Чтение 19–й страницы книги ~Пятая жертва~

- Что вы имеете в виду?

- В последнее время слишком много смертей вокруг тех, кто занимается этой
проблематикой.

- Что, заговор? - журналистское естество Валдаева взыграло.

- Да что вы, - засмеялся Ротшаль. - Нет. Просто... Просто случайности...
Длинная цепь нелепых случайностей.

- Когда случайностей много, напрашивается мысль о закономерностях.

- Любая случайность - выражение высшей закономерности, - сказал
поучительно Ротшаль. - Кто-то тасует наверху судьбы. Все ополчается против
тех, кто приоткрывает занавес над запретной областью.

- Мне недавно говорили то же самое.

- Кто?

- Брал интервью у члена секты сатанистов... Если попался на глаза
Дьяволу, то он обращает на тебя внимание. И спускает собак.

- И собаки эти?..

- Имя им случай.

- Что же, - Ротшаль задумался. - Гипотеза интересная...

***

Эту ночь они провели у него дома. Элла оценила его патологическое
стремление к порядку: "Чисто, как в операционной".

Уходя, чмокая его почти по-сестрински (что немножко огорчало), но уже с
некоторой обыденностью (что радовало) в щечку, она заявила, что ее опять
пару дней не будет, и ему сразу стало тяжелее дышать.

Следующий день, сидя за компьютером и готовя очередную статью о новых
происках инопланетян в Бразилии, он никак не мог сосредоточиться. И поймал
себя на том, что торопит время. После тридцати он зарекся торопить время,
поскольку понимал - с этого возраста время начинает играть против человека.
Но сейчас он готов был стегать его. Он хотел одного - чтобы новое свидание с
Эллой настало побыстрее. Желание вновь встретиться с ней, касаться ее,
просто ловить аромат ее духов, наслаждаться ее волнующими движениями и
изгибами тела было всепоглощающим. В этом устремлении ощущалось все больше
даже не страсти, а какой-то томной болезненности.

Худо-бедно он протянул время до обеда. Зажарил себе свиную отбивную с
зеленым горошком, открыл банку маринованных огурцов и пакет томатного сока -
так что обед получился вполне съедобный. А потом, прихватив с собой большую
чашку с томатным соком, опять засел за опостылевшую статью, которая,
несмотря на разболтанное состояние автора, упорно продвигалась к финалу.

Требовалась забойная концовка. Статья обязана начинаться и кончаться
броской фразой, тогда больше шансов, что она отложится в памяти читателя.

- Ну что, мы все окружены марсианами?

Нет, это была не последняя забойная фраза. Это была фраза, которую он
услышал, подняв телефонную трубку. Хотя вполне годилась для концовки.

Звонила Наташа. И эти слова заменили ей "здрасьте".

- Привет, - произнес он, мысленно чертыхнувшись. - Это ты о чем?

- Читаю твою статью в последней газете. Зайчик, ты талант.

- Спасибо, - мрачно произнес он.

- Но пишешь чаще то, в чем ни хрена не петришь. Надо тебя все же
прихватить в катакомбы.

- Мы уже обсуждали этот вопрос.

- Боишься, лысенький.

- Не называй меня лысеньким! - взорвался он. Ему давно хотелось поставить
ее хотя бы в этом вопросе на место. Понимал, что переговорить эту девку,
переболтать тяжело - рискуешь вызвать шквал насмешек. Но терпение не
безграничное.

- А ты что, с прошлой встречи оброс? Поздравляю, волосатенький.

- Слушай, ты начинаешь действовать на нервы!

- Только начинаю?

- О Боже, - вздохнул он.

Он понял, что состояние у сатанистки злобно-циничное. И она чем-то
удручена.

- Зайчик, ты собираешься указание редактора выполнять?

- Какое указание?

- О работе со мной.

- Ну?

- Антилопа гну... Обойдемся без подземных капищ. Подъезжай сейчас ко мне.
Не пожалеешь.

- Зачем?

- Сюрприз... Да не бойся ты так. А то по проводам твоя дрожь передается.

- Чего мне бояться?

- Чего? - Голос стал ниже. - Например, что тебе перережут горло. От уха
до уха.

- Бред какой-то.

- Или ты перережешь... Ладно, - сатанистка замолчала. Потом произнесла
бодро:

- В общем, не трясись. Кое-что тебе покажу.

Валдаев поморщился. Ехать ему никуда не хотелось страшенно. Тем более не
хотелось видеть сейчас Наташу. И, надо признать, эти разговоры о
перерезанных от уха до уха горлах, несмотря на их очевидную абсурдность,
достаточно сильно нервировали его. Но редактор сожрет с потрохами, если
узнает, что сорвался "сенсационный материал".

- А завтра нельзя? - слабо попытался возразить Валдаев

- Не на рынке. Не обвесят... Жду. Ни здравствуй, ни до свидания.
Сатанистка просто бросила трубку.

- Хамье, - удрученно отметил Валдаев и стал собираться в дорогу.

Близился час "пик". И в метро плескалось обычное всеобщее раздражение,
усталость после рабочего дня, истерия от всеобщей суеты.

Перрон. На линии, похоже, были опять неполадки - они теперь случаются
аккурат раз в три дня. И вновь поезда шли с большими интервалами, отсюда
народу толпилось немерено. Главное - проникнуть в поезд. Народ при появлении
поезда напрягся, как напрягаются бегуны перед хлопком стартового пистолета.
Сначала в темени замаячили бледные отблески огней, постепенно превращаясь в
горящие глаза длинного железного червяка - жителя тоннелей. С угрожающим
громыханием поезд вынырнул и стал тормозить у перрона. Казалось, он не
остановится, но, подчиненный ниспосланному ему свыше распорядку, поезд
послушно, как прирученное животное, замер и распахнул свои бока, из которых
хлынули пассажиры.

Следующий поток - входящие. Валдаев хотел попасть в самое начало потока,
чтобы проникнуть ближе к середине вагона, - там попросторнее и не наступают
на ноги. Но хотел он этого не один, и по своей природе оказался не только в
числе последних, но вообще рисковал не попасть в вагон.

- А ну-ка, наддай! - Толстый, пахнущий машинным маслом битюг надавил всей
массой, и Валдаев почувствовал себя пастой, которую хотят загнать обратно в
тюбик. Толстому это удалось.

- Ух, - Валдаев перевел дыхание.

Валдаев пристроился в центре вагона и смотрел на пробегающие за окном
огни и перроны. Что-то завораживающее было в их мерцании. Особенно во
внезапно возникающих и уходящих незнамо куда боковых тоннелях. Он вдруг
передернул плечами. Ему всегда казалось, что эти тоннели идут куда-то в
жутковатую, будоражащую неизвестность.

А сейчас в голову пришла дурацкая идея - а вдруг они закручиваются и
выводят куда-то далеко. К тем самым черным капищам, о которых говорят...

Он на миг будто выпал из мерной череды событий. Все заволокло туманом.
Ему представился исходящий откуда-то свет. Он качнулся, удержавшись на
ногах... И, к изумлению своему, понял, что проехал свою остановку. Опять
выпало время. И он ощутил липкий пот, который покрыл его

- Вы выходите... Ой, извините.. Пропустите... - с этими словами он
протолкался к выходу.

Выйти, возвратиться на одну остановку. Подняться наверх. Перевести дух.

- Купите газету, - предложила ему старушка, держащая перед собой "МК" и
еще несколько газетенок. - Новый "Мегаполис".

Валдаев остановился, рассеянно посмотрел на газету и тут с
удовлетворением отметил, что его статья, которую редактор отдела
"Мегаполиса" обещал запустить в ближайшем номере, действительно вышла. Да
еще вынесена аршинными буквами на первую полосу: "Призрак пришел за
пенсией".

Теперь пешком. И вот Валдаев уже перед дверью сатанистки.

Он надавил на кнопку звонка. Нажиматься она не хотела. Пришлось вдавить
сильнее, и только после этого звонок отозвался грубой трелью. За дверью
никто не ответил.

- Сильнее жми. Они там все музыку слухают, - послышался сзади трескучий
старческий голос.

Валдаев обернулся и увидел крепкую старуху, которая с неодобрительным
любопытством выглядывала из-за двери и хмуро изучала незнакомца цепкими
глазами.

- Музыка - дом трясется. Вот и глохнут. Что им твой звонок коротенький.

Старуха засмеялась как-то неприятно, дребезжаще и захлопнула свою
деревянную, без "глазка" дверь. Валдаев надавил еще раз на кнопку. За дверью
звякнуло. Дверь распахнулась.

Валдаев остановился на пороге. Шагнул вперед. Запах духов. Неуловимый,
такой, что непонятно - приятен он или нет. Сладостная отрешенность была в
этом запахе. Он был будто не от мира сего...

Воздух будто зазвенел. Валдаев качнулся, схватился за косяк, напрягся и
шагнул за порог...

Тонкий звон.

Валдаев врос в голубую холодную звенящую глыбу льда. Звон становился все
сильнее. Глыба вибрировала, дрожала. И дрожь пробирала до последней частички
все существо человека.

Дрожь становилась все сильнее. Душа Валдаева рвалась куда-то и не могла