АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
Я резко обернулся.
Сзади стояли двое. Один — черный гном Феноламп, старый знакомец, — сжимал в руках перевернутые набок песочные часы. Второй — человек в плаще с капюшоном, скрывающим лицо. Впрочем, к людям этот персонаж относился вряд ли: никогда не встречал человека, добровольно посадившего себе на плечу обсидиановую горгулью!
— Похоже, ты не зря вытащил меня сюда, Феноламп! — усмехнулся незнакомец. Горгулья согласно кивнула: ее красные светящиеся, как у голема, глазки с любопытством разглядывали меня. Без моей помощи тут явно не обойтись: Д-50 пробудился от сна и вспомнил о когда-то заданной программе… Благо, глупого короля успел спасти, а то бы история пошла совсем в другое русло!
— Кто ты? — хрипло осведомился я.
— Я? Фрейр, — спокойно, даже несколько буднично ответил чело… небожитель? Или просто бог? — Да ты не волнуйся. Ну да, бог. Ну да, может, и сильный. Однако всего предотвратить ведь не успел: проклятый шалун успел зацепить двух твоих друзей! Видишь — даже боги не всесильны! Да, Мэгги? — Фрейр почесал воркующей горгулье блестящее брюшко, за что тут же получил поцелуй в щеку. — В общем-то, на этом моя миссия здесь и закончена. Однако, думаю, тебе будет полезно узнать, что у тебя за пазухой — не статуэтка Локи.
— Что?.. — вырвалось у меня. — Неужто?..
— Да, Гриф: орки не настолько глупы, чтобы прятать подобный артефакт, существуй он взаправду, у всех на виду. Это — урна с его прахом.
Я хотел что-то сказать да так И замер с открытым ртом. Получается, я уже с неделю таскаю по всему Орагару прах мертвого бога? Но как же так? Боги ведь не могут умирать? Или могут?
Фрейр усмехнулся. Похоже, он читал мои мысли, как раскрытую книгу.Ну и что, неожиданно разозлился я. Что толку таить мысли от богов?
— Могут, Гриф, могут, — тихо сказал Фрейр. Ты ведь уже говорил с Локи?
— Да — и во сне, и мысленно…
— Во сне ты говорил не с ним, — покачал головой бог плодородия. — Слишком далеко для мысленной связи, а уж тем более для картинки… С тобой говорил Хрофт.
— Как?! — поразился я.
— Обычный морок, — поморщился Фрейр снисходительно. — Вроде того, что сейчас видят зеваки, только намного проще. Больше похож на тот, который Д-50 наслал на твоего тролля!
— А что за… морок сейчас? — Я скрипнул зубами, попутно окатив замершего у эшафота голема ледяным взглядом: должок к нему вырос.
— Феноламп остановил время. То есть, когда он перевернет часы обратно, мы с ним исчезнем, а люди очнутся, снова станут живыми и не потеряют при этом ни минуты. Они и сейчас не видят нас мы в Оболочке Безвремья.
— Так, ладно… А что там с Одином? Я что, действительно с ним говорил?
— Да.
— И он… лгал мне?
— Ну, мне откуда знать?
— Но зачем?
— Локи мог бы ответить, но… Зато может ответить кое-кто другой — знаю я одного. Вряд ли, конечно, но чем Фенрир не шутит? — Фрейр подмигнул незримому божку.
— Но… почему статуэтка… то есть урна — вернулась ко мне?
— Так захотел Локи. Сил на небольшое перемещение ему, пусть и в таком плачевном состоянии, хватило, но вот отвести глаза даже паре зеленых стражей он уже не смог, — Фрейр щелкнул языком, разом помрачнев, и быстро сказал:
— Хотя пора мне уже: что надо, я сказал. Остальное — сам узнаешь. Заберу сынка блудного и — на юг! Главное, чтобы Тору опять не приспичило гнать в Общину за пивом, а там… — Фрейр мечтательно закатил глаза, потом опомнился и махнул рукой. — Короче, поперли мы. Бывай, Гриф!
И Фрейр, отсалютовав мне рукой, растворился в воздухе.
Я тряхнул головой: вот так и дела! Даже боги мной интересуются!
Время уже бежало привычным чередом, но я не обращал на это внимания. Хотелось плакать и смеяться: великие и всесильные, могущественные и недосягаемые — и в то же время рассеянные, забывчивые, злопамятные… Лгуны. Местами даже сволочи… Смертные, одним словом. Те же люди.
— Гриф, что с тобой? — обеспокоено спросила Лин, трогая меня за плечо.
— Со мной все отлично, — пробормотал я. А вот как ты здесь оказалась? Как ты к нему попала?
Лин громко вздохнула и начала рассказ.
Перед его началом я предусмотрительно попросил Хромого держать Разгильдяя под ножом, чему сейчас был несказанно рад: история получилась жуткой, и мне вряд ли хватило бы сил сдержаться и не перерезать Фетишу глотку.
Я с ужасом слушал, как за один день — вчерашний — тчарская мэрия попала в руки Гильдии Ловкачей. Со всего Орагара в портовой городок съехались лиходеи, грабители да мошенники и устроили местному Лицею маленький Рагнарек. В итоге понадобилось всего десять часов, чтобы дом Лин перешел в полное распоряжение Фетиша: мэр погиб, защищая свои дом, лицейские сложили оружие, а большей частью и вовсе полегли.
Конечно, сам Разгильдяй в боях не участвовал.
По крайне мере, в Тчаре его Лин не увидела. Да как бы он там очутился, если уже в пять встречался со мной в «Бараньем роге»?
Сначала Лин думала, что это все подстроено мной; ох, и ругала меня всю дорогу до Тчара. Но когда ее привезли в 3рег, она не на шутку струхнула: старик Фетиш за долгую ловкаческую жизнь так и не научился общаться с дамами, поэтому речь его, в избытке насыщенная базарной руганью и прочего рода бранью, не раз заставила бедняжку краснеть да сморкаться в платочек!
Конечно, это не мешало понять, чего хотел Фетиш: Разгильдяй отводил ей роль обычной заложницы, с помощью которой можно будет шантажировать меня. Разумеется, что было бы с девушкой после, старый мошенник не сказал, ну, да Лин и сама поняла, что в живых ее не оставят.
— Мне так страшно было, Гриф, — всхлипнула Лин, уткнувшись мне в плечо и заревев.
— Будет тебе. — Я бережно погладил девушку по голове. — Все позади!
Конечно-конечно, тут же съязвил я про себя. «Все позади!». Ха! Надо ведь еще эту громадную толпу лиходеев разогнать!
Хорошо хоть за короля Фрейр действительно порадел: на балконе ни его, ни Кедрика, ни того мошенника-телохранителя, хотя он, похоже, сам уже вниз спустился!
— Надо прорываться, — тихо, но твердо заметил Хромой. — Хоть король и сволочь порядочная, а бросать все одно — не дело!
— Конечно, не дело, — легко согласился я. Вот только как прорываться?
— Кнур! — неожиданно воскликнул Хромой.
— Что, мастер? — ответил ему спокойный, хорошо поставленный голос откуда-то справа.
— Подсоби со своими! — С этими словами наемник резко провел ножом по горлу Фетиша и, подхватив топор палача, спрыгнул вниз, походя залепив обухом в ухо стоящему около помоста арбалетчику. Кнур со своего края радостно взвыл, и началась потасовка.
Хромой бесновался вовсю. Топором наемник работал не хуже, чем любимыми мечом или булавой — противники не успевали даже подумать о защите, как уже лежали на земле в луже собственной крови, а мастер Гильдии Воинов шел дальше, низвергая все новых и новых врагов. Его охватила блаженная ярость битвы, когда не чувствуешь ни боли, ни усталости; когда сражаешься, словно голиаф.
Когда не ждешь удара в спину.
Арбалетный болт, пролетев с десяток футов, вошел точно между лопаток. Подлый стрелок, видимо, решил таким образом лишить соперников лидера. Однако же осененный яростью битвы хромой не упал, лишь сильнее сжал топор и с еще большей яростью принялся пробиваться на второй этаж.
Штиф полусидел около трона, схватившись за подлокотник, как за единственны и оплот спасенья.
Его взгляд, пустей и бессмысленный, оживился, когда на балкон, тяжело дыша, поднялся Хромой. Наемник, высунув язык, обеими руками сжимал рукоять палаческого топора; одежда его насквозь промокла от крови, своей и чужой. В глазах бурлила лава, горели леса, рушились скалы.
— Хромой? — облегченно выдохнул Штиф. Он почему-то был уверен, что наемник не причинит ему вреда.
— Заклинаю, мой король… — прохрипел наемник и рухнул на плиты пола. Ошарашенный Штиф увидел его спину, полностью утыканную болтами.
Гриф, вбежавший на балкон следом, в растерянности замер на пороге. Меч, до середины лезвия испачканный кровью, тупо дернулся вверх и повис в ослабшей руке.
Хромой был паршивой овцой. А глупое стадо не терпит в себе паршивцев.
За окном лил противный ноябрьский дождь.
Мелкие капли влетали в узкую бойницу, чтобы разбиться о мою руку, но я не обращал на них внимания, задумчиво глядя в прекрасную даль.
Как непривычен этот узорчатый камзол, щегольские бриджи дворянина, высокие ботинки на шнуровке! Нужно было уезжать в первый же день! Но нет, король не позволил, наказал лицейским не выпускать из города — и свалился без чувств. Хотел, наверное, к награде представить — Королевский Крест, мешок золотых и все такое, да вот беда — с постели никак не подняться, не то, что ордена раздавать!
Криво усмехнулся собственной остроте: не до них последнее время было, не до них!.. Ладно бы только свою шкуру спасать пришлось, а то нате вам — самого короля!
Похоронить Хромого в столице наемники не дали. Увезли его в бывшие Выселки, чтобы, как подобает герою, на костре сжечь, а там можно будет и первый дом заложить, по настоянию погибшего, которое он передал через меня, — для Айрэн с детишками. Штиф, глупый малый, все порывался им золото всучить, говорил, что глава Воинов его заклял перед смертью, но Кнур, новый мастер Гильдии, наотрез отказался деньги эти брать. Сказал, мол, что сам о семье боевого товарища и друга позаботится, без сторонней помощи.
Так и ушли воины ни с чем, мрачные и сраженные смертью предводителя.
Мастак укатил домой; приглашал в гости нас с Лин, но я отказался: не хотелось в их свалку ехать — далеко, да и грязно к тому же. Он не обиделся, сказал, что, если чего, всегда могу на него положиться. Я рассеяно кивал, понимая, что вряд ли его механические таланты мне когда-нибудь понадобятся, но не решаясь ему об этом сказать. Так он и уехал, одинокий, но довольный, что от голема своего избавился: смерть же Рохана его нисколько не трогала.
А я очень жалел о надежном друге: если бы сухожил не полез меня закрывать, не получил бы ножик под ребра. Я самолично позаботился о достойных похоронах, памятуя о промахе с кобольдом: может, хоть после этого он меня простит из своей Валгаллы?
Но вот кому повезло, так это шустрому Булину: с королевской щедрости ему перепало вожделенное помилование. Пожалуй, не будь в городе бывшего мэра, я бы давно подох от скуки, а так… Булин оказался веселым, добрым человеком, к тому же со всеми общался на равных, что не могло не привлекать.
Фетиш умер прямо там, на эшафоте: Хромой милостиво избавил его от позора веревки, ведь, как известно, виселица — не лучшая кончина для Ловкача, пусть и такой сволочи, как мой бывший учитель. Остальных воров заслали в Кресты, да каждому от десяти до двадцати лет дали, чтоб глаза лишний раз не мозолили.
И Гильдии Ловкачей не стало. Но это были еще цветочки.
С церковью после кедриковской выходки так и вовсе разговор был отдельный: некоторые монахи вроде бы опознали в Фетише старого приятеля советника, что нередко наведывался к нему в костел во время последнего его «отпуска». Другие во весь голос кричали, что мошенника в глаза не видели и обвиняли короля в клевете на церковь. Грозились даже отлучить беднягу Штифа от истиной веры, но до этого дело не дошло: после речей третьих, которые вообще не знали, как такой Паладин, вторые спешно прикусили языки.
— Мастер Гриф, если не ошибаюсь? — послышалось за спиной.
Да, пожалуй, теперь Мастер. Последний из Гильдии. Я обернулся. Предо мной стоял невысокий крепыш с длинной, заплетенной в косы, бородой. Одет незнакомец был куда как просто: синяя рубаха, коричневые штаны, сапоги из дешевой кожи да сиреневый плащ за спиной. Ах да — и меч еще на поясе болтался. Короткий, почти кинжал.
— Кто вы, сударь? — Тьфу, за неделю пребывания в этом коровнике набрался! Скоро и не так замычу — с отражением о погоде рассуждать буду! Я же просил не беспокоить!
— Я Тюр. — Насмешливые глаза бородатого внимательно изучали мое лицо. — Надеюсь, перечислять все титулы не надо?
— Фенрир! Опять боги? — вяло возмутился я. — Что вы ко мне привязались?
— Я пришел сказать то, чего Локи сказать уже не в силах. Я расскажу тебе правду о его судьбе. Его убил Один. Стой! Не перебивай! Начну с начала… Локи не всегда считался богом воров и мошенников. Раньше он покровительствовал хитрости. История его смерти трагична, и лучше бы тебе ее не знать… Но ты слишком сильно повязан с судьбой Локи, поэтому таить что-то смысла нет.
Итак, у него была невеста — Фрейа, богиня любви и радости. Хитрец в ней души не чаял, впрочем, как и она в нем.
Однако, к несчастью, Фрейа приглянулась не только Локи: на красавицу-богиню положил глаз сам Один и, недолго думая, решил разрушить их союз. Он в открытую начал ухаживать за Фреей, чем ужасно разозлил Локи. Хитрец долго терпел, ожидая, что Хрофт одумается сам, но чаша переполнилась и полило через край.
Вначале Один обнаружил у себя в супе муху, да не простую, а габаритами, что ты, только в два раза шире и тяжелей пудов на семь! Потом в уборной прилип к… впрочем, эти подробности можно опустить.
Вскоре Один догадался, кто стоит за всеми досадными шуточками: на ночном халате яркой краской было написано «Здесь был Локи». Проделки не сошли хохмачу даром: отец мудрости вызвал его на магическую дуэль — развлечение для богов немыслимое, потому что после него очень легко кого-то недосчитаться.
Локи магией владел плохо, знал только, как без ключа замок открыть да мелкую огненную ловушку на грабителей поставить, но на дуэль явился. И очень зря: Один разнес его в пух и прах, оставил лишь пепел, да и тот запрятал в урну, после чего — все-таки не такая он сволочь, этот Хрофт отдал болванчика ограм и оркам на молитвы. Те, как ты уже знаешь, поставили статуэтку у себя в святилище и назвали Локи — теперь уже бога воров и мошенников — главным среди своих божеств.
Так Один расправился с конкурентом и завоевал любовь Фрейи. Меня, как бога справедливости, ужасно огорчило поведение Хрофта, но я благодарен ему хотя бы за то, что он не убил дух хитреца.
А теперь Локи уничтожил его сам, спасая тебя.
Гордись, Гриф — бог не пожалел на тебя последних своих сил!
Ты ведь знаешь, что удача — штука очень странная: у кого-то ее много, и этот счастливчик берет лучших женщин и гребет золото серебряной лопатой, а кто-то тем временем гибнет в очередной кровавой сече. Все, что спасало тебя на протяжении задания, — заемная удача. Локи брал ее из твоих спутников — из гнома, из кобольда, из тролля. Хитрец, узнав об освобождении голема, спешно стал перекидывать приметы твоей ауры сначала на гнома, а потом — на тролля. На кобольда перекидывать он побоялся (все-таки тот был тебе более близким другом!), хотя в святилище было не до сантиментов!.. Он рушил рамки закона, рвал расстояние, чтобы только еще раз взглянуть на мир, посмотреть, как он изменился.
А потом он слишком близко почувствовал твои переживания, и ему стало жаль тебя, обычного смертного, слишком любящего своих смертных друзей. Он полюбил тебя, словно сына, как не глупо это звучит. Поэтому он вернулся к тебе.
Но на эшафоте, чтобы удержать крохи удачи для тебя, он отдал последние силы и… умер. Он не стал брать удачу у твоих друзей, понимая, что ты не хочешь больше терять.
Не перебивай! Рохан и Хромой погибли, это так.
Но удачу их Локи уже не мог контролировать. Он прихватил ее для тебя случайно, сам не желая того.
Радуйся, смертный — за тебя умер бог! Такого я на своей памяти еще не припомню!
Почему я рассказываю тебе все это? Да потому что я — бог справедливости. Я не могу да и, откровенно говоря, не умею лгать. Потому меня не любят, не ждут. Да я, впрочем, и сам не слишком часто беседую с кем-то, потому что не юлить в разговоре с богами — нанести им оскорбление слишком уж правдивыми и смелыми словами. О, как же мне хочется иногда стать таким же, как ты, чтобы не нести больше это знание, говорить то, что хочется, а не то, что надо!
А тебе сказать я должен был в любом случае: ты коснулся святыни и должен был узнать об источнике удачи…
Я криво усмехнулся, позволив себе удивить бога:
— Пожалуй, ты прав. Только вот теперь это знание мне ни к чему — Локи-то нет больше!
Тюр загадочно улыбнулся уголками рта:
— Беги туда, куда раньше не решился бы пойти ни за какие богатства мира, — и, подмигнув напоследок, растворился в воздухе.
Я остался один. А за окном все так же скучно лил дождь.
— Зачем?!
— Ты не понимаешь, Лин. Мы не можем остаться.
— Но почему?! Чем тебе не нравится спокойная жизнь при дворе? Ты, как единственный уцелевший герой, получишь и землю, и титул! Тебе разве не хочется этого? Или просто не сидится на одном месте?
— Не сидится. Я не хочу оставаться здесь, да и потом…
— Что — «потом»? Чем тебе плохо здесь?
— Здесь нет людей.
— Как? — опешила моя возлюбленная. — А кто, по-твоему, вокруг? Звери?
— Да, — я грустно улыбнулся. Глаза, наверное, обрели стеклянную пустоту, потому что Лин долго смотрела в них и чуть поправила растрепавшиеся волосы. — Звери…
— И куда же ты хочешь, герой? — насмешливо спросила Лин, пропустив мимо ушей мои последние слова. — В Степь, к своим зеленым человечкам?
— Они — человеки.
— А мы люди!
— И это, по-твоему, лучше? Как ни обзови орков, троллеи, морлоков и прочую «нелюдь», они намного человечней нас, людей.
— Пусть так, — неожиданно легко согласил ась Лин. — Но зачем тебе к этим… оркам? Будешь бить в бубен с шаманом и играть с их вождем в ножички?
— Нет, лучше играть с королем в игру «где мой орден — я ведь болен — а мне начхать — пошел ты вон»! — огрызнулся я. — Я еду туда, чтобы сообщить о гибели двух их соплеменников!
— Какой он им соплеменник? Он же тролль, ведь так? А они — орки!
— Причем здесь это? Орки не делятся по цвету кожи и прочей ерунде: каждый, кто разделяет их взгляды, — друг. Кто против — тот враг.
— Глупость!
— Где? Ты разве делишь людей на светловолосых и черненьких? Тебе все равно, какие у него там волосы!
— Но он же человек!
— Как и они — человеки!
— Боже! — картинно закатила глаза моя пассия. — Из-за немытого степного тролля ты собираешься тащить меня к этим отвратительным оркам!
— Он был мне другом!
— Он?. А?. Да пошел ты! — фыркнула Лин и, лихо развернувшись на каблуках, подошла к двери. Скрип петель, хлопок — и ее уже не вернуть.
Не удержавшись, я плюнул на пол.
Эпилог
Мы нещадно гнали коней вторые сутки. Что и говорить: ночевать под открытым небом — прямой путь в желудок грифона. А так — как он из седла вытащит?
Вот впереди показались высокие шатры и тотемы орков. Я уже видел перед глазами радостное лицо Зорока, когда дорогу нам преградили дозорные.
— Стой! Куды? — спросил передний. Всего их было двое — этот, видно, пошустрее.
— Да к вам, куда же еще? — неуверенно хмыкнул Булин, решивший присоединиться ко мне в новом путешествии.
— Тише, Мэт, — шикнул я на него. — Могут не понять! — и переключился на орков: — Мы, любезные, к Зороку.
Дозорные явно зарделись на «любезных», однако живо взяли себя в руки. Один из них, тот, что нас остановил, надменно спросил:
— А чего вам с нашего вождя надо?
— А тебе оно знать не треба, — ласково пояснил я. — Беги лучше к нему в шатер да скажи, что Гриф-Ловкач приехал! Тогда уж он точно выйдет!
Орк недоверчиво оглядел меня с ног до головы. Я демонстративно обнажил два ряда белоснежных зубов, на что он хмыкнул:
— Во, Один, да! — но Зорока все же решил позвать, сорвавшись с места со скоростью хорошо натренированного зайца.
Десять минут мы с Мэтом в ожидании обливались потом под жарким солнцем, решившим в конце ноября подарить Степи маленькое лето. Второй дозорный и булинский мерин нашли занятие по интересней: начали соревноваться, у кого зубов больше.
Наконец, когда орк уже готов был сдаться куда ему с лошадью челюстями мериться? — из шатра выбежал Зорок. Вид у него был взволнованный. Приложив ладонь ко лбу на манер козырька, он разглядел меня. На морде вождя Орды появилась довольная улыбка.
— Гриф! Какая встреча! — крикнул он мне.
— Я тоже рад, Зорок, — ответил я. — Может, мы все же подъедем?
— Конечно-конечно! — спохватился он. — Бильза, а ну пропусти почтенных гостей!
Орк, радуясь такой своевременной развязке их с конем состязания, сунул булинскому мерину дулю и поспешно отскочил в сторону, приглашая нас проехать к шатру. Оскорбленный конь презрительно фыркнул и, смерив обидчика испепеляющим взглядом, гордым чеканным шагом прошел мимо. Я подмигнул незадачливому дозорному и поспешил тронуть своего мерина следом.
Стоило нам подъехать, как Зорок засуетился:
— Прусто! Прими коней, живо! Накорми их как следует и…
— Не стоит, — сказал я, спрыгнув со своего мерина и передав уздечку Прусто. — Мы не собираемся задерживаться надолго.
— Но почему? — изумился орк. — Вы столько скакали и даже не останетесь у меня на денек?
— В другой ситуации я бы, конечно, остался… Еще на подъезде к землям Орды мы с Булиным решили, что в разговоре с Зороком не будем упоминать ту тысячу золотых, которую я напоследок прихватил из королевской казны. — Но сейчас не могу дела. Хотя у меня для тебя есть одна свежая новость, из-за которой, в принципе, я и заехал к тебе!
— Что же это за новость? — лицемерно хмыкнул орк, но я понял, что он почувствовал.
— Пойдем в шатер. — Я откинул полог. — Пока мы будем разговаривать, Мэт поможет Прусто уследить за нашими меринами. Да, и Кержа забери. Очень вовремя вспомнил я о любимом жеребце.
Булин с готовностью кивнул: ну, еще бы — мы о том и договаривались!
— Что там у тебя?- Зорок рухнул на стул.
— Рохан и Шмыг погибли. Я не смог их спасти.
На лице Зорок а на миг отразилась внутренняя борьба с самим собой: одна половина его сознания требовала хорошенько наорать на меня за то, что проворонил двух замечательных бойцов, вторая же хотела зареветь во весь голос и разломать старенький стол, и так еле живой. Но вождь Орды переборол свои чувства и сохранил спокойный вид.
— Я знал, что так будет. Но статуэтку ты увез?
— Конечно. Только вот она утратила все свои волшебные свойства и больше не отнимает удачу у моих близких и друзей!
В глазах Зорок а блеснуло удивление.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 [ 19 ] 20
|
|