готорн поцеловал подругу в лоб. Радостно улыбаясь, она подбежала к отцу, бросилась ему на шею и выскочила в соседнюю комнату. .

Готорн перевел взгляд на Эндрю, который с улыбкой наблюдал за этой сценой. Он все еще никак не мог поверить, что именно молодой квакер первым из всех в полку нарвался на неприятность с девушкой. Но здесь был особенный случай. То, что эти двое любят друг друга, было ясно каждому, кто видел их вместе. Эндрю облегченно вздохнул. Все могло выйти куда хуже.

- Должна быть свадьба, - промолвил Винсент, подходя к Калинке.

- В церкви? - спросил тот.

- Если таковы ваши желания и обычай. Калинка сплюнул на пол и покачал головой.

- В нашем полку нет священника... - задумчиво начал Готорн и вдруг, словно осененный какой-то мыслью, повернулся к Эндрю, стоявшему в углу комнаты.- Сэр, могу ли я надеяться, что вы скрепите наши брачные клятвы?

Эндрю ошеломленно посмотрел на Винсента.

- Сэр, раз у нас нет священника, я подумал, что вы можете заменить его, как капитан на корабле.

- Думаю, что могу, - нетвердым голосом согласился Эндрю.

- Какая честь для моего дома! - воскликнул Калинка, приглашая Эндрю сесть, так как с формальной частью разговора было покончено.

- Но мы обсудим это позже. Я слышал твое обращение к солдатам на утреннем построении, - продолжил Суздалец, - и я в смятении. Ты вождь. Я думал, ты решаешь, что надо делать.

- Они имеют право решать сами за себя, - ответил Эндрю. - Мы так поступаем в подобных ситуациях. В нашем мире эти люди добровольно решили сражаться ради благородного дела. Теперь им грозит совсем другая война, и я не могу приказать им участвовать в ней, если они сами не хотят этого.

- Ох уж эти янки, - покачал головой Калинка.

- Так у нас заведено, друг мой.

- И что они выберут, как ты думаешь? - с беспокойством поинтересовался Калинка.

- Мы останемся! - воскликнул Готорн. Эндрю усмехнулся и потрепал юношу по плечу:

- Давайте подождем подсчета голосов.

- Я хочу сказать вам три вещи, - понизил голос Калинка, - поэтому я и попросил вас с Готорном прийти ко мне в хижину, чтобы всем казалось, будто вы пришли сюда по небольшому семейному делу.

Винсент снова залился краской, и Калинка добродушно рассмеялся.

- Зачем такая секретность? - спросил Эндрю. - Ты же почти каждый день приходишь ко мне домой.

- Потому что я советую тебе сегодня же закрыть ворота и не пускать никого ни в лагерь, ни из него. Я слышал, как ты запретил солдатам посещать Суздаль. Но ты должен позаботиться и о том, чтобы никто не мог войти к вам.

- Почему?

- Потому что к вам будут засылать лазутчиков, чтобы выведывать ваши планы.

Эндрю утвердительно кивнул.

- Второе. Будь готов к тому, что Ивор и бояре ударят первыми и их удар будет мощным.

- Так я и думал, - с грустью произнес Эндрю.

- И что ты собираешься предпринять?

- Ничего.

- Но если ты сам нападешь на них, ты предотвратишь их атаку, которая может уничтожить вас.

- Я не могу на это пойти, - мрачно ответил Эндрю. - Я не начну войну, если меня к этому не принудят. В конце недели люди решат, остаться или уходить.

- И как они, по-твоему, проголосуют?

Эндрю взглянул на печальное лицо Готорна.

- Они решат уйти. Я в этом почти уверен. Если за это выскажется большинство, уйдем мы все.

Винсент вздрогнул, пораженный мыслью, которая только что пришла ему в голову.

- Не бойся,- успокоил его Эндрю.- Если мы уйдем, то всем, кто помогал нам, вроде Калина и его семьи, будет предложено присоединиться к нам.

- Я принадлежу дому Ивора, - ровным тоном произнес Калинка, - и я не покину свой народ. Дочь и жену я отправлю с вами, но сам останусь.

Эндрю поймал взгляд Калинки и понял, что нет смысла уговаривать его; на его месте он и сам поступил бы так же.

- Раснар не позволит вам уйти, - негромко продолжил Калинка. - Он стремится овладеть силами, которые вам подчиняются, - с их помощью он хочет сделать Церковь сильнее бояр.

- Значит, нас будут атаковать в любом случае, останемся мы или уйдем, - закончил его мысль Эндрю.

- Именно так, друг мой.

- И все же я должен дать моим людям время для принятия решения. Это их право. Мэнцы не решают такие вещи с бухты-барахты, они должны все как следует обдумать.

- Теперь я хочу сообщить третье известие, - произнес Калинка, понизив голос до шепота.

- Какое?

- Мы будем драться со знатью, если она выступит против вас.

- Нет! - воскликнул Эндрю, вскакивая со стула.

Пораженный такой реакцией Эндрю, Калинка с удивлением посмотрел на него.

- У вас ничего не выйдет, - быстро заговорил полковник. - Это воины в доспехах и на конях. Каждый из них легко расправится с пятьюдесятью крестьянами. У вас будут только вилы и ржавые ножи. Это прекрасный замысел, Калин, но он обречен на провал.

- Но Готорн рассказывал нам о вашей Декларации независимости и как крестьяне победили знать и стали свободными.

Эндрю с упреком посмотрел на юношу. Тот ослушался приказа, и полковник не на шутку рассердился.

- Я рассказал то, что мне велела моя совесть, - спокойно ответил Винсент, не боясь гнева своего командира.

- У нас все было не так, - снова повернулся к Калинке Эндрю. - У нас были пушки, чтобы сражаться с армией бояр. У нас огромная страна, в сотни раз больше, чем Русь. И у нас было время - мы воевали восемь лет. У вас нет оружия, негде спрятаться в случае поражения, и главное, у вас нет времени. Даже если вы смогли бы какое-то время противостоять им, придут тугары и сокрушат вас всех, и крестьян, и знать.

- Так ты советуешь мне спокойно наблюдать за тем, как мой народ ведут на убой?

На это у Эндрю не нашлось ответа, и он отвел взгляд от горящих глаз Калинки.

- Иначе вы все умрете.

- Я готов рискнуть, Кин.

- Я очень хотел бы вам помочь,- произнес Эндрю,- но теперь это в руках моих солдат.

- Ты еще не понял, как много вы для нас сделали, - ответил Калинка. - Каждый раз, когда твои солдаты приходили в Суздаль, каждый раз, когда крестьянин приезжал с зерном на мельницу, мой народ видел, что можно жить по-другому. И, возвращаясь домой, люди шептались о странных янки, у которых нет бояр. Не вини Готорна за то, что он нам рассказал. Ибо это знает уже весь Суздаль, о Декларации слышали в Вазиме и даже в Новроде.

- Если мои люди проголосуют за то, чтобы уйти, мы уйдем, - тихо сказал Эндрю. - Не воюйте с боярами; даже если мы останемся, я не хочу, чтобы лилась ваша кровь. Если мы встанем против тугар, а бояре нет, мы будем сражаться одни.

Эндрю поднялся, собираясь покинуть дом Калинки.

- Я хочу сказать тебе еще кое-что, - быстро проговорил переводчик.

- Что именно?

- Мы больше не увидимся.

- Почему? - в смятении вскричал Эндрю.

- Сегодня утром ко мне прискакал гонец. Мне приказано вернуться ко двору Ивора.

- Тогда тебе лучше подчиниться.

Калинка затряс головой:

- Я не буду просить у тебя защиты, так как вы и так уже на грани войны. Но я не вернусь.

- И куда же ты пойдешь?

Калинка улыбнулся:

- Я хочу, чтобы ты укрыл за вашими стенами Людмилу и мою дорогую Танечку. Ивор не станет беспокоить тебя из-за них.

Женщины, слушавшие этот разговор стоя у стены, бросились к нему, и он крепко обнял их обеих.

- И самое последнее. Не говори никому ни слова о том, что сейчас услышал. Я доверяю теперь только тебе и моему сыну Готорну.

- Что ты имеешь в виду?

- Среди вас есть предатель.

Эндрю недоверчиво посмотрел на Калинку, думая, что ослышался.

- Это так. Мой друг видел, как один из твоих солдат несколько недель назад выходил из собора.

- Кто?

- В тот день лило как из ведра, и моему другу не удалось его рассмотреть. Но это был один из янки. Хотя на нем был крестьянский плащ, из-под него виднелись брюки и сапоги. Этот человек почувствовал, что за ним следят, и затерялся в толпе. Так что никому не говори о своих планах и о том, что я тебе сейчас сказал, кроме разве что своих ближайших друзей - таких, как ворчун сержант и добрый доктор.

Эндрю был поражен до глубины души. Что же ему предложили, этому негодяю, раз он решился предать своих товарищей? И как Эндрю был наивен, не думая о такой возможности! Ведь здесь предатель мог получить богатство и власть, о которых дома не смел и мечтать.

- В печальном мире мы живем, - тяжело вздохнул Эндрю.

- Прощай, друг мой.

Эндрю неуклюже обнял Калинку по русскому обычаю.

- Могу я напоследок попросить тебя об одной услуге? - обратился к нему Суздалец.

- Все, что ты захочешь.

Калинка сделал знак Людмиле, которая взяла со столика небольшую Библию, подаренную им Винсентом, и подошла к ним.

- Ты бы не мог скрепить брачный союз моей дочери и моего нового сына? Я хотел бы увидеть это перед тем, как уйти.

Эндрю с улыбкой взял Библию, и когда он объявлял молодых мужем и женой, впервые после смерти брата у Геттисберга он почувствовал, что плачет. Плачет, как и те четверо, что стояли рядом с ним. Ибо, хотя это было мгновение счастья, все они знали, что их мечтам и планам скорее всего не суждено сбыться.

Глава 11

О городе собралось восемь с лишним тысяч воинов. Они опустошили все мои склады с провиантом, - произнес Ивор, сидящий во главе длинного стола. В пиршественной зале присутствовали бояре из всех городов Руси, даже Михаил, один вид которого наполнял сердце Ивора дикой яростью.

- Нам нужно еще больше дружинников, - заметил Раснар.

- Чтобы оставить наши земли беззащитными? - возразил Борос из Новрода. - Мы еще не сошли с ума. - Вскочив на ноги, новродец обвиняюще указал на Ивора. - Это по твоей милости зараза, исходящая от этих янки, расползлась по всей Руси. Ты замышлял использовать их против нас. Теперь о них прослышали все. Должно быть, ты глух, Ивор, но я нет. Многие мои вассалы отказались прийти. Они боятся, что крестьяне восстанут против них, если они оставят свои земли, чтобы воевать с янки. Все лазутчики доносят одно и то же. Нет, я не такой дурак, чтобы убивать всех своих холопов, тем более что из-за прихода тугар в следующем году придется повысить налоги.

- Ты позволил всему этому зайти слишком далеко, - поддержал его Иван Вазимский. - Пусть опустошение твоих запасов продовольствия послужит тебе уроком.

Ивор с беспокойством оглядел своих гостей. После победы в грядущей битве, мрачно подумал он, они набросятся на него, как стая волков, убьют его и посадят на трон Михаила. Он надеялся только, что их удержит страх того, что Суздалем будет править ставленник Церкви.

- Однако мы договорились, - резко произнес Ивор, - что оружие янки будет поделено между нами.

- Никогда, - перебил его Патриарх, - никогда тугары не позволят, чтобы у нас было оружие мощнее их боевых луков. Вы болваны, если думаете иначе. Трубки надо передать на хранение Церкви.

Разгневанный Ивор повернулся к Раснару, который всего несколько дней назад обещал ему совсем другое.

- Чтобы вся власть была у тебя? - взревел он.

- На хранение, - повторил священник. - Неужели кто-то из вас поверит, что другие не придержат дымилки для себя? Вы постараетесь спрятать их, и в результате тугары убьют всех нас.

- Как они узнают, если мы отдадим им часть и припрячем остальное? - спросил Ивор.

- Я сообщил тугарам, сколько человек у янки, - сказал Раснар, - и сколько оружия мы отдадим им, когда они придут.

- Будь ты проклят, - выругался Ивор.

- Я сделал это только для всеобщего спасения, - с лицемерным видом ответил священник, улыбаясь про себя. Число ружей, которое он сообщил тугарам, было куда меньше, чем было у янки на самом деле. К тому же у него уже было четыре трубки, захваченные Михаилом, и он научился ими пользоваться. Если Хинсен разузнает секрет изготовления пороха, власть Раснара станет безграничной.

Бояре подозрительно косились друг на друга, и их взаимное недоверие играло на руку Раснару. После часа бурных споров все, кроме Ивора, согласились, что добытое оружие отойдет Церкви. И в этот момент Раснар понял, что он выиграл битву у Ивора. После ухода тугар он сможет при помощи спрятанного им оружия натравить друг на друга бояр, и в итоге Церковь вернет себе некогда утраченную верховную власть.- Однако мы не знаем, что собираются предпринять янки, - заметил Михаил, начиная обсуждение предстоящей операции.

- Они закрыли все входы и выходы, - согласился Ивор. - Наши разведчики окружили лагерь. Их стены охраняются днем и ночью. Мы никому не позволяем входить к ним, но и от них никто не выходит.

- Помните, что приказал оповещатель, - сказал Раснар. - Мы не должны позволить им уйти, а мой источник информации сообщил мне, что они будут решать этот вопрос сегодня вечером. Если они уйдут, в следующем году нам придется отвечать за это перед ордой.

Раснар встал со стула и подошел к окну. Открыв его, он выглянул наружу, не заботясь о том, что в комнате сразу резко похолодало.

- Дымилки, малые и большие, убивают издалека. Но если дело дойдет до рукопашной, наши мечи и топоры будут убивать не хуже. Доблестный Михаил уже доказал это.

Чернобородый воин гордо выпятил грудь и с победоносным видом оглядел прочих бояр.

- Я своими руками раскроил череп одному из них, - осклабился он и, выхватив топор, со свистом рассек им воздух.

- Я верю, что Перм ответил на мои молитвы, - воскликнул Патриарх, напыщенным жестом предлагая боярам посмотреть на то, что происходит за окном.

Весь день небо затягивали пришедшие с запада тучи, и вот наконец начали падать тяжелые хлопья снега.

- Мы выступим, когда станет темно,- возвестил Раснар, отворачиваясь от окна и смотря на бояр. - Перм укроет наше войско своим плащом, не давая врагам разглядеть нас. Мы одолеем их стены под покровом снега и станем ангелами смерти, призванными убивать язычников!

Отряхиваясь от снега, как медведь, человек в капюшоне вошел в заднюю комнату таверны. Все молча посмотрели на него.

- Я рисковал жизнью, придя сюда, - сказал он.

- Мы позволили тебе прийти сюда, - холодно произнес Борис. - Когда священник ходит из таверны в таверну, расспрашивая о Калинке, человеке Ивора, слух о нем разносится быстро. Мы видели, что за тобой никто не следит, и разрешили тебе найти это место.

Человек с беспокойством оглядел комнату, и кровь застыла у него в жилах. Помещение было битком набито крестьянами и городскими ремесленниками. Он понял, что у него больше шансов быть вынесенным отсюда с перерезанным горлом, чем выйти самостоятельно.

- Говори, священник, и будь краток.

- Войско бояр выступает через час.

- Для нас это не новость. - Голос Бориса мог заморозить воду. - Ты думаешь, мы слепы? В городе восемь тысяч дружинников. Нельзя собрать их так, чтобы мы про это не знали.

- Надо предупредить янки.

Борис рассмеялся:

- Предлагаешь нам для этого выскользнуть за стены города? Ивор всюду поставил стражу, и ворота закрыты. Даже если кому-нибудь и удастся выбраться из Суздаля, он должен будет еще миновать воинов, засевших вокруг Форт-Линкольна. Мы послали шестерых человек, и никто не вернулся. Нам нечего рассчитывать на чью-то помощь.

Подавленный священник явно пал духом.

- Убейте его, - прошипел Илья.

Сборище отозвалось злобным ропотом, направленным против незваного гостя. Борис выхватил из-под плаща кинжал и сделал шаг вперед.

- Стой.

Борис остановился и перевел взгляд на человека, сидевшего в дальнем углу комнаты.

- Это лазутчик, - возразил Борис.

- Я так не думаю, - сказал Калинка, вставая со стула и подходя к священнику.

- Назови свое имя.

- Касмар.

- Это секретарь Раснара! - прорычал Илья. - Калинка, дай мне убить его своими руками.

- Подожди. Пусть сначала скажет, зачем он пришел,- остановил Илью Калинка.

- Так ты Калинка? - спросил Касмар. Пожав плечами, тот улыбнулся.

- Все стражники Ивора разыскивают тебя. Твоя голова оценена в тридцать золотых.

- Такая большая награда за мою бедную голову, - рассмеялся Калинка. - Ответь мне, секретарь Раснара, почему ты предаешь своего господина?

- Я слишком долго поддерживал его, - с горящими глазами воскликнул Касмар. - Он служит не Перму и не Кесусу, а только своему тщеславию. Он и подобные ему превратили Церковь в оплот нечестивости. Я принял сан, потому что верил, - грустно продолжил Касмар. - Я все еще верю, но я не верю Раснару. Церковь должна защищать простых людей, а не держать их в страхе и продавать индульгенции, защищающие от тугар. Это злодеяние, обогащающее Раснара.

Касмар остановился и посмотрел на крестьян и ремесленников, собравшихся здесь.

- Ты хорошо говорил, - промолвил Калинка, глядя прямо в глаза молодому священнику. - Хотел бы я поверить тебе. Тогда, возможно, у меня вновь появилось бы желание молиться.

- Убейте меня, если хотите, - тихо произнес Касмар, его голос дрожал. - Но прежде дайте мне помолиться Кесусу.

- Священник, который на самом деле молится, - в голосе Калинки звучало удивление, но не издевка.

- Однако что же делать? - Пусть он живет, - решил Калинка, - но не выпускайте его отсюда.