Чтение 19–й страницы книги ~Поводыри на распутье~

Пэт поднесла к глазам узкий, сантиметра два шириной, браслет цвета стали. Прищурилась, внимательно разглядывая тонкий рунный узор. Тряхнула рукой — несмотря на то, что украшение состояло из двух слоев металла, оно оказалось очень легким и свободно поехало к локтю.

— Осторожно, — пробурчал слуга. — Острый. Палец замер в миллиметре от края браслета.

— Острый?

— Нож, — пояснил Олово. — Тебе. Девушка удивленно посмотрела на слугу:

— Зачем?

Олово пожал плечами:

— Ты горда-ая. И резка-ая. А дерешься-а плохо. Пусть будет.

Пэт проглотила обиду. Поняла, что маленький слуга имеет право так говорить. И еще поняла, что он проявляет заботу.

Девушка промолчала и мягко провела пальцем по рунам, затем осторожно прикоснулась к кромке. Слуга оказался прав — острая. При нажатии заточка не чувствуется, но если провести по краю браслета пальцем, обязательно порежешься. Невинное украшение. Смертоносное.

— Нельзя на-айти на-аноскопом, — продолжил слуга. — Нельзя при досмотре. Кла-асный профи на-айдет. Лох — нет. — Короткая пауза. — Лохов больше.

— Это современная разработка? — осведомилась Пэт. Олово поморщился:

— Ста-арый. Да-авно ковали.

— Ковали?

— Угу.

«Не забывай, что ты имеешь дело с антикварами!» Пэт улыбнулась, вновь вытянула руку, любуясь серым украшением.

— Я на-аучу тебя ра-аботать с ним, — пообещал слуга. — Это необычный нож. Мя-агкий. Колоть нельзя-а. Только реза-ать.

— Понимаю. — Девушка поискала на браслете какую-нибудь кнопочку или защелку, не нашла и посмотрела на Олово: — Как он открывается?

— Потом ра-аскажу.

— Слуга улыбнулся и вышел из комнаты.

* * *

анклав: Москва

территория: Урус

доходный дом Гиндыева

почему бы не поработать, если есть время?

Нападение уголовников не произвело на Урзака сильного впечатления — слишком уж примитивным оказался уровень бандитов. Но короткая схватка, носящая ярко выраженный разминочный характер, взбодрила Банума, заставила кровь быстрее побежать по жилам и в итоге слегка улучшила настроение. Все-таки иногда приличному человеку нужно помахать кулаками, чтобы не запылиться. Тем не менее Урзак понимал, что в покое его не оставят. Главари… как их… Бобры… послушают рассказ подчиненных, посмотрят видеозапись боя, поймут, что встретили ОЧЕНЬ странного человека, и наверняка захотят познакомиться с Банумом поближе. Московские канторщики не любили получать щелчки по носу. К тому же велика вероятность того, что информация о мастере, без труда справившемся с группой вооруженных бандитов, дойдет до СБА, и Урзаком заинтересуются безы. Так что лучше не рисковать и перебираться в другое логово.

Вопрос: в какое?

Устроенные Моратти беспорядки и шустрые канторщики спутали Бануму карты. Тихая и уютная Аравия превратилась в осиное гнездо. На Болоте оказались неуживчивые соседи. В Занзибаре, Шанхайчике и Сашими он будет слишком заметен. Вот и думай, где спрятаться в огромном многоуровневом городе. Вроде кругом несметные толпы людей, миллионы стен, а укрыться негде. Квартира в Царском Селе? Отпадает: как раз сейчас Урзаку требовалось поработать в сети, и не просто поработать, а с применением некоторых, характерных для ломщиков приемов. Каналы же корпоративных территорий СБА контролировала весьма плотно, и сетевые роботы наверняка засекут запрещенные программы.

Оставался единственный вариант — Урус.

«Перво-наперво, дружите, — крепкие нервы. Чужаков на этой территории проверяют на прочность постоянно. Здесь будут прислушиваться к каждому звуку, что ты издашь, даже к физиологическому, и по малейшему поводу начнут демонстрировать свою непомерную крутость. Выхватят нож — не реагируй, снимут с предохранителя „дрель“ — не реагируй. А самое главное — не показывай страха. Дрогнешь — сразу станешь должен. Отношения в Урусе строятся на гремучей смеси ислама и клановых традиций, понимание некоторых положений шариата весьма своеобразно, а потому будь настороже. Проблемы возможны, даже если ты мусульманин, в Урусе кровь на первом месте, религия на втором. А уж если ты исповедуешь Католическое Буду, то…

Когда идешь по тротуару, держись ближе к мостовой, половина балконов ветхие настолько, что едва держатся, остальные уже обвалились. Собираясь выезжать на второй, а тем более на третий уровни, ищи знак: «обслуживается муниципалитетом Анклава», если такового нет, оставайся на нижней мостовой или мотай в объезд: местные фирмы за дорогами вообще не следят, только бабло собирать горазды…

И вообще, чего ты забыл в этом Урусе?…»

«Дыры и заборы. Книга для тех, кто хочет прожить в Москве больше одного дня».

Урус сильно отличался от Аравии. В худшую сторону, разумеется. На улицах грязь и вонь от нечасто вывозимых мусорных баков: местные оплачивали услуги муниципалитета, только когда становилось совсем невмоготу. Значительно меньше дорогих ресторанов и приличных магазинов, в основном чайханы и лавки, дешевый товар которых вывален чуть ли не на тротуар. Зато гораздо больше, чем в Аравии, слоняющихся без дела молодых мужчин. Гораздо больше неприязненных взглядов и выставленного напоказ оружия. Работать обитатели Уруса не любили и не желали. Да и не умели — чего скрывать? Тех, кто волею обстоятельств зарабатывал себе на хлеб работой мусорщика или каким-нибудь иным «грязным» трудом, и за людей-то особо не считали. Следующую ступеньку занимали «шабашники», работающие на корпоративных производствах; затем торговцы. Ну а на вершине урусской пирамиды топтались уголовники и их «банкиры». Вообще концентрация бандитов зашкаливала в Урусе за все мыслимые пределы, территория считалась самой опасной в Анклаве, и даже «железные» гарантии, которых добились для Урзака его европейские друзья, не казались надежными. Впрочем, задерживаться в Урусе надолго Банум не собирался.

Он благоразумно поел еще на Болоте — в списке достойных ресторанов, который подготовили ему друзья перед поездкой в Москву, урусские заведения не значились, — а потому, получив у хозяина дома ключ от квартиры, Урзак сразу же поднялся к себе. Закрыл стальную дверь на все четыре замка, вытащил из чемоданчика и поставил на стол «раллер», перекачал из «балалайки» похищенную в Университете базу данных, а потом подключил компьютер к кабелю — беспроводная связь не обеспечивала нужной ширины канала.

Пора приниматься за работу.

Урзак не сомневался, что Эмира расколется. Пройдет несколько часов, и перепрятавшая деньги капитан Го позвонит, расскажет все, что знает. А если не позвонит сама, то существуют другие способы заставить чернобурку разговориться. Но в жизни всегда есть место случаю. Эмира могла попасть под мобиль, погибнуть в уличной перестрелке, а то и просто упереться, плюнуть на карьеру и упереться — этот вариант тоже не следовало сбрасывать со счетов. Так что, если существует возможность отыскать Петру как-то иначе, ею следовало воспользоваться. А возможность существовала.

К тому же Урзак не привык бездельничать. Терпеть не мог тратить время впустую. Он снял пиджак, аккуратно повесил его на спинку одного из стульев, подумал, сходил на кухню — в холодильнике, как и обещали снявшие квартиру друзья, нашлись кое-какие продукты, — взял холодную бутылку минералки, стакан и вернулся в комнату. Подтащил к столу глубокое кресло, уютно расположился в нем, налил воды и вызвал на монитор похищенную базу.

Итак, первокурсники.

Для начала Банум выбросил из списка всех мужчин. Затем запустил поиск по изображению, дав в качестве образца фотографию Петры, а сам отправился в душ. Двадцать минут, которые потребовались компьютеру для обработки запроса, Урзак провел под жесткими струями неприятно пахнущей хлоркой воды, а затем, посвежевший, вернулся в кресло и бегло просмотрел полученные результаты.

Банум исходил из предположения, что серьезную операцию по смене внешности девчонке делать не станут, ограничатся небольшими косметическими изменениями, но все равно задал десятипроцентную вероятность совпадения — не хотел рисковать. В итоге компьютер оставил в списке почти двести имен — в Московском Университете часто встречались девушки европейского типа. Оставалось самое нудное: вычисление наиболее подозрительных студенток. Для этого Бануму и потребовался качественный сетевой порт.

Жизнь любого человека отражается в Цифре, как в капле воды. Его прошлое и настоящее, его будущее и даже его мечты — все зафиксировано, все записано, все можно вытащить и рассмотреть. Целая жизнь, наполненная взлетами и падениями, любовью и ненавистью, смехом и печалью, переживаниями и равнодушием, целая жизнь — лишь цепочка битов. От рождения до смерти рядом с гобой идет виртуальный двойник, цифровое отражение, дублирующее все, что происходит. Ты издаешь первый в жизни возглас, а электронный доппельгангер тем временем оставляет следы на сервере роддома. Ты садишься за парту, и в школьной базе данных появляется соответствующая запись…

Скорее всего, у тех, кто заботится о Петре, не было возможности «включить» девчонку в нормальную семью, дать ей толковую легенду. Все придумывалось на ходу, на коленке, нестыковки маскировались, но их все равно можно найти.

Если постараться.

* * *

анклав: Москва

территория: Болото

«Шельман, Шельман и Грязное. Колониальные товары и антиквариат»

глупцы боятся неизбежного, умные к нему готовятся

Самое большое помещение первого этажа дома Грязнова считалось торговым залом. Правда, так его никто не называл. Говорили просто: зал. Или: большой зал. А многие клиенты выражались иначе: музей. И были не так уж и не правы, ибо все помещение наполнял всевозможный антиквариат и предметы старинного искусства: каминные и настенные часы, мебель, картины и статуи, коллекционное оружие и золотые подсвечники, портсигары и украшения в стеклянных витринах. Расставленные в тщательно продуманном беспорядке, они производили неизгладимое впечатление на всех без исключения посетителей, служа лицом антикварной компании. И именно в одном из уголков зала, где у низенького столика стояли три глубоких кожаных кресла, Кирилл любил проводить встречи с клиентами.

— Не ожидал, что вы исполните мой заказ столь быстро, — с улыбкой произнес плечистый мужчина с редкими светлыми волосами.

— Поверьте, я тоже, — кивнул в ответ Грязнов. — Отыскать подобную редкость всего за месяц очень трудно. Нам сказочно повезло.

— Мне повезло, — уточнил мужчина. Он откинул крышку элегантной, несмотря на внушительные размеры, деревянной шкатулки и внимательно оглядел ее содержимое. — Это подарок отцу.

— Я так и понял.

В уютных бархатных углублениях прятались железо и дерево. Квадратный, кажущийся громоздким пистолет и ореховая кобура для него, снаряженная обойма и несколько хитрых приспособлений для чистки оружия. Блестящая бронзовая табличка гласила: «Маузер» К96, Оберндорф, 1900 г.»

— Надпись сделана на немецком языке, — пояснил Грязнов.

— Ровесник двадцатого века, — задумчиво протянул мужчина и прикоснулся к рукояти пистолета: — Можно?

— Разумеется.

Мужчина взял оружие в руку, некоторое время разглядывал его, привыкал к тяжести, затем вытянул руку вперед, прицелился в рыцаря на тикающих часах.

— Тяжеловат.

— Оружейная сталь, — пояснил Кирилл. — В те времена современные материалы еще не были известны.

— Механизм в порядке?

— В полном. Можно проверить.

— А зачем вот эта надпись? — Мужчина указал на прицельную планку: «1000».

— Для стрельбы на дальность до тысячи метров, — любезно объяснил Грязнов.

— Вы шутите? — Мужчина удивленно поднял брови.

— Разделяю ваше недоумение, — кивнул антиквар. — На таком расстоянии эффективность огня невысока, горизонтальное рассеивание до пяти метров.

— А убойная сила?

— Достаточная. — Кирилл перебрал несколько бусин черных четок. — Конечно, на меньших дистанциях «маузер» показывает лучшие результаты. Со ста метров хороший стрелок положит весь магазин в круг диаметром тридцать сантиметров.

— Я ошибаюсь или мы действительно говорим о пистолетах, которые начали выпускать в конце девятнадцатого века? — Теперь мужчина смотрел на старинное оружие совсем другими глазами.

— Производство К96 началось в одна тысяча восемьсот девяносто шестом году, — уточнил Грязнов.

— Его показатели могут поспорить с характеристиками многих современных моделей, — проворчал мужчина, возвращая пистолет на бархатное ложе.

— И это лишний раз показывает, как недалеко мы ушли, — пробормотал Кирилл.

Пробормотал скорее для себя, но мужчина услышал. И заинтересовался:

— Что вы имеете в виду? Людей? В целом?

— И это тоже, — согласился Грязнов.

— Ну да, мы — хищники. Всегда ими были и навсегда останемся, — произнес мужчина, с улыбкой поглаживая пальцем холодную сталь пистолета. — Из пещер перешли в деревни, затем в города, затем в мегаполисы, теперь в Анклавы. Надели хорошие костюмы, разъезжаем на мобилях, но внутри, в душе, остаемся хищниками. Этого не изменить.

Мужчина знал, о чем говорил. Сын средней руки инженера одной из корпораций, он сумел подняться очень высоко и руководил юридической службой московского филиала «Steel AG». Дом в лучшем районе Царского Села. Старик-отец может позволить себе коллекционировать старинное оружие. Хищник.

— С подобным утверждением не поспоришь, — вздохнул Кирилл. — Но я имел в виду не только человеческую природу.

— А что еще?

Грязнов кивнул на пистолет:

— Посмотрите на это оружие. Внимательно посмотрите. Внешний вид: рукоять, спусковой крючок, ствол… вспомните принцип его действия. И ответьте, насколько сильно «маузер» К96 отличается от пистолета, который лежит в кобуре вашего телохранителя?

— Как насчет современных сплавов? — немедленно нашелся мужчина. — Легких и прочных? Как насчет стрельбового комплекса, что зашит в «балалайке» моего человека? И разве в начале двадцатого века существовало понятие «краш-пуля»?

Кирилл сдержанно улыбнулся, перебрал четки, отвел взгляд:

— Наверное, вы правы. Отличия действительно колоссальны.

Но что-то в тоне антиквара заставило мужчину задуматься. Он нахмурился, хотел было что-то сказать, но неуспел. Дверь распахнулась, и в зал влетела пожилая женщина.

— Кирилл! — Увидела клиента, замерла, неловко улыбнулась: — Извините, я не знала, что ты… что вы заняты.

Яркое цветастое платье, желтые туфли, а в довершение картины — чудовищная шляпка с бумажными розочками, съехавшая на один бок и оттого смотревшаяся особенно забавно.

Антиквар коротко вздохнул и прикрыл рот пальцами. Юрист понял намек и, демонстрируя прекрасное воспитание, поднялся на ноги:

— Не буду вас задерживать, Кирилл. И еще раз спасибо за то, что вы столь быстро выполнили заказ.

— Помнится, ваш отец интересовался дуэльными пистолями девятнадцатого века…

— К Рождеству, — рассмеялся мужчина и махнул рукой. — Поговорим об этом ближе к Рождеству.

— Договорились.

Грязнов проводил клиента до дверей, обменялся на прощание рукопожатиями, затем вернулся к креслам и вопросительно посмотрел на Мамашу Дашу.

— Не скажу, что беседа слишком меня увлекала, но прерывать ее я не собира…

— Он здесь! — выдохнула женщина. — Он совсем рядом! На Болоте.

— Был на Болоте, — уточнил Кирилл. — Сейчас где-то в другом месте.

— Ты чувствовал?

— Чуть-чуть.

— А он тебя?

— Вряд ли, — покачал головой Грязнов. — Я хорошо закрывался.

— Ты его почувствовал и спокойно продолжил разговор?

— А что я должен был делать? — осведомился в ответ Кирилл. — Сказать гостю: извините, давайте перейдем в подвал, потому что по окрестностям бродит человек, который хочет меня убить?

— Хватит шутить!

— Хватит паниковать!

На мгновение взгляд Грязнова стал настолько жестким, что женщина отшатнулась.

— Ох!

— Извини. — Кирилл отвернулся.

Даша опустилась в кресло, устало провела рукой по лбу, поняла, что шляпку перекосило, и придала ей верную ориентацию.

— Что ты еще хотела мне сказать? — нейтральным голосом поинтересовался Грязное.

— Вы встретитесь.

— Знаю.

— Тебе будет трудно.

— Но он не представляет, насколько трудно будет ему.

— Я не вижу, чем закончится встреча, — после короткой паузы сообщила гадалка.

Кирилл медленно повернулся к женщине, посмотрел ей в глаза, и впервые — впервые за многие и многие годы! — она увидела в его взгляде высокомерие. Властное превосходство человека, стоящего на другой ступени.

— Тебе не дано этого видеть, — внятно и тяжело проронил Грязнов.

— Да, — тихо согласилась Даша, склоняя голову.

— Приведи себя в порядок, — тем же тоном продолжилКирилл. — Моя встреча с Урзаком состоится. Чем она закончится, ты узнаешь одной из первых. Тебе страшно?

— Нет…

— Тебе страшно?

— Я боюсь за девочек, — прошептала Мамаша. — Почему ты не спрятал их?

— Они не пострадают.

— Но никто не знает, чем закончит…

— Они не пострадают. Я этого не допущу.

— Но если, если… — Гадалка сбилась. Не смогла произнести: если тебя убьют — и сбилась. Решила, что Грязнов поймет.

Он понял. Усмехнулся. Теперь не высокомерно, без превосходства — весело усмехнулся, по-настоящему весело.

— А если будет «если», то, где бы я ни спрятал девчонок, им не скрыться. Урзак их достанет. И ты это прекрасно знаешь.

— Неужели ты не боишься потерять Петру?

— Сейчас у меня нет Петры, — спокойно ответил Грязнов. — Невозможно потерять то, чего нет.

Даша открыла было рот, хотела сказать, но… поняла, что Кирилл прав. Отвернулась.

— Ты жесток.

— Я просто честен. С собой. С тобой. Со всеми нами.

* * *

анклав: Москва

территория: Болото

механическая мастерская Рустама Лакри

иногда нужно поговорить откровенно

Не доехав сотни метров до пересечения вторых уровней Масловки и Новослободской, Пэт неожиданно сбросила скорость, перестроилась в правый ряд — все-таки не удержалась, обогнала пару мобилей — и остановила мотоцикл у бетонного бордюра.

— Поедешь со мной?

Матильда недоуменно посмотрела на повернувшееся к ней непроницаемо черное забрало. Шлемы девушки не снимали, говорили через «балалайки», и невозможность видеть глаза собеседницы раздражала Мату.

— Далеко?

— Надо пообщаться с Русом.

До Матильды не сразу дошло, о ком говорит подруга.

— С байкером?!

— Ага.

— Ты с ума сошла?

— Пришло время кое-что обсудить, — спокойно произнесла Пэт. — Ты со мной?

— Я? — Мата растерялась. Машинально поднесла руку ко лбу откинуть прядь, вспомнила, что на ней шлем, смутилась. — Ты хочешь идти к нему одна?

— Почему одна? — невозмутимо отозвалась Пэт. — С тобой.