Чтение 19–й страницы книги ~Римский орел~

Братья Ингенсы, Гай и Луций, старший и младший, дрались на флангах как бешеные. Средний, Мелантий, рычал и размахивал штандартом так, что красная бахрома из кистей взвихрялась, как юбка испанской танцовщицы.

- Строй! Держать! Бей! - ревели братья. Но середина уже подалась внутрь, а на флангах стало совсем кисло, хотя там стояли лучшие бойцы - Третья шеренга тоже подалась...

Черепанов левой рукой ухватил дудку, гнусавый звук дважды дернул воздух.

И его личная кавалерия (всего три десятка, но зато как вовремя!) вылетела из дыма и с двух сторон обрушилась на кипящую массу варваров.

Защелкали луки. Римляне, перенявшие тактику парфян, били навскидку прямо с седел. Промахнуться было невозможно. Легкие всадники оказались для варваров покруче, чем катафрактарии.

От удара копья можно уклониться, всадника можно остановить. Например, если проломить голову лошади топором. Но уйти от стрелы в такой мясорубке практически невозможно. Варвары дрогнули. Нет, они по-прежнему бились. Яростно и отважно. Истыканные стрелами, с отсеченными руками, с зияющими ранами, они продолжали сражаться и убивать... Но натиск ослаб, и римский строй устоял.

Снова, перекрывая шум битвы, захрипела дудка, передавая команду кентуриона: "Перестроиться в две шеренги". И еще одну: "Фланговый охват". Строй разобрался, "расправился" и снова двинулся вперед, уже не держа линию, а выгибаясь луком, охватывая толпу варваров, нет, уже не толпу, а кучку уцелевших, от силы человек сорок.

В грудь Черепанова полетело копье. Не удивительно. Красный гребень кентурионова шлема просто кричал: "Бей в меня! Я здесь главный!" Не превращать полевого командира в мишень в этом мире еще не додумались. А бросок отличный, шагов на пятьдесят. Копье со свистом пролетело мимо уклонившегося подполковника. Геннадий засек метнувшего. Явно не последний из варваров, судя по золоченым доспехам. Наверняка трофейным... У Черепанова возникло страстное желание кинуться в драку. Натурально руки зачесались. Но он удержался. Потому что в собственном плане боя отвел себе место последнего тактического резерва. Еще не время...

Его ребята брали верх. Кольцо почти замкнулось. Варвары еще отбивались, но уже не так яростно, как раньше. Рубились, можно сказать, по инерции. И только здоровяк в золоченых доспехах да парочка громил рядом с ним орудовали мечами активно и целеустремленно. Пробивались наружу. Из общей свалки.

Черепанов легонько кольнул коня шпорами, и жеребец сразу взял легким галопом, огибая человеческую мясорубку.

Черепанов не особенно торопился. Его путь был длиннее, но зато он был верхом и ему не приходилось прорубать себе дорогу.

И все-таки он чуть не опоздал. Варвар в "навороченном" панцыре сделал совершенно нечеловеческий рывок, сшиб с ног преградившего путь легионера, зарубил второго, сиганул аж метров на пять к замешкавшемуся всаднику-лучнику, сдернул его на землю и прыгнул в седло.

Если бы варвар тут же поскакал прочь, он имел реальную возможность смыться. Но германец замешкался. Вернее, задержался, чтобы вышибить из седла еще одного римлянина и "освободить" коня для одного из своих подручных. Второй подручный тоже попытался захватить лошадь, стащив всадника за ногу. Не повезло - пронесшийся мимо товарищ римлянина хлестнул спатой по затылку потерявшего шлем варвара.

Вожак в золоченых доспехах яростно заорал, врезал каблуками в брюхо трофейного коня, тот, заржав, прыгнул вперед...

Жеребец Черепанова возник прямо перед ним.

Варварский вождь успел только удивиться, увидев над собой сначала алый кентурионов гребень, а потом клинок меча...

Нет, клинка он, скорее всего, не увидел. Меч рубанул по наланитнику шлема за четверть секунды до того, как конь варвара взвился на дыбы. И всадник бухнулся оземь, как мешок с железным ломом.

К сожалению, второму прорвавшемуся варвару повезло. Ушел, мерзавец. Погнавшимся римлянам достать его не удалось.

Но из ста восьмидесяти трех варваров ушел он один.

Неудачный день для германцев. При штурме усадьбы погибли всего тринадцать человек. А в схватке с легионерами - семьдесят три. Остальных взяли в плен. Правда, большинство с такими ранами, с которыми, при здешнем уровне медицины, выжить нельзя. А драться, оказывается, можно. Если, конечно, ты - настоящий варвар...

Глава четвертая,

В КОТОРОЙ КЕНТУРИОН-ГАСТАТ ГЕННАДИЙ ЧЕРЕП ДЕМОНСТРИРУЕТ ТВЕРДОСТЬ И ВСТРЕЧАЕТ АНГЕЛА

Победитель варваров кентурион-гастат [Для удобства читателя: список офицерских должностей римского легиона: Легат (командир легиона), префект лагеря (старший офицер), трибун-латиклавий (старший офицер и заместитель), трибуны-ангустиклавии (старшие офицеры, числом пятеро), кентурионы первой (двойной) когорты (члены совета): примипил (старший кентурион легиона, командир первой кентурии первой когорты), принцепс, гастат, второй принцепс, второй гастат (кентурионы первой когорты - по нисходящей); кентурионы остальных когорт: первый кентурион когорты, он же - первый пил, далее, по нисходящей - второй пил, второй принцип, первый принцип, второй гастат, первый гастат.] десятой когорты Первого Фракийского легиона Геннадий Черепанов перепрыгнул через расколотую пополам створку ворот.

Двор усадьбы был завален трупами. В основном мужскими. Но не воинами, а пахарями. Лишь немногие умерли с оружием в руках, - если вилы и цепи можно назвать оружием. Остальных не убивали, резали. Как овец в загоне. Пахари. Те, кто кормил воинов, которые не смогли их защитить.

Но то, что Черепанов увидел во дворе, было еще не самым страшным.

- Загляни в голубятню, кентурион, - сказал Трогус. - Проклятье этим варварам!

Узкая дверь в башенку голубятни была выбита. Один умелый воин мог бы защитить вход. Но умелых не нашлось. И варвары вошли внутрь. А внутри, в полутьме, где раньше пахло зерном и птичьим пометом, прятались самые слабые: дети, женщины... Теперь здесь стоял смрад смерти. Декурион Луций Ингенс, младший и самый крупный из братьев, заглянул внутрь через плечо Геннадия, со свистом выдохнул сквозь сжатые зубы.

Черепанов отодвинул его в сторону, вышел на свежий (хотя какой он, к чертям, свежий!) воздух.

- Возьми ребят и разберитесь тут, - сказал он. - Может, остался кто живой.

Подполковник не был чувствительным, и зрелище изрубленных человеческих тел не вызывало у него тошноты. Но он очень не любил, когда убивали детей и женщин. Тем более - так. Очень не любил!

- Проклятье этим варварам, - подвижное лицо Трогуса кривила гримаса. И стоящий рядом легионер тоже болезненно морщился: сам из таких вот поселян. Не колон, конечно, и не раб, свободный. Но такая же нищета.

Черепанов молча оглядел просторный двор. Овины и конюшни, давильню для винограда, масляный пресс, хозяйский дом - белое здание с портиком и красной черепичной крышей... У колонн портика тоже валялись трупы. Надо было сходить и туда, но после голубятни - не хотелось.

"Если бы мы появились пораньше!" - вздохнул Черепанов.

Хотя появись они до того, как варвары разгромили усадьбу, еще не факт, что римляне сумели бы победить.

Да что теперь гадать!

- Трогус, скажи опциону, чтобы привели ко мне пленных. Живо!

С полсотни германцев, тех, что могли стоять на ногах, со связанными руками (и под охраной трех контуберниев [Контуберний - наименьшее подразделение в римской армии, состоявшее из восьми человек, живших вместе (в одной палатке) и питавшихся из одного котла. В кентурии обычно насчитывалось десять контуберниев.] римлян) были выстроены перед Черепановым.

Держались пленники самоуверенно. Пожалуй, даже нагло. Их вождь ухитрился уцелеть. Правда, заполучил синяк во всю скулу. И золоченые доспехи с него кто-то содрал.

- А ты не римлянин! - заявил он Черепанову, - Из боранов [Племена (возможно, славянского корня), обитавшие в Приазовье.]. Или из готов, да?

Вождь говорил по-латыни с сильным акцентом, но понять можно.

Подполковник молча, в упор смотрел на главаря варваров. Эта сволочь, убивавшая его солдат, только что порезавшая сотни беззащитных людей, не чувствовала за собой ни малейшей вины. Более того, эта поганая тварь, бешеная гиена, пребывала в полной уверенности, что все это нормально. И что ей, гиене, за это ничего не будет.

Или этот германец совсем тупой или полностью отмороженный.

- Ты зачем детей перебил? - спросил Черепанов.

- Детей? Каких детей? - Варвар удивился.

- Там. - Черепанов махнул в сторону голубятни.

- Это мы там были, рикс, - пробасил один из варваров. (По-своему, но Геннадий понял.) - Ничего там интересного не было. - Варвар пожал могучими плечами.

- Ромлянин спрашивает: зачем ты щенят побил?

- Да на что они нам? - удивился германец. - Здесь их все одно не продать. А ему-то какое дело?

- Вот интересуется, - ответил рикс.

На какое-то время Черепанов утратил ощущение реальности. Может, это он попал в плен? Может, это у него связаны руки, а не у варвара?

- Ладно, кентурион, - произнес вождь. - Давай о серьезных вещах поговорим. Ты победил. Ясно, что добычи у нас не будет. А что есть, ты, ясно, себе приберешь. А нам деньги нужны. Я тут подумал: почему бы нам не послужить твоей империи? За хорошую плату? Что думаете, братья?

Пленники одобрительно заворчали.

Черепанов молчал.

Варвар истолковал его молчание совершенно определенным образом.

- Ты не думай, - сказал он. - Выкупа за нас все равно не получишь. А воины мы отменные, ты видел. - Вожак усмехнулся. - Стоим недешево, сам понимаешь. Но мы того стоим. Ты называй свою цену - поторгуемся.

Нет, Геннадий определенно чего-то не понимал. Он поглядел на своих декурионов: Трогус кривил губы, а вот Ингенс-старший слушал варварского рикса очень внимательно и без малейшего предубеждения.

- Трогус, - негромко произнес Черепанов. - Как в этой провинции поступают с пойманными разбойниками?

- С разбойниками? - Трогус был удивлен вопросом. - Их вешают, кентурион, как же еще. Сначала, конечно, судят. А когда вина установлена, тогда вешают.

- Годится, - кивнул подполковник. - Опцион! Вот перед тобой шайка разбойников. И вина их установлена. Мной. Так что давай, займись. Справишься?

- То есть ты не будешь их вербовать? - удивился Ингенс. - Даже не спросишь, сколько они хотят?

- Нет, не спрошу. И когда мне понадобится твой совет, опцион, я скажу тебе об этом. Я тебе задал вопрос: справишься?

- А почему нет? - Ингенс-старший деловито огляделся. - Вона под навесом брус заготовлен. Я прикидываю, на полсотни хватит. И на остальных найдем что-нибудь. Вешать-то как?

- На веревках, - буркнул Черепанов. - Трогус, пусть твои парни ему помогут.

И двинулся к господскому дому.

Подполковник российских ВВС, летчик-космонавт Геннадий Черепанов не был жесток. Но было несколько вещей, о которых он точно знал: так делать не следует. Например, убивать детей. Возможно, он так думал, потому что был летчиком, а ведь таких, как он, постоянно упрекали в подобном. И каждый телевизионный эпизод с пострадавшими от бомбежек Черепанов отчасти воспринимал на свой счет. Хотя сам никогда городов не бомбил, наоборот, сбивал тех, которые бомбили. А тех, кто воспринимал развалины и трупы мирных жителей как неизбежные военные издержки, безусловно, более предпочтительные, чем гибель нескольких собственных солдат, таких Черепанов, мягко говоря, не любил. Поэтому у него не было никаких шансов обзавестись штанами с лампасами. Но потому же и у дикаря-германца не было никаких шансов рассчитывать, что победитель поймет его точку зрения. То есть подполковник, конечно, мог ее понять, но не желал.

- Эй, кентурион! - крикнул ему в спину варварский вожак. - Что-то я тебя не понял!

Геннадий повернулся.

- Скоро поймешь, - пообещал он. - Увести эту погань!

Ему кричали вслед, но Черепанов не слушал. Не потому, что ему было плевать, что думают о нем те, кого он минуту назад вычеркнул из списков (хотя и это тоже), а потому что на заляпанных кровью, грязью и нечистотами ступенях портика усадьбы Черепанов увидел ангела.

Глава пятая

ТРИБУН ПРЕТОРИЯ, БЛАГОРОДНАЯ ПАТРИЦИАНКА И СУРОВЫЙ МЛАДШИЙ КЕНТУРИОН

Ангел спускался, вернее, спускалась по лестнице, нисколько не заботясь, что край белой столы [Стола - верхнее платье римлянки.] волочится по грязи. Следом за "ангелом" вышагивал мужчина в форме офицера преторианской гвардии. За преторианцем, прихрамывая, ковылял еще один, в доспехах попроще, с окровавленной тряпкой на правой руке. Когда Черепанов снова обрел способность видеть что-либо, кроме "белого ангела", этот второй сразу пришелся ему по душе. А вот аккуратный преторианец с ходу не понравился.

"Не может воин, побывавший в бою, оставаться таким чистеньким", - подумал Геннадий.

Как выяснилось позднее, он был не прав. Преторианец дрался. Причем дрался храбро и умело. Но - в доме, а не в раскисшей осенней грязи. И не в кровавом месиве сечи, а на узком пространстве лестницы, ведущей на второй этаж. Более того, удерживал эту лестницу в одиночку почти четверть часа. И удержал. Правда, исключительно благодаря появлению черепановской кентурии.

Но в тот, первый, момент подполковник всего этого не знал, и потому "красный" императорский гвардеец ему очень не понравился.

- Во имя Юпитера Капитолийского! - проворчал преторианец, останавливаясь напротив Черепанова. - Хоть бы раз эти долбаные Максиминовы грязноногие пожиратели бобов появились вовремя! Ты что, кентурион, специально ждал, пока нас всех перережут?

Черепанов не без усилия отвел взгляд от "ангела" и в упор поглядел на императорского гвардейца. Черт, у него даже шарф на шее - шелковый. Лощеная наглая морда. Небось, сынок кого-нибудь из здешних олигархов.

- Ну что молчишь, кентурион? Нечего сказать в свое оправдание?

Вдобавок преторианец еще и встал так, что вместо прелестной девушки Черепанов вынужден был созерцать золоченую кирасу с искусно "выдавленными" орлами.

- Опцион! - гаркнул подполковник так, что стая ворон, рассевшаяся на крыше, возмущенно раскаркалась. - Опцион! Ко мне!

Ингенс с похвальной быстротой возник рядом.

- Видишь этого варвара, обрядившегося преторианцем нашего богоравного императора? - спросил он. - Возьми-ка его и выясни, куда он дел настоящего хозяина этой скорлупы!

- Слушаюсь! - Бывший борец вмиг скрутил опешившего преторианца, выдернул у него из ножен меч и бросил одному из своих.

Черепанов не без удовольствия отметил: опцион действовал без малейших колебаний. Именно так, как и следует выполнять приказ командира.

- Ты спятил, кентурион?! - заорал гвардеец, - Да ты знаешь, с кем имеешь дело?

- Знаю, - отрезал подполковник. - С наглым дураком. И если у меня не будет убедительных доказательств, что ты действительно римлянин, то даю слово: повиснешь рядом с таким же наглецом, возомнившим, что наглость и золоченая кираса его защитят.

- Ты спятил? - впервые в голосе преторианца появились неуверенные нотки.

- Опцион? - Черепанов придал голосу нотку удивления. - Ты еще тут?

- Уже нет! - рявкнул Ингенс, выворачивая руку гвардейца к тыльнику увенчанного роскошным гребнем шлема. - Шевелись, голубок! Пришло тебе время стать голубкой...

- Постойте!

Черепанов неторопливо развернулся.

Чем-то эта девушка напоминала Марцию. Но если Марция, с точки зрения Черепанова, была красива, то эта - прекрасна. И в ней чувствовалась порода. Минимум дюжина колен благородных предков. В том мире, откуда пришел Геннадий, таких уже не осталось. Да и здесь вряд ли было много...

Черепанов ощутил вкус горечи. Эта девушка была для него недосягаема. Между ними был барьер происхождения и положения толщиной в римскую милю.

- Кентурион... Господин кентурион ("господин" далось ей без усилия), я - Корнелия Преста, дочь Ингенса Антония Гордиана! И свидетельствую, что этот человек - трибун претория Секст Габиний Онимиан! Надеюсь, моему слову ты поверишь? (Легкая, чуточку высокомерная улыбка.) Не станешь утверждать, что я - переодетая варварка?

- Не стану. - Черепанов смотрел на нее и говорить ему не хотелось. Только смотреть. Поэтому до него не сразу дошли слова: "трибун претория". А когда он осознал сказанное, то сумел не выказать удивления. Трибун претория! Старший офицер одной из преторианских когорт, императорской элиты, где простой солдат получал больше армейского опциона. Все равно что встретить одинокого генерала "Альфы" в ничтожном поселке, подвергшемся налету ваххабитов. Трибун претория... Ну и ну. Но Черепанов, как уже сказано выше, ничем не выдал удивления и продолжил, неторопливо и рассудительно.

- Нет, прекрасная госпожа, не стану. Даже варвары вряд ли взяли бы с собой в набег такую красавицу. Но я знал, что ты римлянка, прежде чем ты сказала об этом. Твое благородство не требует доказательств. Опцион, отпусти господина трибуна. Он - тот, за кого себя выдает, просто дурно воспитан. А ты, домна, прости, что стою перед тобой в столь неподобающем виде. Кровь и грязь - совсем не то, что следует видеть девушке столь же прекрасной, сколь...

Но его перебил возмущенный вопль.

- Ах ты варварская собака! - заорал преторианец, как только пальцы Ингенса разжались. - Это я дурно воспитан?! Ты сначала научись говорить на латыни! Ты...

- Я. Не. Варвар. - отчеканил Черепанов. - И. Не. Собака. Но будь я хоть трижды варваром, если ты не заткнешься, то очень пожалеешь. Опцион, можешь заняться делом. Ты мне пока не нужен.

Пальцы преторианца судорожно сжались там, где недавно был эфес его меча.

- Ах ты...

- Секст! - сердито бросила Корнелия. - Замолчи!

- Я...

- Немедленно!

Красный, как его шарф, трибун прикусил язык.

- Я благодарю тебя, благородный кентурион... ?..

- Геннадий. - Черепанов опустил "Череп".

- ... Геннадий (девушка чуть улыбнулась: она, конечно, знала греческий), за то, что ты спас наши жизни! Мы все тебе безмерно благодарны. Сейчас, если твое присутствие не требуется здесь, прошу тебя проследовать со мной в дом, который отныне всегда открыт для того, кто спас его от варваров!

Повернулась и начала подниматься по забрызганным кровью ступеням так величественно, словно не мечи легионеров, а ее благородная красота повергла варваров.

- Кентурион! Эй, кентурион!

Второй спутник домны, раненный в руку.

- Благодарю тебя! - Он прижал кулак здоровой руки к груди. - Я - субпрефект седьмой сирийской алы [Субпрефект - офицерское звание во вспомогательной кавалерии, состоявшей обычно из не-римлян, но командиром алы (praefectus alae или просто alarum) назначался римлянин. Субпрефект конницы - его заместитель.] Мавродий. Сопровождаю и охраняю специального посла нашего богоравного Императора трибуна Секста Габиния.

- Очень рад, - буркнул Геннадий. - У меня, наверное, что-то со зрением: я почему-то не вижу твоих всадников.

- Благородный Секст Габиний приказал мне оставить их в Августе. Сказал, что не хочет выглядеть трусом перед своей невестой. Не сердись на него, кентурион, он храбрец. И всегда был храбрецом.

- Дураком, - проворчал Геннадий. - И это уж точно навсегда. Пожизненно.

- Не сердись, - еще раз примирительно повторил Мавродий. - Думаю, тебе повезло, что он оказался здесь. Потому что теперь ты наверняка получишь corona civica [Corona civica (лат.) - золотой венок "за спасение гражданина".]. Кстати, ты действительно собираешься повесить на дереве этих варваров?

- Не только собираюсь, но и повешу, - буркнул Черепанов, перешагивая через убитого раба с обломком дротика в спине.

- Не советовал бы тебе этого делать. Наш богоравный император...

Подполковник резко повернулся и в упор поглядел на непрошеного советчика. Тот осекся.

В доме царил полный разгром. И везде были трупы. Особенно много их было у подножия широкой мраморной лестницы. Устилавший ее дорогой ковер набух от крови. К некоторому удивлению Черепанова, большинство убитых были разбойниками.

- Можешь видеть, как сражался трибун Секст... - показав на эти трупы, произнес субпрефект.

- Нечего тебе болтать с этим кентурионом, Мавродий! - Преторианец, опередивший их и уже поднявшийся наверх, обернулся. - Кстати, кентурион, не хочешь ли представиться как положено?

- Я - кентурион шестой кентурии десятой когорты Первого Фракийского легиона.

- Что?! - Трибун выпучил глаза. - Ты - первый гастат? Последний из кентурионов?

- Ты слышал, - отрезал Черепанов. Преторианец молча развернулся и двинулся дальше.

- Если ты - последний из кентурионов, то мне даже представить трудно, каков первый кентурион в Первом легионе Максимина! - произнес Мавродий.

- Ты видел Максимина, - обронил Черепанов. - Каков легат, таков и легион.

И легко взбежал вверх, перепрыгивая через две ступеньки. Оставив субпрефекта внизу - переваривать сказанное. Тем более что наверх Мавродия не пригласили.

Глава шестая

КАЖДОМУ - СВОЕ

- Боюсь, что не смогу оказать гостеприимства, подобающего моему спасителю. - Корнелия улыбнулась. - Разве что собственноручно налить ему вина?

Черепанов вытер руки и вернул полотенце служанке.

- Чашка простой воды, принятая из рук домны, дороже столетнего фалерна, - улыбнулся в ответ Геннадий, подчеркнуто игнорируя свирепый взгляд, которым сверлил его трибун. - А счастье от того, что я, простой солдат, оказался полезен сестре Елены Троянской, трудно описать словами.

- Никогда не думала, что простой солдат может выражаться столь изысканно, словно придворный парфянского царя. Признайся, Геннадий, ты благороден не только по имени?

Она протянула ему узкий зеленоватый бокал. На мгновение его пальцы, будто случайно, накрыли пальчики домны.

Корнелия улыбалась, но пальцы ее дрожали. И тонкая голубоватая жилка на стройной шее пульсировала часто-часто. Господи, да ей лет семнадцать, не больше. Бедная девочка...

Серые блестящие глаза в обрамлении изогнутых черных ресниц, бледные щеки...

Черепанов еще на мгновение удержал ее пальцы; на указательном правой руки - крохотная мозоль, наверно, от стила [Стило - палочка для письма.]. Улыбнулся, уже не светски - по-человечески.

"Не бойся, храбрая девочка, все самое плохое уже в прошлом!"

Дочь Катилия Гордиана почувствовала, как спокойная сила этого человека словно бы накрывает ее, как теплый плащ...

- Я был вождем у себя на родине, - сказал Черепанов. - Вождем воинов неба. Недобрая сила забросила меня в чужие края. Но теперь я рад этому, потому что увидел тебя.

- Разве в твоей стране мало прекрасных женщин? - Корнелия лукаво улыбнулась.

- Нет. - Геннадий качнул головой. - В моей стране их не мало, но подобных тебе я не встречал. Ни дома, ни в иных землях.