дяде Васе или бизнес-столпу Корабельникоffу. Они это сделают с одинаково
равнодушным выражением лица. Профессионально-равнодушным. Вот пусть и
делают, но только не он, Никита. Тогда о дружбе с Корабельникоffым - пусть и
забуксовавшей, но все еще возможной - можно будет забыть навсегда. Он,
Никита, так и останется для Корабельникоffа человеком, который принес
испепеляющую, невозможную весть о гибели жены. Он, Никита, всегда будет
ассоциироваться у Корабельникоffа с этой гибелью.
таков он был в своей поздней любви. Значит, и ненависть к Никите будет
вечной. А если приплюсовать сюда и вечную ненависть Инги... Нет, две
ненависти ему потянуть...
этого дома, изученного до последнего гвоздя и так неожиданно ставшего
западней.
попятился к двери - как раз в тот самый момент, когда вода добралась до
самых краев джакузи и лениво рухнула вниз. Гореть тебе в аду за трусость,
Никита Чиняков, гореть тебе в аду...
промокшие ноги и затолкал шнурки внутрь. И только теперь, нагнувшись, увидел
то, что до сих пор просто не мог увидеть из-за полуоткрытой двери.
осторожно обошел дверь: так и есть, жилетка, визитная карточка
грузинки-телохранительницы. Интересно, что она делает здесь? Что она здесь
забыла и почему так по-хозяйски развалилась на полу?
супружеской спальни. Она располагалась наискосок от ванной; если поднять
глаза от жилетки - сразу же в нее упрешься. Но, в отличие от легкомысленной
двери в ванную комнату, эта оказалась плотно прикрытой.
жилеткой сила подтолкнула его к спальне. Всего-то и надо, что распахнуть
дуб, инкрустированный перламутровыми вставками, всего-то и надо. "Валить,
валить отсюда, от греха", - еще раз подумал Никита.
наплевать, Никита с прошлой зимы хорошо знал расположение вещей,
фотографическая память; вот только не нарваться бы на что-нибудь
новенькое...
его, аккуратно повернул колесико. Совсем немного, как раз для четверти
накала вмонтированных в подвесной потолок ламп.
чищенными мандаринами.
часть тела была целомудренно скрыта простыней, зато грудь и живот обнажены.
"Вполне-вполне, - подумал потный сынок одной из жен Синей Бороды, так
неожиданно поселившийся в Никите, - грудь навскидку и пристрелянные дула
сосков, вполне-вполне".
она не подавала признаков жизни. Так же, как и Мариночка. Так же, как и
Мариночка, Эка была мертва. Бледное неподвижное тело на черном белье не
оставляло никаких сомнений. Неплохой урожай, две молодые жизни, как с куста,
- и всего лишь за один вечер. За начало ночи, которое Никита провел в кафе
"Идеальная чашка". Тела тоже выглядели идеально, ничего не скажешь: одно в
воде, другое на простынях.
невелика птица, тут и шапку снять - подумаешь, не то что ботинки... Он
приблизился к Эке и заглянул в мертвое и совсем не совершенное лицо. Дырка
была точно такой же темно-вишневой, вот только располагалась она на виске.
От виска через скулу стекала тоненькая струйка, терявшаяся затем в черноте
простыней. А на полу, рядом с кроватью, валялся пистолет. Никита обнаружил
его, проследив за бессильно свесившейся рукой Эки.
и выглядело с последнего ряда на последнем киносеансе, когда Никита
напропалую целовался с Ингой. Никита даже присел перед кроватью, вплотную
приблизившись к руке Эки. Никогда он не видел рук грузинки так близко.
Решительные, коротко постриженные ногти, достаточно широкая, почти мужская
кисть, выпирающая косточка на запястье, и все это - без страха и упрека. И
мысли о самоубийстве не допускает. И все-таки - оно есть, самоубийство, не
совсем же он дурак, Никита! Одно самоубийство и одно убийство - это слишком
даже для такой феерической и монументальной личности, как Корабельникоff.
Эх, Ока Алексеевич, Ока Алексеевич, ну и змею же ты пригрел на груди своей
жены, ну и змею!... Змею, сбросившую кожу в коридоре. Вот только что делает
змея в твоей постели - ба-альшой вопрос...
сейчас. А вот убраться из страшного дома - самое время.
минут посидел на своей любимой табуретке, тупо глядя в пространство. Эка и
Мариночка, Мариночка и Эка, обе - обнаженные, обе - мертвые, а до этого - на
протяжении пары месяцев почти не разлучавшиеся. И смерть их оказалась почти
одинаковой, разница в нескольких сантиметрах не в счет: лоб, висок, разве
это разница... Убийство, самоубийство - итог один...
подумал Никита, уставившись на одинокий бокал на краю стола. Точно такой же
бокал возвышался сейчас над мертвой головой Мариночки в ванной комнате.
Высокий, с приземистой ножкой и толстыми стенками. На дне Мариночкиного
болтался недопитый мартини, а этот был пуст. Совершенно машинально Никита
сунул в него нос: тонкий, едва слышный .запах, вот только почему бокал стоит
здесь, а не в спальне? Или в ванной? Их было двое - и бокалов тоже два.
Мариночкин - при Мариночке, а Экин... Мысль о чертовом бокале гвоздем
впилась в Никитину голову: Экин должен быть при Эке, так будет правильно.
с ним в спальню. Глупо было бы кончать с собой, предварительно не выпив.
Когда сам Никита дважды пытался свести счеты с жизнью, он напивался, как же
иначе, - и рюмка с водкой все время оставалась в поле его зрения. Так, за
компанию...
теперь картина выглядела законченной. Именно так поступила бы Эка, перед тем
как пустить себе пулю в висок: жахнула бы мартини и застрелилась.
Никита уже собирался толкнуть входную дверь, когда услышал шаги на площадке.
Шаги дублировали друг друга, так же, как и нетерпеливый шепот, что-то вроде:
"Звони... Нет, ты звони..." Голосов тоже оказалось два: женский и мужской.
здесь и сейчас, как ординарца, как почетный караул при двух трупах. И ведь
ничего не объяснишь, никому. Никому, особенно Корабельникоffу... Именно
злосчастное воспоминание о шефе заставило Никиту поторопиться. Спрятаться за
кухонной дверью - первое, что пришло ему в голову. Так он и сделал, втайне
надеясь, что гости потопчутся на площадке и уберутся восвояси. Позвонят для
приличия, подолбятся в двери - и уберутся восвояси. Господи, сделай так,
чтобы они убрались, сделай, Господи!...
раздался требовательный звонок, от которого у Никиты заложило уши.
Неизвестная парочка терзала кнопку добрых три минуты, после чего наступило
затишье. Ну, слава Богу, культурные люди, сообразили, что если не открывают,
- значит, никого дома нет. И вообще: ходить в гости по ночам - не самая
блестящая мысль. Позвонили, пора и честь знать.
площадки донесся женский голос:
захлопнул дверь, заскочив в квартиру Kopaбeльникoffa всего лишь на пяток
минут. На пяток минут, как ему тогда казалось. За тигровой орхидеей,
приведшей его прямиком в западню!
парнишка, правильно подметил!...
бабенка. - Зря, что ли, мы сюда приехали?
Обладательница голоса наконец-то материализовалась - во всяком случае,
сквозь дверную щель Никита смог рассмотреть безмятежный глянцевый профиль и
глупые, смоделированные гелем волосики. На лицо крупной косметической фирмы
девчонка не тянула, но на победительницу конкурса "Мисс года" где-нибудь в
Орловский Гай Юлий
Херберт Фрэнк
Контровский Владимир
Андреев Николай
Самойлова Елена
Лукин Евгений