Чтение 19–й страницы книги ~Рыцарь понарошку~

Посредине уже стояла высокая трибуна, на которой одиноко возвышался королевский трон. Стронций Барий нетерпеливо ходил по возвышению, то и дело заламывая руки и томно вздыхая.

Вокруг толпились зеваки. Они недоуменно пялились по сторонам, словно не зная, как оказались в этот холодный ноябрьский день на открытой всем ветрам площади.

Однако стоило торжественной процессии только показаться на горизонте, как зрители, тихо ворча, стали откатываться от трибуны, уступая место рыцарям и их могучим коням.

Первым на площадь выехал сэр Лопитоп – старый знакомый еще Стронция Бария Второго. Лет славному рыцарю было за семьдесят, поэтому его решили особо не наряжать: так, кольчугу да шлем напялили. Ну, и меч в ножнах на пояс привесили. А о всяких панцирях, перчатках, поножах и наплечниках дедушке решили и не говорить. Еще сердце схватит от воспоминаний, как во все это «великолепие» молодым забирался!..

За Лопитопом на площадь въехали остальные участники турнира. Пара Фэт – Кушегар шла седьмой в колонне. Комод сразу подметил, что «под счастливым номером идем».

А еще он подметил, что лентяй с их первой встречи очень и очень изменился: стал задумчивым, более рассудительным; прежде чем сказать что-то, долго размышлял.

Повзрослел.

Он с самого начала не был слишком уж глуп, просто детство его затянулось: ни тебе забот, ни приключений. Но когда человек рискует собственной жизнью, испытывает различные невзгоды на собственной шкуре ради одному ему ведомой цели, он либо ломается, либо очень быстро матереет.

Так происходило и с Фэтом.

И все бы ничего, если бы с детством не пропал запал. Не исчезла, вильнув хвостом, та решительность, с которой рыцарь говорил в их избе, что «всех победит» и «оставшуюся половину победы на месте возьмет».

Если бы в душе бывшего лентяя из Богом забытой Фроськи неожиданно не поселился страх.

Страх за собственную жизнь.

Пропала уверенность в собственных силах. Это уже не Фэт, который, увидев Холигана, довольно воскликнул бы: «Тю! И этого хлюпика победить?». Нынешний – это сэр Жру но де Фэт. Триста раз подумает – один раз скажет. Взвесит все «за» и «против». Найдет сотню оговорок для соперника – «пусть ниже меня, зато…», «уже в плечах, но…», «он же болен…»

И, честно говоря, прежний Фэт нравился Комоду больше.

Впрочем, видя, как бывший лентяй машет зевакам шлемом, подмигивает красоткам, улыбается робко посматривающим на «такого большого дядю на лошадке» детишкам, Кушегар чувствовал, что от прежнего Фэта тоже осталось немало.

Поэтому горевать еще рано.

Наконец колонна вплотную подошла к трибуне, и сэр Лопитоп воздел правую руку вверх, приказывая рыцарям осадить лошадей.

И вот процессия остановилась. На ветру развевались плюмажи шлемов, латы блестели в свете холодного осеннего солнца, и король невольно залюбовался: до чего красиво!

Лопитоп выдержал необходимую паузу (а может, просто подзабыл заученные слова) и сказал, гордо вскинув морщинистый подбородок:

– Ваше Величество, рыцарство прибыло!

– Отлично, дружочек! – воскликнул Стронций Барий, словно не веря, что перед ним стоят самые настоящие рыцари. – Отлично!

Вот кто до сих пор пребывает в детстве, подумал Кушегар про себя. И ведь правит, не свергли!..

Король, додумавшись наконец забраться на трон, самым фривольным образом развалился в нем и перекинул ногу за ногу:

– На этом, мои дорогие рыцари, а также – дамы и господа, собравшиеся на этой площади, – турнир объявляется открытым!

С последним словом в небо взвились яркие салюты: маги Огня старались вовсю, отрабатывая королевскую премию. Фейерверки, взрывающиеся в вышине, раз за разом срывали положенную порцию охов и ахов от стоящих на площади зевак.

И зачем король устроил парад днем? Вечером все эти огоньки смотрелись бы намного красивее, разрываясь на темном фоне неба яркими разноцветными каплями!

Впрочем, кому судить короля, как не его народу?

А тот, похоже, и так на представление не жаловался.

– Господа! Внеочередное заседание Совета объявляется открытым! – провозгласил высокий, полный энергии мужчина лет сорока. Реалье Истено, он же – ректор Академии Низкого Волшебства, он же – маг Воздуха высшей ступени.

Остальные архимаги, а по совместительству деканы различных факультетов, согласно кивнули и сели.

Зал, в котором проводил заседания Совет, находился много ниже аудиторий достославной Академии. И, если раньше волшебники не обращали на это внимания, то теперь они уже не были столь молоды. Сосчитав все три тысячи ступенек, маги не забывали поворчать на недалеких архитекторов, задумавших такое расположение зала. Прицепом доставалось на орехи и самому ректору – не мог где-нибудь в другом месте заседание назначить! Ему, конечно, не сложно полчаса спускаться по крутой лестнице вниз – молодой ведь еще! А им, старикам, готовым развалиться от резкого порыва ветра, каково? Кто бы о них подумал?

Конечно, не все были настолько ворчливы, чтобы круглыми сутками докучать бедняге Истено бесконечным бурчанием. Однако если уж декан факультета Воды Гуччи Ларьяно встречал на большой перемене некроманта Угьеда Минорро, то весь оставшийся день они только и делали, что перемывали косточки Реалье. Студенты уходили с занятий, довольные столь коротким учебным днем, а старики, охая, пили горячий чай и вспоминали молодость. Потом маг Воды, растроганный, доставал из заначки непочатую бутылку вина, и они с некромантом выпивали «по чуть-чуть». А потом опять перемывали кости Истено, но уже поменьше. Обычно после вина маги начинали ругать никчемных архитекторов, решивших уморить стареющий Совет пробежками снизу вверх. Ох, и вертелись же, наверное, в гробах эти бедняги!..

Вот и сейчас, в просторном зале со сводчатым потолком, мраморными стенами и мраморным же полом, Гуччи с Угьедой сидели и поочередно толкали друг друга острыми локтями в бок. А после долго шептали на ухо пургу, связанную конечно же с Истено и архитекторами.

Сам ректор на это внимания не обращал: он очень хорошо чувствовал, что двум старым балаболкам приходит конец, и через год-другой им точно светят деревянные ящики, обитые черным бархатом и присыпанные землей. Хотя первое время было неприятно, да… Думал даже уволить треклятых сплетников к чертовой матери! Но потом одумался: где еще таких специалистов взять? Из выпускников? Да это ж надо такой поиск начинать? Впрочем, мысли о преемниках Минорро и Ларьяно можно отложить и на потом.

Хотя бы потому, что внеочередное заседание было отведено для решения совсем другого вопроса.

– Итак, дорогие друзья, – сказал маг торжественно. – На повестке дня – выбор наказания для девушки, сбежавшей с факультета Перевертышей. Думаю, она никогда бы сюда и не вернулась, если бы не многоуважаемый Морри Файнэ, приложивший руку к скорейшему возвращению ученицы!

Совет поддержал бодро вскочившего с места мага жиденькими аплодисментами. Морри благодарно кивнул и взмахнул рукой: овации прекратились.

– Я бы хотел, Реалье, – Файнэ, черт его знает, почему, всегда обращался к ректору на «ты» и по имени, – чтобы ты выслушал меня сейчас. Элви – моя ученица. Как и любой другой декан, я хочу, чтобы с ней обращались подобающе и не давали ей невыполнимой задачи. Сложную – да, она потянет. Такие дела. Я все сказал.

Морри хотел сесть, когда маг Огня Конри Монтелла поднял руку и воскликнул:

– Позвольте, Файнэ! Я хотел бы задать вам несколько вопросов!

«Перевертыш» скорчил недовольную физиономию и вопросительно посмотрел на Реалье Истено.

– Все нормально, Морри. Ты сам сказал, что провинившаяся – твоя ученица, поэтому каждый в Совете может спросить тебя про интересующие его подробности: ведь ты лучше всех нас знаком с этой… Элви.

– Ладно, Истено, – закусил губу маг. – Валяйте, Монтелла, задавайте ваш вопрос!

– Я хотел бы узнать у досточтимого Файнэ, в чем, собственно, состоит провинность девушки?

– Провинность – в прогулах: она пропустила много занятий. Очень много. Без какой-то стоящей причины.

– И какая же причина была у юной волшебницы, если вы так уверенно занесли ее в список «нестоящей»? – подал голос старый Угьеда Минорро.

– Она ездила к молодому человеку.

– Кто ее молодой человек? – это уже Гуччи Ларьяно.

Морри нахмурился: нынешнее заседание Совета больше напоминало допрос. И ему это очень не нравилось.

– Я не стану отвечать на этот вопрос.

– Почему? – тут же поинтересовался декан Природного факультета Серино Кусачко.

– В личную жизнь моих студенток не имею права лезть даже я, – с достоинством ответил «перевертыш».

– Почему? – назойливый Кусачко, похоже, знал лишь один вопрос.

Остальные маги тоже недовольно загомонили, поддерживая Серино.

– Господа, господа, успокойтесь! – призвал к порядку ректор. – Я, например, тоже, как и Морри, откровений от студентов не требую!

Совет поворчал немного и успокоился. Только Угьеда, склонившись к уху Ларьяно, что-то увлеченно шептал.

– Итак, обвинение – прогулы, причем в большом количестве. Что вы думаете насчет наказания?

Некромант, заслышав слово «наказание», резко повернул голову к ректору. Потом вскочил и громко воскликнул:

– Казнь! Пусть горит в пламени ада, гадюка!!!

– Минорро, старина, успокойтесь, – Гуччи поспешно усадил разволновавшегося старика на место. – Простите его, господа: специальность такая… нервная… Впрочем, я тоже склоняюсь к казни.

Файнэ внешне не изменился, но внутри него заклокотал гнев.

Эти бестолочи хотят казнить его ученицу за прогулы!

– Что думаешь, Морри? – ректор повернул голову к нему.

– А что я могу предложить? Естественно, миловать! – воскликнул «перевертыш».

– Вы, Кусачко?

– Миловать, – подумав, ответил «природник».

Файнэ облегченно вздохнул: Серино никогда не числился в списке его друзей, но и во враги тоже не стремился. И сейчас декан Природного факультета проявил себя с лучшей стороны…

– Что думаете вы, Монтелла?

– Казнь, – невозмутимо ответил Конри.

… но от мага Огня Морри подобного не ожидал.

Последние голос – за ректором. Что он скажет? Трое за казнь, двое – за милование. Если даже маг Воздуха согласится с Файнэ, голосов будет поровну. А значит, наказания все же не избежать.

Ректор оглядел Совет. Он всей душой ненавидел склочного некроманта и его приятеля «водника», но вместе с тем очень уважал «огневика» Монтеллу. Может быть, он доверял Конри даже больше, чем старому другу Морри. А к «природнику» он не испытывал ничего – ни любви, ни ненависти.

– Миловать, – сказал Реалье после долгой паузы.

Файнэ облегченно вздохнул, маги Огня и Природы встретили объявление ректора без эмоций. А вот парочка некромант – «водник» чувств не скрывала: Минорро в сердцах стукнул кулаком по столу, а Ларьяно едко заметил:

– Я думал, вы примете правильное решение, Истено.

– Мое решение – это только мое решение, и не вам рассуждать, правильное оно или нет, – холодно ответил ректор. – Итак, голоса сровнялись, господа. Что позволяет мне назначить наказание.

В зале воцарилась полная тишина. Маги услышали даже, как галдят и топочут наверху студенты.

– Во бесятся, мальки, – пробурчал некромант.

– Уж не ваши ли? – иронично сощурился Файнэ.

– Ой! А ведь и вправду! – спохватился Вестник Смерти. – Опять, наверное, демонстрационные трупы подняли и деканат крушат!

– Успокойтесь, Минорро! – повысил голос ректор. И когда эта старая развалюха Угьеда наконец сдохнет? Истено терпел его бурчание уже сотню лет, а маг Смерти ничуть не изменился со дня их первой встречи. – За действия брошенных вами учеников вы будете отвечать после заседания Совета, но не во время!

Угьеда послушно заткнулся.

– Пусть девушка войдет, – обратился ректор к Файнэ.

Тот кивнул и отправил студентке мысленное послание:

«Входи, Элви».

«Мне страшно, господин Файнэ».

«Ничего не бойся. Самое жуткое уже позади…»

«А что может быть хуже неизвестности?»

«Тебя хотели казнить».

Молчание.

«Элви?»

«Да?»

«Почему ты замолчала?»

«Думаю…»

«Думать будешь потом! А пока – входи и веди себя в меру нагло, но не переигрывай. Не робей! Все, я жду!» – и он разорвал связь.

Створки двери распахнулись, и в зал вошла «заядлая прогульщица» Элви.

– Добрый день, господин Истено! – она поклонилась ректору. – Господин Файнэ… – еще один поклон. – Добрый день всему Совету! – поклона не последовало.

– И вам здравствуйте, студентка Элви! – склонил голову Реалье. – Вы, разумеется, осведомлены о причине, по которой мы позвали вас сюда?

– Конечно. Господин Файнэ сказал мне.

– Отлично, – облегченно вздохнул Истено: у него не было никакого желания зачитывать девушке все пропуски, которых за время ее отсутствия накопилось не меньше двух, а то и трех сотен. – Тогда позвольте огласить вам наказание.

– Я слушаю, – уперев руки в бока, первокурсница нагло смотрела на ректора. Тот даже немного растерялся под ее взглядом, но живо собрался и заговорил вновь.

– За совершенные вами нарушения Устава Академии вы должны принести на очередное заседание совета во второй понедельник января Маску Бинбо!

Все, включая Элви, разом охнули.

– Как же я смогу ее принести, если никто до сих пор не знает, где она находится? – спросила девушка, немного отойдя от первого шока.

– Нет-нет, Элви, – покачал головой ректор. – Все немного проще… Примерное местоположение артефакта нам известно – это знаменитый Лабиринт. Ну, вам должны были читать о том лекцию! Точнее сказать не могу, но неизвестный нам кудесник умудрился состряпать – по найденным схемам того самого Бинбо – вот такой вот кулон, – маг вынул из кармана тоненькую цепочку, на которой болтался небольшой прозрачный шарик. – Он чувствует Маску: чем ближе ты будешь подходить к ней, тем громче будет смеяться амулет.

– Амулет будет смеяться? – не поверила Элви.

– Да. Именно благодаря этой штучке мы и установили, что Маска действительно в Лабиринте. Однако ни наш кудесник, ни кто-либо другой не решились туда заходить: Лабиринт наполнен древней магией и ее выродками, ведь он строился много раньше Исхода. У тебя же нет выбора, Элви, за каждую провинность студент должен быть наказан!

– Хорошо, – с трудом сдерживая эмоции, девушка кивнула. – Можно идти собираться?

– Разумеется, – кивнул ректор. – Когда будешь готова, подходи в мой кабинет: я отправлю тебя ко входу в Лабиринт телепортом.

– Я и сама могу…

– Не стоит зазря тратить Сток: он тебе еще пригодится, поверь мне.

– Верю, – подтвердила девушка и пошла к дверям.

Когда створки только-только сошлись, волшебница наконец не сдержалась: слезы рекой устремились по щекам к подбородку. Так она и шла к себе в комнату: красные глаза, губы подергиваются в такт неслышному стону, ноги заплетаются…

– Я же просил не давать ей невыполнимого задания! – воскликнул Морри, когда ученица скрылась с глаз.

– Это задание не такое сложное, как кажется: Маска расположена не в центре Лабиринта, а гораздо ближе, – ответил ректор спокойно.

Ну, да, конечно. А о женском любопытстве, которое и затянет несчастную Элви в самую середину треклятого Лабиринта (как вариант, ее посетит мысль: «А что же там?!»), Реалье, конечно, не подумал!

Впрочем, спорить было бесполезно.

– Господа! На этом объявляю заседание Совета закрытым!

– Смотри-ка, Вал! – воскликнул пораженный вампир, тыча пальцем в сторону деревеньки.

– Не может быть! – не поверил Странник. – Люди! Но… как они смогли выжить?

– Вот и я о том же, – угрюмо сказал Пижон, боязливо оглядываясь через плечо.

Неожиданно глаза его округлились, а челюсть отвисла чуть ли не до пояса.

Увидев лицо друга, Валентин спешно развернулся. Непослушные волосы ангела, как по команде, встали дыбом, а сам Странник побледнел.

– Невероятно… – только и сказал он.

По дорожке, ведущей от погоста в Тарачки, к ним шел скорым шагом Константин.

Чем ближе он подходил, тем страшнее и хуже становилось друзьям.

Когда же до Вестника оставалось не более десяти шагов, Вал и Пижон поняли, что к ним идет дух.

Через тело Слезного Листа можно было смотреть, как через не слишком чистое окно – настолько прозрачным он был.

– Приветствую вас, друзья! – воскликнул некромант, делая отмашку жезлом.

– Сгинь, – прошептал Пижон, не зная, что и предпринять: от призраков не поможет ни каленое железо, ни серебро. Да что говорить – духов нельзя и потрогать; о драке речь уж не идет.

– Не стоит волноваться, Пижон, – заверил его Константин. – Я совершенно не злюсь на вас. Напротив, пришел сказать «Спасибо!».

Пижон и Валентин недоуменно переглянулись.

– За что? – спросил ангел охрипшим голосом.

– Вы сняли заклятие, наложенное еще до Исхода неким Ареоло Веспуччи. Он, как и я, был некромантом. Кстати, кто-то из вас наверняка видел его, не так ли?

– Да, я, – кивнул вампир. – На лесной полянке.

И Пижон пересказал историю о самке фрогула и смерти Веспуччи.

– Я так и думал, что это заклятие когда-нибудь погубит его, – кивнул Слезный Лист по окончании рассказа. – По воле некроманта, Тарачки, а с ними и я, должны были умирать. Каждый день. От нашествия мертвяков. Так продолжалось несколько веков.

А сегодня в деревню пришли вы… И спасли нас от проклятия.

Подлый Веспуччи не предполагал, что смерть ожидает его от лап взбешенной фрогулши… Как не подозревал и о том, что осины, выросшие вокруг поляны, смогут остановить его черную магию. Еще раз спасибо вам, Валентин, Пижон. Мы, на небе, будем молиться за вас и за удачу вашей миссии, какой бы она ни была. Удачи вам и мира, – с последними словами некромант, начавший «таять» еще в начале монолога, окончательно растворился в воздухе.

– Некромант отправляется на небеса… – едко заметил Пижон. – И куда смотрит ваша Небесная Канцелярия?

– Она в другом мире, – сказал Вал и улыбнулся. – К тому же Константин был темным магом, но со светлой душой. Он стремился помочь Тарачкам в тот день, когда все это случилось на самом деле. И вот теперь, каждый день проживая собственную гибель, заслужил место в раю…

– Хватит мне басен! – махнул рукой Пижон. – Пошли лучше в деревню, отмоемся да поедим, что осталось…

Но Тарачек уже не было: они исчезли, растворившись в воздухе подобно Константину. Единственным, что уцелело, была повозка, запряженная старым, но все еще крепким мерином – судя по всему, прощальный подарок Гапса.

Друзья переглянулись и, закинув мешки в телегу, полезли на козлы.

Через полчаса проклятое место осталось далеко за спиной.

Впереди ждали горы.

Кони неслись вперед.

Казалось, они бы с удовольствием проверили на крепость лбы друг друга, но барьер, возведенный посреди ристалища, не давал им это сделать.

Один из рыцарей, смешно подпрыгивая на спине белого в яблоках мерина, сжимал копье обеими руками, словно боясь уронить. Ноги его крепко сжимали круп верного скакуна. Зрители на трибунах хохотали и тыкали в сторону «труса» пальцами.

Второй воин спокойно держал копье правой рукой.