Чтение 19–й страницы книги ~Меч, дорога и удача~

Поднявшись на его вершину, бойцы отряда увидели довольно большое поселение. Сколько в нем домов, понять было трудно - эти своеобразные сооружения напоминали квадратные коробки, прилепленные друг к другу. Сделаны они были из глины и огорожены такими же глиняными заборами.

- Я не вижу ни одного дерева, - произнес удивленный Бертран.

- В этих местах нет деревьев, - ответил ему Каспар.

- Нет деревьев? Совсем? - недоверчиво воскликнул молодой граф. - Откуда же они берут фрукты?

- А у них и фруктов нет, - сказал сидевший за спиной Каспара мессир Маноло.

- Но постойте, ведь все знают, что на юге самые лучшие фрукты. В наше имение привозили целые возы засахаренных фруктов с юга.

- Они привозят их не отсюда, а от самого моря, где климат более мягкий. Там растут деревья и на них фрукты, которые и привозили вам торговцы. Здесь же ничего этого нет, - сказал Каспар и пустил лошадь по склону бархана.

По мере того как отряд чужеземцев приближался к селению, на окраинах у ближайших домов собирались люди. Они были похожи на перепуганных зверьков, то и дело куда-то убегали, затем возвращались и указывали другу-другу на приближавшийся караван.

Когда же отряд въехал в городок по одной из широких улиц, которые разделяли все селение на отдельные кварталы, местные жители исчезли. Улица обезлюдела и лишь отдельные, самые любопытные человечки высовывали из-за углов свои носы.

- И вы думаете, что они нам что-то продадут? - с сомнением в голосе спросил Бертран.

- Конечно, продадут, - ответил Каспар. - Но здесь не торгуют на улице. Мы должны проехать на рыночную площадь.

- У них здесь и рыночная площадь есть?

- Конечно. Не такая большая, как в Ливене, но все же есть.

Под пристальным взглядом множества глаз отряд выехал на довольно большую замусоренную площадь, на которой то тут, то там валялись грубо отесанные камни, употребляемые местными торговцами в качестве скамеек и прилавков.

Видимо, отряд прибыл в неторговый день, поскольку на всей площади под драными навесами сидело всего с десяток торговцев. Завидев незнакомых всадников, они попытались скрыться, однако Фрай соскочил с лошади и, вертя в руке золотую монету, стал кричать:

- Золото, у меня есть золото! Брени, брени!

Издали заметив блеск монеты и услышав знакомое слово, торговцы вернулись под навесы.

Фрай вооружился лучшей из своих улыбок и, сдвинув на спину меч, подошел к продавцу, который торговал сушеным инжиром.

Плоды были мелкие, но, попробовав их, Каспар решил, что и такие вполне сгодятся.

- Сколько? - спросил он, показывая на кучу инжира.

- Брени, брени! - ответил торговец, хитро глядя на покупателя.

- Ну конечно, так я тебе и дал брени, - сказал Каспар и, достав мелкую серебряную монету, положил ее на лоток.

- О! - закивал довольный торговец.

Каспар понял, что может забирать весь товар.

- Углук, - позвал он. - Забирай!

Орк шустро спрыгнул с лошади и, подбежав в лотку, сгреб в пустую седельную сумку весь инжир.

Следующий торговец продавал воду, но ее было совсем немного. Хватило бы только промочить горло половине отряда, а у них еще со вчерашнего для были непоены лошади.

За вторую серебряную монету Каспар купил весь этот скудный запас воды.

Затем пришел черед вяленого мяса.

Как ни пытался Каспар выяснить, какому животному принадлежит мясо, торговец так и не сумел ему объяснить, хотя старался изо всех сил. Он вставал на четвереньки, принимал другие позы, странно покашливал и, вскидывая голову, издавал прерывистые звуки.

Пришлось ограничиться теми сведениями, которые были. Каспар понюхал мясо, потом попробовал. Оно было чуть пересолено и крепко проперчено, но для еды годилось, и еще одна монетка перекочевала в руки местных торговцев.

У продавца каменных пуговиц Каспар, не купил ничего, как тот ни расхваливал свой товар. И в столовых ножах он тоже не нуждался.

Фрай прошел мимо краски для волос, мимо тканей какой-то блеклой расцветки.

У последнего в ряду торговца, который продавал небольшие вязаночки хвороста, он задержался и произнес короткую фразу на местном языке.

Седой бородатый продавец дров внимательно посмотрел на чужеземца и отрицательно покачал головой. Тогда Каспар положил на его лоток серебряную монетку.

Старик задумчиво посмотрел на деньги, затем снова поднял глаза на Каспара и ответил ему, махнув рукой куда-то в сторону. Серебро между тем быстро исчезло со стола.

Фрай улыбнулся старику и вернулся к своим.

Тех запасов продуктов, что они взяли, отряду хватило бы дня на три, но без воды пускаться в путешествие по пустыне было невозможно.

- О чем вы спрашивали этого человека, ваша милость? - поинтересовался Фундинул.

- Я спросил, где местный староста. У него ключи от замка, на который заперт колодец.

- И где же староста?

- Обычно он первым выходит встречать всех незнакомых людей, однако на этот раз скрылся, как только ему сообщили о нашем появлении. Думаю, что скорее всего он прячется в своем доме.

- Что же предпринять? - спросил мессир Маноло. - Ведь без воды нам никуда отсюда не тронуться.

- В том-то и дело. Остается одно - сломать замок.

- А нам это удастся?

- Этот замок - одно название. Сломать его нетрудно, но решиться на это может не каждый... - Каспар вздохнул. - Ну что же, едемте, это совсем недалеко.

И они поехали к колодцу, сопровождаемые все теми же пугливыми, но очень любопытными жителями, исподтишка следившими за чужеземцами.

Чтобы добраться до колодца, пришлось вернуться на уже знакомую улицу и, миновав квартал, по узкому проулку выехать на другую площадь, не такую большую, как рыночная, но куда более чистую.

Посреди нее находился колодец. На его высоко выступающих над землей неровных каменных стенках обмазанных глиной, лежала рассохшаяся деревянная рама, закрытая никуда не годной старой крышкой. Ржавые петли на ней запирались древним замком, наверное, современником глиняной дороги в пустыне.

Когда отряд подъехал к колодцу, гном слез со своего мула и, подойдя к замку, внимательно его осмотрел:

- Занимательная вещица. Еще догномовское производство.

- Ты сможешь открыть его? Мне бы не хотелось здесь ничего ломать.

- Нет ничего проще. Это ведь не замок, это просто символ.

Вернувшись к мулу, Фундинул отвязал от седла свой мешочек с инструментами и подошел к замку.

Одна из лошадей, почуяв воду, ударила от нетерпения копытом и заржала.

- Сейчас-сейчас, - сказал Каспар и выбрался из седла.

Следом за ним на землю спустился мессир Маноло. Они подошли к колодцу и стали наблюдать за тем, как работает Фундинул.

- Интересно, если колодец все время на замке, как же обходятся без воды местные жители? - спросил мессир.

- А они не обходятся. У них есть вода. Вы помните, как промокла от ночного тумана наша одежда? Именно эту влагу они и используют. В каждом дворе здесь есть приспособление из растянутых шкур, на которые оседает туман. Рано утром хозяйки скатывают шкуры в рулон и с помощью специального валика выдавливают всю воду.

- И что, им хватает?

- То небольшое количество воды, что мы купили, оказалось даже излишком.

- А зачем тогда существуют колодцы?

- Колодцы принадлежат только местным князьям. Послышался негромкий щелчок, гном сказал:

- Готово, ваша милость.

- Молодец, Фундинул, - похвалил его Каспар и, отложив в сторону замок, поднял скрипучую крышку.

Он заглянул в колодец. Вместе с ним туда заглянули мессир Маноло и подошедший Бертран.

Аркуэнон оставался на лошади, все происходившее его, казалось, не интересовало. Он настороженно поглядывал по сторонам и держал наготове лук с вложенной в него стрелой.

- Эй, но там же совсем нет воды! - сказал Бертран. - Я даже дна не вижу!

- В здешних местах колодцы очень глубокие, - пояснил Каспар. - Поэтому приходится использовать веревку. У меня она есть, припас специально для такого случая.

С этими словами Каспар достал из седельной сумки моток тонкой веревки и начал его разматывать. Затем взял один из пустых кожаных мешков для воды и с помощью специальных палочек сделал распорки для горловины.

Потом привязал к палочкам веревку, подобрал с земли небольшой камень и положил его на дно кожаного ведра.

- А это зачем? - спросил Бертран.

- Чтобы наш мешок лучше тонул, - ответил ему Каспар и начал опускать мешок в колодец.

Веревка вытянулась почти на всю длину, прежде чем из глубины донесся еле слышный всплеск. Каспар немного подергал веревку, давая мешку утонуть, затем стал поднимать его обратно.

- Вода, там действительно вода! - воскликнул Бертран, когда стало видно, как поднимается наполненный мешок.

Когда Каспар вытащил его на поверхность, оказалось, что вода довольно мутная, однако путники были рады и этому.

Из полного мешка воду перелили в один из пустых и снова стали опускать в колодец.

Когда подняли воду во второй раз, издалека донесся какой-то глухой шум. Мессир Маноло, гном, орк и эльф стали прислушиваться, обеспокоенно вертя головами.

Скоро шум усилился, и стало ясно, что это топот не одной сотни скачущих лошадей.

- К оружию! - закричал Углук и, вскочив на лошадь, выхватил свой двуручный меч.

- К оружию! - вторил ему Фундинул, с трудом взбираясь на мула.

Однако Каспар поднял руку:

- Постойте! Я приказываю вам сдаться! Если мы примем бой, это будет самоубийство...

Не успел он договорить, как на небольшую площадь сразу с четырех сторон ворвались вооруженные всадники. Они влетели с громкими криками и в тучах пыли, устроив вокруг чужеземцев настоящий вихрь, который все сужался, пока чей-то властный голос не приказал остановиться.

Всадники натянули поводья, скачка прекратилась.

Растолкав своих конников, к колодцу подъехал предводитель степняков.

Это был смуглолицый человек с выступающими скулами и широко расставленным глазами. На его губах играла торжествующая улыбка.

Предводитель спешился, расправил плечи, на его начищенных доспехах заиграли солнечные блики.

Кожаный шлем был оторочен мехом бобра, а рукоятка кривого меча усыпана драгоценными камнями.

- Что бы ни произошло, ведите себя спокойно, - негромко произнес Каспар, не спуская взгляда с предводителя степняков.

Тот все с той же улыбкой подошел к Каспару и, размахнувшись, ударил его по лицу.

Эльф остался спокоен, гном только выпучил глаза, а Углук едва не начал махать своим мечом - так задело его оскорбление, нанесенное командиру. Это вызвало волнение в рядах степняков, и Каспару пришлось одернуть орка.

- Спокойно, Углук, - сказал он, вытирая проступившую из разбитой губы кровь. - Это наши с ним прежние счеты... И тебя это не касается.

После этих слов Каспара улыбка предводителя степняков стала еще шире.

- Ну что, Фрай, ты небось думал, что мы уже никогда не встретимся, да? Как видишь, за свои поступки приходится отвечать. И ты ответишь мне, ответишь так, чтобы и после смерти помнил уроки Мансура.

- Ты хочешь убить меня, Мансур?

- А почему ты спрашиваешь? Неужели ты думаешь, что тебе удастся избежать наказания?

- Если хочешь убить - убей, только отпусти моих товарищей. Они ведь тебе ничего не должны.

- Отпускать товарищей, не отпускать товарищей - это буду решать я, - сказал Мансур, ударяя себя в грудь кулаком.

Он вскочил на коня и надменным взглядом окинул своих пленников

- Мы что, куда-то поедем? - спросил Каспар.

- Да, вы все будете моими почетными гостями, - громко объявил Мансур, чем вызвал хохот своих воинов.

- Как долго нам придется гостить у тебя, Мансур?

- Пока мне не надоест видеть вас живыми. И скажи своему человеку-лисе, чтобы он убрал лук, иначе мои воины изрубят его на куски.

Под "человеком-лисой" Мансур понимал эльфа - со своими острыми ушами, красиво зачесанными назад длинными волосами и вычурной, явно нездешней одеждой он выглядел среди степняков настоящей диковиной.

Делать было нечего. Каспар вслед за мессиром Маноло взобрался на их общую лошадь, Бертран сел на свою, и в сопровождении воинов Мансура, не спускавших с них глаз, они двинулись по той же широкой улице, по которой приехали, куда - неизвестно.

Дорога до стойбища, где находилась ставка Мансура, заняла около трех часов. Все это время лошади степняков шли на рысях, и без воды даже выносливые кони мардиганской породы на глазах выбивались из сил.

Наконец конница Мансура и его пленники прибыли в стойбище-ставку. Это было большое поселение, состоявшее из полусотни шатров, которые располагались около полуразрушенного, судя по всему, некогда богатого дворца.

В отличие от городка, где появление Каспара и его людей вызвало панику, в стойбище Мансура все происходило совершенно иначе. Местные обитатели выскочили навстречу воинам и криками приветствовали своего вождя. Пленников они дергали за ноги, больно щипали и что-то возбужденно требовали, должно быть, считая их чем-то вроде игрушек.

- Что с нами будет? - спросил мессир, наклонившись к уху Каспара.

- Еще не знаю, - грустно ответил тот. - Но думаю, не все еще потеряно - мы с Мансуром поторгуемся.

- Как я понял, вы знакомы с ним...

- Да, мы с ним знакомы.

- И что, вы с ним прежде плохо обошлись?

- Не то чтобы плохо... Просто я его обманул, - ответил Фрай, пытаясь удержаться в седле, поскольку кочевники то и дело хватали его за ноги.

Среди шатров находилось что-то вроде площади. Там Мансур придержал коня, спрыгнул на землю и приказал пленникам сделать то же самое. Те спешились, и их лошадей сейчас же увели вместе со всеми запасами и отобранным оружием.

У Каспара забрали меч и кривой кинжал.

Топор Фундинула остался пристегнутым к сумке, а у орка почти что силой отняли его двуручный меч. Он бы не отдал его вовсе и был готов биться, однако Каспар приказал ему вести себя благоразумно.

Эльф отдал свой лук беспрекословно, как видно понимая, что здесь нужно действовать хитростью и смекалкой.

Когда пленников полностью разоружили, посмотреть на них сбежались кочевники со всего стойбища.

Появились женщины. Одна из них была в одежде, украшенной бусами и мелкими золотыми монетами, что указывало на ее особый статус.

Как оказалось, это была новая жена Мансура. Он подвел ее к Каспару и, ткнув в пленника пальцем, сказал:

- Этот шакал пытался обмануть меня. Теперь он мой пленник и я могу сделать с ним, что хочу. Захочу - выколю глаза, захочу - отрублю ноги и посмотрю, как он будет ползать по песку...

Стоявшие вокруг кочевники громко засмеялись.

- Захочу - оставлю умирать без воды под солнцем, - продолжал Мансур. - Ну, Зейла, какую смерть ты для него хочешь?

- Какую смерть?

Зейла подошла поближе, пристально глядя на Каспара, пощупала его плечи, руки и сказала:

- У моей сестры Лейлы нет мужа...

- И ты подумала... О Зейла! Воистину женщина знает больше способов казни, чем я! - воскликнул Мансур и радостно захохотал.

Каспар смотрел на него, не понимая, в чем смысл этой шутки. Но все стоявшие вокруг степняки тоже смеялись и указывали на пленника пальцем.

- Приведите Лейлу! - совладав наконец со смехом, приказал Мансур.

- Несколько женщин убежали к одному из шатров и спустя какое-то время вернулись, сопровождая молодую, но очень крупную, по меркам степняков, женщину.

Она была на две головы выше самого высокого здешнего мужчины и на полголовы выше Каспара.

- Это - Лейла, - сказал Мансур. - Ей уже двадцать два года, и, согласно нашим традициям, она слишком стара для брака. Однако что не сгодится степняку, сгодится такому, как ты, Фрай. Если Лейла мечтает о муже, то ты станешь для нее этим самым мужем.

- И тогда ты отпустишь моих друзей?

- Ну вот еще чего, - усмехнулся Мансур. - Здесь условия ставлю я. Сегодня ты станешь мужем Лейлы, а завтра я спрошу ее, нужен ли ты ей для другой ночи или тебя с твоими дружками можно скормить шакалам...

Каспар смерил Лейлу взглядом и повернулся к Мансуру.

- А может, тебе нужно колодец выкопать, Мансур? Или, скажем, прорыть канал до самого моря...

- Нет, никаких каналов, никаких колодцев. Вот тебе Лейла, и завтра утром она должна выглядеть счастливой.

Каспар снова посмотрел на огромную Лейлу. На ее лице блуждала мечтательная улыбка, а каждая ее грудь была размером с хороший арбуз.

Чем-то Каспар, безусловно, мог помочь этой женщине, однако сделать ее счастливой - на это рассчитывать было трудно.

Он знал о местных обычаях, когда пленника оставляли в живых и отдавали в пользование одиноким женщинам, чаще - вдовам, чьи мужья погибли в военных походах.

Поскольку пленников всегда было меньше, чем вдов, эксплуатировались они нещадно. В результате эти люди долго не жили. Когда они становились слабыми и неспособными угождать женщинам, их отправляли на самую тяжелую работу, где они вскоре и умирали.

Такой участи Каспар ни для себя, ни для своих друзей не желал, однако выбора у него не оставалось.