Чтение 19–й страницы книги ~Освободитель~

- Он не торгует! - возбужденно проговорил Набон. - Он ровным счетом ничего не делает. Даже по сторонам не смотрит! И... Нор! Я не сводил с него глаз: он сидит так уже час и даже не шелохнется!

- Ладно! - сказал светлорожденный. - Я разберусь!

Решительным шагом он приблизился к купцу:

- Почтенный!

Купец поднял голову. Глубоко запавшие темные глаза глядели на светлорожденного. Сын Асхенны смутился. Он не знал, что сказать. Купец тоже хранил молчание.

"Не конгай, - подумал светлорожденный. - И не гурамец. И не северянин. А кто?"

Лицо, если не считать мрачноватых глаз, было невыразительным. Серая с красной строчкой одежда. Синяя головная повязка закрывает лоб до самых бровей. Ничего особенного. Нор мог бы поклясться, что, отвернувшись, вряд ли узнает его, встретив через день, таким неприметным был облик этого человека. Вот только глаза...

- Прости! - сказал светлорожденный и отошел, а купец снова застыл в неподвижности.

- Ты прав, Набон! - сказал он конгаю. - С этим купцом что-то не так! Не своди с него глаз!

- Ты не отменишь? - спросил Набон.

- Нет! Ты ничего не говорил другим?

- Ничего!

Светлорожденный кивнул:

- Хорошо! Все, как договорились! - Он похлопал маленького конгая по плечу и вернулся к сотнику.

- Торговля, достойный! - бросил он с оттенком пренебрежения. - Знаешь, воину никогда не стать торгашом!

- Угу! - согласился сотник. - Хотя среди торгашей я знавал добрых драчунов!

- Верно! Кстати, я вижу одного, новенького! Того, что сидит у дальнего барака! Кто он?

- К которому ты подходил? - сказал наблюдательный сотник.

- Да! Странный какой-то... Откуда взялся?

- Оттуда же! - Сотник расхохотался, а потом протянул светлорожденному флягу: - На-ка, хлебни еще!

Нор глотнул вина и посмотрел на тень ветрового шеста. Когда тень достигнет пучка красной травы, он выхватит из головной повязки шип и уколет им сотника. И тридцать его товарищей: кто - рукой, кто - с помощью духовой трубки, сделают то же с воинами, купцами, слугами...

"Хорошо, - подумал светлорожденный о сотнике, - что не придется его убивать!"

- Все готово! - доложил светлорожденному Лаонг. - Люди - в повозках. Пленники в бараке!

Конгай был одет в доспехи сотника стражи. Кольчуга оказалась ему тесновата, но не настолько, чтобы это бросалось в глаза.

- Барак хорошо заперт? - спросил светлорожденный. - Я не хочу, чтобы кто-то из них умер, пока они беспомощны!

- Да, Нор! Я сам проверил! Там все, кроме двух купцов, владельцев кораблей. Сейчас они без сознания, но...

- Это еще что? - перебил конгая светлорожденный.

Все люди укрылись в повозках и фургонах. Те, что изображали стражников, сидели в седлах у ворот. И тем не менее из-за барака только что вышел человек. И двинулся прямо к светлорожденному.

Лаонг оглянулся и схватился за лук.

- Успеешь! - остановил его северянин. - Все пленники получили свою порцию? - Он не сводил глаз с подходившего к ним. И через миг узнал этого человека.

- Все! - твердо сказал Лаонг, который тоже его узнал. - Все! И этот - тоже! Набон дважды уколол его! Я еще удивился...

- Что ж! - констатировал светлорожденный. - Будем считать, что яд на него не подействовал!

- Я бы всадил в него стрелу! - не слишком уверенно предложил бывший сотник.

- Нет! Он один и вряд ли опасен! А если опасен... - Нор не закончил.

Человек приблизился к ним и остановился на расстоянии трех шагов:

- Хорошо сделано, вождь!

- Будет лучше, если ты, почтенный, вернешься в барак! - с нажимом проговорил светлорожденный. - Чтобы тебя не вернули силой! За жизнь свою не тревожься! Через день-другой...

Купец качнул крупной головой:

- Я не тревожусь. И поеду с вами, вождь. - В тоне его ни тени сомнения. Но и светлорожденный тоже привык, чтобы ему повиновались.

- Ты останешься здесь!

- Воин! - Теперь в голосе незнакомца появилась ирония. - Не трать времени на спор. Ты поступишь, как я скажу!

- Ты так думаешь! - заявил светлорожденный. - Дай ему свой меч, Лаонг! Я не палач, чтобы убивать безоружного!

- Чаша! - сказал незнакомец. - Звездная Чаша, светлейший! - И, с удовольствием пронаблюдав за эффектом собственных слов, спросил: - Все еще надеешься меня убить?

- Ты - маг? - спросил сын Асхенны.

Человек с достоинством наклонил голову.

- Хорошо. Лаонг! Он едет с нами! Выбирай любую из повозок, в которой осталось место, маг! И поспеши: мы отправляемся немедленно!

Фургоны с грохотом мчались по дороге. Сзади и спереди ехали "стражники" на боевых пардах. Только скорость и немалая численность отряда давали ему хорошие шансы на безопасный проезд через Гибельный лес. Двадцать миль, отделявшие лагерь ссыльных от сторожевых постов на краю джунглей, они преодолели за час. Крепкие ворота перегораживали дорогу. Всадники и крытые повозки, запряженные тяжело дышащими упряжными псами, сгрудились перед воротами. Псы, вскидывая лобастые головы, рычали на пардов. Те свирепо огрызались, роняя на пыльную дорогу густую слюну. На посту издалека услышали грохот фургонов. Начальник караула вышел навстречу отряду. Лаонг поднял руку в приветствии. Забрало опущено, но кого это удивит в Гибельном лесу?

Десятник, начальник поста, приветливо помахал ему рукой и дал знак солдатам: открыть ворота. Но те, не дожидаясь его приказа, уже тянули изнутри тяжелые створки. Повозки въехали на территорию поста. Огромные пятнистые боевые псы окружили их и тяжело скакали рядом, пока последний фургон не выехал через противоположные, никем не охраняемые ворота. Эти ворота стеречь незачем. Кто захочет бежать в Гибельный лес?

Земля Юга не менее плодородна, чем север Конга. Нужно только обратить ее силу, питающую Гибельный лес, на пользу человеку. Здесь, на берегу широкого залива, образованного одной из многочисленных рек, впадающих в море Зур, расположился самый южный оплот Конга. Небольшой порт, охраняемый четырьмя сторожевыми фортами, и маленький городок, в котором жили солдаты и поселенцы, возделывающие окрестные поля и сады. В большинстве своем земледельцы тоже солдаты. Бывшие солдаты, которым не к кому и незачем возвращаться на север. Жизнь на окраине джунглей опасней, чем в Междуречье. Но зато южане пользуются куда большей свободой и налоги платят совсем незначительные.

Возглавляемый сотником отряд двинулся прямо к гавани. Это никого не удивило. Почему бы солдатам не проводить фургоны с товарами к ждущим их кораблям? Защищать купцов - обязанность стражи. Одарить защитников - привилегия благодарных. Ни один купец не забывает об этом. Нельзя отнять у человека с мечом естественное право на вознаграждение!

Оба купца, которых ссыльные взяли с собой, получили противоядие еще по дороге. Им растолковали, что от них требуется. Поняв, что их жизни и собственности ничто не угрожает, если они согласятся доставить ссыльных в один из портов Империи, купцы успокоились. Конечно, им было немного не по себе: из фургонов за ними следили изготовившиеся арбалетчики. Но погрузка - привычное и приятное дело. Особенно если предвкушаешь барыш.

Сотник, оставшийся лежать на нарах в дощатом бараке лагеря ссыльных, был в городе третьим по значению лицом и единолично отвечал за своих солдат. Поэтому если кто-то и увидел бы, как стражники садятся на корабли, то вряд ли стал бы вмешиваться. В сгущающихся сумерках парусники вышли из залива. Никакого разрешения для этого не требовалось: здесь не Фаранг!

Суда вышли из залива, и вот тут случилось необычайное.

Легкий ветерок со стороны моря вдруг сменился мощным, почти штормовой силы ветром, погнавшим суда на Юго-запад, вдоль береговой линии. Нечего было и думать о перемене курса. Лавировать так близко от скалистого берега смертельно опасно. Кроме того, даже с убранными парусами рангоуты трещали от напряжения. Северо-запад оказался так же недостижим, как сияющее звездами южное небо. Удивительно, что море вокруг оставалось спокойным.

Люди столпились на палубах, словно надеясь увидеть в сгущающейся позади темноте саму Морскую богиню, поднявшую этот странный ветер.

- Ты? - вполголоса спросил мнимый Нор у мнимого купца.

- Я, - ответил маг. - Ты не поплывешь на север, светлейший. У тебя другая судьба!

- Я приму ее, - сказал молодой воин и вздохнул. - Я помню, что сказали кости!

- Утешься! - промолвил маг, и Нор услышал его сухой смешок. - Те, кто наследует тебе, Ролф, сын Асхенны, сочтут тебя величайшим из героев, а твой народ, народ, который создашь ты... О! Таким народом можно гордиться! Но знай: выбор у тебя есть!

- Я сказал, что приму свою судьбу! - надменно проговорил светлорожденный.

- Не сердись, светлейший! - сочувственно сказал маг. - Важно, чтобы ты принял ее добровольно, а не потому, что некий маг вздумал побаловаться с воздушной стихией! Ты - сын своего отца!

- Хорошее начало для легенды! - заметил сын Асхенны.

- Так и есть. Ты плывешь на Юг. Как и подобает герою.

- Я должен сказать своим людям! - вдруг вспомнил северянин. - Как я понял, им тоже придется стать героями?

- Придется! Но сказать им об этом ты еще успеешь: вы теперь не расстанетесь!

- И что нас ждет?

- Я покажу тебе место, которое станет вашим домом!

- Купцы! - сказал светлорожденный. - Я поклялся: если они помогут, то вернутся домой!

- Они вернутся! - пообещал маг. - То, что сказал я, касается только тебя и твоих людей. И еще тех, кто придет к вам позже.

- Но объясни...

- Успею. - Нор, нет, Ролф Асенар опять услышал сухой смешок. - Когда корабли уйдут, я останусь с вами. Иначе не будет никакого народа, - вы погибнете прежде, чем научитесь выживать.

- Приятно слышать! - усмехнулся светлорожденный. - Только ты ошибся, маг! Не будет никакого народа. И вряд ли кто-то наследует мне!

- Почему, светлейший?

- Ты мог заметить: среди нас нет женщин! Или вы, маги...

- Нет! Я сказал тебе: корабли уйдут. Но это - не все!

- Что же еще?

- Они вернутся!

"...вот история, поведанная мне Троем-Странником. Что было далее со светлейшим Тордом, сыном Асхенны, и теми, кто последовал за ним, мне неведомо. Но ведомо, что свершилось задуманное мудрыми и полтора века спустя в самом сердце Гибельного леса был зачат и рожден тот, о ком было сказано. И текла в его жилах чуждая злу благородная кровь доблестного Асхенны".

Татар Глорианский. История рода Асенаров.

Глава "Разбуженный дракон", тайная, не вошедшая в опубликованные летописи

Юг. Гибельный лес.Тысяча одиннадцатый год по исчислению Империи. За год до прихода Освободителя.

Рассвет, серый и влажный, тяжело пробивался сквозь бледно-розовые жгуты лиан над Окраинной Топью. Зодчий Тилод... Нет, тот, кого полгода назад называли зодчим Тилодом, а здесь имя его было - Несмех, не вставая, потянулся рукой, зачерпнул теплую, пахнущую тиной воду, ополоснул липкое от пота лицо. Плавучий островок под ним качнулся, скверно запахло болотным газом. Несмех сел. Движение его спугнуло крупную лягву на соседнем островке. Сильно оттолкнувшись задними лапами, лягва плюхнулась в воду. Несмех извлек из ножен меч. За ночь лезвие тронула ржавчина, и Несмех провел по клинку пучком мха. В животе было пусто. Он с сожалением вспомнил о только что сбежавшей лягве.

"Нужно трогаться", - решил Несмех и встал на колено.

Островок заплясал на гладкой воде.

Кожа ладоней разбухла от сырости.

"Ничего, - подумал Несмех. - Попадется прогалина,- погреюсь на солнышке!"

Он взял шест, легкий тростниковый ствол, и погнал островок в сторону восхода. Голод, напоминая о себе, снова куснул желудок. Севернее, там, где Окраинная Топь переходила в липкую грязь между корнями деревьев, Несмеху не пришлось бы страдать от голода. Зато здесь безопасней. Эх, жаль, что у него нет лука! И жаль, что здешняя древесина не годится даже для дротика!

Островок медленно скользил между мшистыми корявыми стволами, голыми и изломанными, как паучьи ноги. Наверху они прочно вцеплялись один в другой, срастались, свешивали вниз белые липкие корни. Гиблое место. Но, волей богов, здесь нет ни хищных южных растений, ни смертельно опасных тварей Гибельного леса. Никого крупней огненных слизней, а от них не так уж сложно держаться подальше. Еще день-два - и он доберется до истоков Зеленой реки. А там Город-на-Берегу. Черные Охотники Вечного Лона.

"Должно быть, я первый из ссыльных, который сумел удрать!" - с удовольствием подумал Несмех. Солдаты боятся Леса, как прачка - кугурра. И у них есть все основания для страха. Да что там, Несмех и сам боится. Одиночке не пережить ночь в Гибельном лесу. Иное дело - Окраинная Топь.

Несмех оттолкнулся шестом. Прямо перед островком высунулась из воды белесая голова лягвы. Присоски на растопыренных лапах прилипли к перекрученному стволу Хмельного Дерева. Несмеха лягва не видела, и человек застыл, только рука шарила меч. Тоже ведь дар богов! Найти меч в Южных Болотах!

Земноводное быстро дергало головой с широко расставленными выпученными глазами. Островок подплывал все ближе и ближе...

Несмех напрягся... Но тут удача изменила ему: лягва оттолкнулась от ствола и рывками поплыла под самой поверхностью. Нечего было и думать о том, чтобы преследовать ее.

- Равахш! - тихо выругался Несмех.

И тут же пожалел об этом: нельзя здесь, на Юге, звать свирепого бога.

Здесь, на Юге, не взывают к богам, и не просят у них милостей. Здесь ничего не просят, - берут, кто что может. А кто не может - того Юг берет сам. Или дает. Ему вот дал. Год счастья дал и - сына. Правда, сына потом сам же и отнял. Или не Юг... Сын?.. Может, парня и не тронули. И его-то, Несмехову, вину не смогли толком назвать. Боги позаботятся о сыне, пока отца не будет с ним. Не скоро вернется Несмех. Южные пути - долгие пути. Вечные - для многих. Но не для него.

Там, наверху, за сросшимся лиственным пологом, солнце уже палило во всю мочь. Стало жарче, а воздух стал еще более влажным. Хотя совсем недавно казалось: больше некуда.

Несмех взял выдолбленный орех с водой, отпил немного. Вкус у жидкости был неприятный из-за Жгучего Корня, который если укусишь - подпрыгнешь выше головы. Зато настоянную на нем болотную воду можно пить, не рискуя через пару дней стать раздувшимся трупом в мокрых космах синего мха.

На сей раз лягва вынырнула в двух локтях от островка. Несмех еще в воде заметил белесое тело и рубанул мечом прежде, чем голова земноводного показалась на поверхности. Чуть было не упустил! Но успел-таки вцепиться левой рукой в скользкую заднюю лапу. Лягва издала трубный вопль, забилась... Несмех поспешно рубанул мечом и отсек схваченную ногу - кости у лягвы хрупкие, как сухой тростник. Истекая голубоватой жидкостью, лягва ушла под воду. Если рана на голове невелика, она отрастит себе новую конечность и снова будет мутить теплые болотные воды.

Несмех сдернул с отрубленной лапы кожу, соскользнувшую, будто чулок, и отпилил мечом кус белой волокнистой плоти. Рот его наполнился слюной.

"Предложили бы мне такое в Фаранге!" - усмехнувшись, подумал он и впился зубами в солоноватое мясо.

Истока Зеленой реки, той, что на Побережье называют Проклятой, Несмех достиг к вечеру двадцать восьмого дня. Топь кончилась. Сменив живой островок на связанный лианами плот, Несмех отдался на волю неспешного течения.

Вспомнилось, как двадцать лет назад он впервые увидел эту мутную теплую страшную воду... Несмех глядел на сверкающую на солнце речную гладь. Он не смотрел наверх. Но даже, если бы и смотрел, все равно не смог бы разглядеть в пылающем горниле южного неба, плывущий в вышине силуэт дракона. И тот, кто скользил там, в жарком воздушном мареве, тоже не обратил внимания на крохотный плот, скользящий по ленте реки. Пути Воды и Воздуха не пересеклись, и в Конг пришел Освободитель...