Чтение 19–й страницы книги ~Игрушки. Выше, дальше, быстрее~

-Понял тебя. Биндюжники будут? — спросил Люк о возможной помощи при погрузке.

-Да. — Ответил я.

-Отбой.

Повернувшись к Славе, я стал раздавать ЦУ:

-Так, Бухгалтер, бери двух бойцов, и назад, к снарядам. Там сейчас ребята на «опеле» подъедут, их навести надо.

-Антон, а можно я с тобой останусь?

-Боец Трошин, с каких это пор приказы в армии обсуждаются? — сволочным голосом поинтересовался я. И примирительно добавил: — В этом то и основная трудность нашей службы. Так мы все — Саши да Тоши, и прозвища смешные, но приказ есть приказ. Так что исполняйте, товарищ Бухгалтер!

Трошин козырнул, и, не говоря ни слова, забрал бойцов, и они осторожно поползи в направлении «полевого склада». Мы же с «дедом Никто» приготовились страховать наших. На дороге со стороны леса показалось несколько машин. «Так, «крупп» и «опель» — это понятно… О, да они при полном параде решили поехать!» — подумал я, разглядев в бинокль ещё и «эмку». Особенно меня порадовал самопальный номер, прикреплённый к переднему правому крылу: «WH2008», гласила надпись сделанная псевдоготическим шрифтом. «Хорошо, хоть, не «ДМБ–91!» — только и мог подумать я, дивясь креативности своих друзей.

Поскольку наша колонна двигалась довольно быстро, нам с Кудряшовым следовало поторопится. Где на четвереньках, а где и просто пригнувшись, мы двинулись к дому старосты. До забора оставалось каких–нибудь полсотни метров, когда заполошно выскочившая из дома женщина, бегом метнулась к забору и торопливо сняла полотенца.

«А это — хороший знак!» — подумал я. — «Староста узнал, что в деревню едут немцы, и отменил встречу! Надо нашим сообщить».

-Бродяга, Арт в канале. — Нажав тангенту, вызвал я начштаба.

-Слушаю тебя.

-Клиент снял «маячок», вы его спугнули.

-Приятненько. Только он за себя боится или нас палить не хочет?

-А я откуда знаю? Отбой.

-Погоди, вы, где сейчас?

-До сортира клиента нам — два плевка да три прыжка.

-Оки–доки. Отбой.

Мои соратники появились в деревне с помпезностью Киркорова, приехавшего на концерт в Нижний Тагил. Когда «ублюдок» остановился у дома старосты, из него высыпали четверо бойцов и споро (видать, командиры заставили репетировать несколько раз), под крики Тотена, восседавшего в обнимку с пулемётом в заднем отсеке «круппа», взяли под контроль улицу. Из подъехавшей «эмки» важно вылез Бродяга в солдатском мундире с лейтенантскими погонами, и, в сопровождении Зельца направился к воротам.

Я повернулся к Кудряшову:

-«Дед», а «дед», ты свистеть умеешь?

-Конечно! — обиделся он.

-Значит так, слушай мою команду! Ты лежишь здесь, и контролируешь подходы со стороны поля и той стороны села. Вот тебе бинокль, — я протянул ему свой «никон». — Если увидишь, что–нибудь странное — даёшь сигнал, два свистка. Понял?

-Так точно! — чувствуется, нахватаются мужики от нас «старорежимностей»…

Перемахнув через забор, я занял позицию за одним из сараев, как раз в тот момент, когда хозяин дома вышел из сеней и направился открывать ворота. Распахнув одну из створок ворот, он сделал приглашающий жест, и тут застыл, уставившись во все глаза на Зельца.

«Неужто узнал?» — промелькнула в моей голове мысль.

Между тем Неущенко, в явном замешательстве попятился назад, а Бродяга и Дымов, как ни в чём не бывало, вошли во двор. От сарая до них было метров десять, да и говорили они в полголоса, так что обмен любезностями я пропустил. Пора было вступать в игру.

Высунувшись из–за сарая, я помахал рукой Шуре, и расслабленной походкой жителя эти мест направился к «высоким договаривающимся сторонам». Староста обратил внимание на то, что его странные гости смотрят ему куда–то за спину, и развернулся в мою сторону. Я увидел, как его нижняя челюсть устремилась к земле. Ну, ещё бы! У него на дворе одновременно и немецкий лейтенант, стоящий в обнимку с его бывшим сослуживцем из райотдела, и советский диверсант, с ухмылкой гуляющий по его двору, как по своему собственному. Причём, никто ни в кого не стреляет, банальностей, вроде, «Хендэ Хох» или «Рус, здавайса!», не кричит. Всё тихо–мирно, я бы сказал, по–семейному. Чтобы немного успокоить хозяина, я приветливо улыбнулся, и сказал:

-Ну что, дядько Пилип, брезент–то в хозяйстве пригодится?

Поняв, что ещё немного, и, от непоняток нашего старосту хватит кондрашка, Шура аккуратно взял его за локоток и тихо сказал:

-Может, в хату пойдём?

Староста вздохнул и пробормотал:

-И то, верно… Прошу в хату, гости дорогие…

Я первый вошел в сени. За мной — хозяин, а мои товарищи чуть подзадержались — Бродяга отдавал распоряжения, как нести службу.

В большой, светлой комнате я увидел молодую, лет двадцати пяти, женщину, что стояла у печи и нервно мяла в руках подол передника.

-Вечер добрый, хозяйка! — поприветствовал я её.

-И вам — добрый! — несколько нервно ответила она. Странно, но ставшего привычным за сегодняшний день белорусского акцента, я в её речи не заметил. — Садитесь, угощайтесь! — и она сделала приглашающий жест в сторону накрытого стола.

-Спасибо за приглашение, но остальных гостей подождать надо. — Ответил я, оглядывая комнату.

«Так, икон нету, значит — Филипп — комсомолец или коммунист. Хотя нет, для комсомольца староват, лет тридцать пять ему. В комнате чисто и, учитывая «горку», полную тарелок и чашек — даже богато, по нынешним–то временам. Хозяйственный Филипп мужик — видно по всему».

-Вы бы, товарищ майор, — обратился ко мне Неущенко, — проходили. Располагались.

«Да, быстро он в себя пришёл! Видно не просто так в старосты пошёл». — Подумал я.

-Только после вас, дорогой Филипп… Как по–батюшке вас?

-Христофорыч.

-…дорогой Филипп Христофорыч… — закончил я, слегка офигев от такого хитрого имени.

Пока мы «крутили политесы» в комнату вошли и остальные участники «тайной вечери». Увидевшая их хозяйка удивилась, но не сильно. Хотя, на мой взгляд, сочетание немецкой формы на Бродяге и камуфляжа на Зельце, выглядело довольно странно. Хозяин же посмотрел на Дымова, а затем шагнул ему навстречу:

-Ну, здравствуй, Алексей Дымов! — и протянул руку для рукопожатия.

«Мда, а быстро мужик соображает! Быстро просёк, что немецкая форма — для маскировки. Хотя, может я и ошибаюсь».

-И тебе не хворать, Филипп! — ответил Дымов, пожимая протянутую руку.

-А друзей–товарищей своих не представишь, а Алексей? А то мне как–то неудобно — гости пришли, а как звать–величать, я и не знаю… — что удивительно, но и в речи Неущенко акцент был малозаметен.

-Это това…

-Мы сами представимся, — перебил его Бродяга.

-Я — капитан Заславский, а это, — и он показал на меня — майор Таривердиев.

«Вот что значит опыт!» — подумал я — «Шура и «шпалы» мои срисовал и псевдонимы мгновенно придумал!»

-Прошу товарищей командиров к столу, — церемонно произнёс староста. И, садясь вместе с нами за стол, спросил у Дымова: — А ты, Алексей, сержант или уже нет?

-Сержант, сержант. — Успокоил хозяина Бродяга. И продолжил: — Мы к вам, Филипп Христофорович, вот по какому делу… Хотим обменять кой–какие товары на продовольствие.

-Да я уж понял, чай, грамотный. Одного не могу понять, товарищ капитан, а почему вы ко мне обратились.

Но старого опытного чекиста на мякине не проведёшь! Шура пристально посмотрел в глаза Христофорычу и медленно и веско произнёс:

-Вы, наверное, пароля ждёте? Так не будет пароля, не успели его нам сообщить.

«Оп–па! Выходит Бродяга его уже «прокачал», и понял, что Неущенко специально оставлен в тылу у немцев!» — это единственное, что я смог понять из всей этой сцены. Правда, многое в поведении Христофорыча весьма удачно укладывалось в эту версию: и скорость, с которой он сориентировался в обстановке, и то, что он не забыл снять «маячок» при появлении в деревне немцев, и его спокойствие в общении с нами.

-Ну, значит, вы меня не знаете, и я вас не знаю. — Спокойно ответил хозяин.

-Филипп Христофорыч, да ты что! — вскочил с лавки Зельц. — Мы же свои!

-Сержант, остыньте! — не сказал, а именно приказал Бродяга.

Зельц осел, как будто он был надувной игрушкой, и из него выпустили воздух.

-Жаль, очень жаль… — тихо произнёс Шура. — Ну что ж, значит не судьба… Кстати, Филипп Христофорыч, вы поляну в лесочке этом знаете?

-Как не знать… А что такое?

-На её юго–восточном краю, метрах в трёх от сосны, вершина которой раздваивается, вы, если вдруг понадобится, найдёте двадцать карабинов с БэКа.

-Да зачем они мне, товарищ капитан. Я — человек мирный. — Ответил староста.

Мне показалось, или эти двое играли в какую–то непонятную мне словесную игру, вроде буриме?

-Ну что же, товарищи, я думаю, нам пора. — Сказал Бродяга, вылезая из–за стола.

-Что же, вы даже не повечеряете? — спросил Неущенко.

-Некогда нам. Дела. Сами понимать должны…

-Да я понимаю.

Но, когда мы уже стояли в дверях, но обронил, как бы невзначай:

-А что на обмен–то привезли?

Бродяга ответил, так, как будто он не общался с подпольщиком в тылу врага, а разговаривал с соседом по даче:

-Керосину литров пять, колёс тележных три пары, брезенту немного, котелков штук тридцать.

-Ну, так оставьте, что вам их назад тащить–то?

Дымов даже рот открыл от подобного предложения, но Бродяга спокойно ответил:

-А какой нам с этого гешефт?

Хозяин долго, секунд десять смотрел в лицо Саше, а потом медленно и раздельно произнёс:

-Немцы. Никогда. Ничего. Не меняют. Они просто берут. И евреев среди них нет! — И уже совсем другим, я бы сказал, извиняющимся тоном добавил: — Так что, прошу меня извинить товарищ капитан, что сразу своих не признал.

……

«Начальнику оперативной группы YYY унтерштурмфюреру СС Бойке.

Хайль Гитлер!

Докладываю Вам, что 14 июля сего года патрулем вспомогательной полиции в лесу, неподалеку от хутора Горелый, был задержан Асанович С.Ф., племянник убитого ранее местного жителя Асановича Д.И.. Убийство Асановича Д.И произошло одновременно с нападением на мобильный патруль фельджандармерии, под командованием ефрейтора Гершвина.

На допросе задержанный показал следующее:

12июля во второй половине дня (более точного времени задержанный указать не может) во двор к Асановичам постучался мужчина в штатской одежде, ранее незнакомый задержанному. После короткого разговора с Асановичем Д.И, тот запер мужчину в сарай, где уже находилась группа ранее пойманных Асановичами бойцов Красной Армии и один офицер. После чего, Асанович С.Ф. подал условленный ранее сигнал на пост фельджандармерии (поднял над крышей хлева пустой мешок). Через некоторое время на мотоцикле подъехали сотрудники фельджандармерии. Самого нападения на них Асанович С.Ф. не видел. С его слов, он находился в доме и вышел, когда услышал выстрелы. Во дворе он увидел убитых немецких солдат и своего дядю, тоже уже убитого. По мнению Асановича С.Ф. стрелял по ним тот самый мужчина в штатском. После этого со стороны неизвестного в адрес Асановича были высказаны неоднократные угрозы убийством и нанесены телесные повреждения (побои). Со слов Асановича, прочие солдаты Красной Армии обращались к мужчине «товарищ старший лейтенант госбезопасности». Воспользовавшись кратковременным отвлечением внимания (красноармейцы стали грабить дом и выносить все ценное), Асанович спрятался в кустах и, впоследствии, убежал. Издали он видел, как красноармейцы и неизвестный мужчина направились на мотоцикле к лесу. Со слов Асановича,он этого мужчину никогда ранее не встречал, но готов опознать при очной ставке.

При изучении списков л/с Заславльского УНКВД установлено, что там имелся только один офицер, имевший аналогичное звание — ст. лейтенант госбезопасности Веретенников А.В. который, был убит в стычке с передовыми частями вермахта более двух недель назад. Его документы находятся в архиве Заславльского отделении гехаймстаатсполицай.

Словесный портрет неизвестного «старшего лейтенанта госбезопасности» прилагается.

Начальник Заславльского отдела вспомогательной полиции лейтенант Райнес.

14июля 1941 г.»

…….

После того, как лёд недоверия был растоплен, мы чудно провели время в гостях у старосты. «Чудно» в данном случае не значит «весело и беззаботно», педант, скорее, сказал бы «плодотворно». Быстренько перекусив варёной картошкой с салом, мы отправили Зельца разбираться с товаром, а сами с хозяином расположились за столом, и продолжили общение.

Филипп оказался мужиком хватким и рассудительным, а юмор его был изящен и своеобразен:

-А скажите ка мне, товарищи командиры, не вы ли на Старом шоссе мостик случайно поломали?

Изобразив на лице оскорблённую невинность, Бродяга ответил:

-Да как вы могли такое только подумать, Филипп Христофорыч? Мы же приличные люди!

-Ну не вы, так не вы… А то вчера поутру гонец из фельдкомендатуры, взмыленный — что твой цыган после кражи… И строго настрого наказал, что, буде я замечу колонну из двух грузовиков и мотоциклета, так сразу гонца засылал в Рогово, в комендатуру ихнюю.

-И что же, видели вы колонну?

-Не, не видел… — и он подмигнул мне.

«Ага», — подумал я, — «похоже, что «опель» он тоже срисовал».

А вслух я поддержал эту «игру в поддавки»:

-Да, кстати, Филипп Христофорыч, похоже, я нашёл, то, что вы обронили…

-И что же это я такое обронил? — несколько удивлённо спросил Неущенко.

-А вот это! — сказал я и протянул ему магазин от ДТ, который достал из «транспортного» подсумка на спине.

Глаза Христофорыча лукаво сверкнули, как будто он хотел сказать: «я непрост, но и вы, видать, не лыком шиты».

-Ой, спасибо вам, товарищ Таривердиев, — «надо же, влёт запомнил» — удивился я, — а то с возрастом память меня подводит всё чаще и чаще…

-Филипп Христофорыч, — посерьёзнев, прервал нашу пикировку Бродяга, — а у нас к вам ещё одно дело есть. На настоящий момент, пожалуй, самое важное.

-Это, какое же? — также став серьёзным, спросил староста.

-Связь.

-От чего няма, того няма.

-Да мы и не просим. Только есть кое–какая информация, которую нужно срочно переправить туда. — И Саша голосом выделил последнее слово.

-А вы мне передайте, а я в лесу сороке какой расскажу…

-А вдруг сороке ворона дорогу перебежит? — поинтересовался Бродяга.

-Ну, сорок–то в наших краях много. Не одна, так — другая…

-Товарищ майор, расскажите новости для сорок. — Обратился ко мне Бродяга.

«Чёрт, а почему я?» — спохватился я. «Хотя да, я же экспертом по обстановке числюсь. Вот Шура и переводит стрелки, на меня, как на самого знающего».

И я попытался в темпе вспомнить важные моменты. Неущенко же, истолковав моё молчание по–своему, сказал:

-Да вы, товарищ Таривердиев, не сомневайтесь, сороки у нас быстрые.

Глубоко вздохнув, я начал излагать:

-Самое срочное — это прорыв Второй танковой группы под командование Гудериана на юг через Могилёв на Смоленск. Пусть… сороки учтут, что многие болота и ручьи из–за жары пересохли. А с какой скоростью немецкие мотомехчасти двигаются, там уже должны бы понять.

Третья танковая группа Гота будет охватывать Смоленск через Витебск. — Тут я принялся вспоминать книгу самого Гота, которую читал лет пять назад.

Пока я задумчиво молчал, Неущенко спросил:

-А это данные надёжные? — и посмотрел на Бродягу.

-Надёжные, надёжнее не бывает! Давай, Антон, продолжай…

-Танковые корпуса группы Гота будут действовать раздельно: тридцать девятый — в направлении Витебска и, после — Ярцево, а пятьдесят седьмой — в направлении Полоцк–Невель.

С выходом Гудериана и Гота к Смоленску дальнейшее давление на Московском направлении будет осуществляется пехотными соединениями Группы армий «Центр», а танковые группы будут переброшены на периферию: третья на север — к Ленинграду через Лугу, а вторая — на юг, на Киев через Гомель.

Вот, как–то так. — Закончил я своё выступление.

За столом воцарилось тягостное молчание. Потом Филипп покачал головой и спросил:

-А силы точно известны?

-Этим мы и будем заниматься… — ответил Бродяга, — да вот беда — рация есть, а ни позывные, ни сетку нам не успели дать.

Христофорыч почесал затылок.

-М–да… Вы на завтра прийти сможете? Вечером?

-А может через тайник? — предложил Шура.

-Тогда так решим… Вы же со стороны Нового двора, через мост ехали, так?

-Верно.

-Перед мостом, по левую руку, если на нашу вёску смотреть, есть старая ива. На стороне, обращённой к реке, на ней есть дупло. Завтра в восемь вечера, проверьте его.

-Договорились.

И мы засобирались в дорогу.

Уже в дверях Бродяга остановился и сказал старосте:

-Да, и если не сложно, передайте привет Илье Григорьевичу, и скажите, что его великолепную идею с колесом мы постараемся творчески развить. А Павлу Анатольевичу — низкий поклон.

…….

Результатом «встречи на высшем сельском уровне», как пошутил Тотен, было то, что едой наш небольшой отряд был теперь обеспечен, как минимум, на неделю, и это — без учёта уже имевшихся у нас запасов! А наша «маневренная хозгруппа», под руководством опытного Люка, не только вывезла все снаряды, но и разжилась почти полутора сотнями литров бензина, найденного в одном из подбитых танков. К счастью, по бортам «блица» были закреплены канистры, так что проблем с транспортировкой «богачества» не возникло. Уходили мы от села, как приходили, разными дорогами, причём моя группа контролировала подходы к деревне ещё минут сорок после того, как наши машины скрылись в лесу.

Когда в начале десятого мы вернулись в лагерь, то я был немедленно вызван в штаб. На этот раз это был не «Большой военный совет в лагере команчей», а нормальное «производственное совещание». Выслушав наши доклады, Фермер записал что–то себе в блокнот, а потом сказал:

-Молодцы! Поработали все сегодня неплохо, но предстоит ещё попыхтеть.