Чтение 19–й страницы книги ~День шакала~

Дочь он видел дважды, в 1957 году, когда получил пулю в бедро и лечился в
Марселе, и в 1960-м, когда сопровождал подполковника Родина, вызванного в
суд в качестве свидетеля. Первый раз малышке было два года, второй - четыре
с половиной. Ковальски приезжал с грудой подарков для Жожо и его жены и с
игрушками для Сильвии. Они прекрасно ладили, маленькая девочка и ее похожий
на медведя дядя Виктор. Но он никому о ней не говорил, даже Родину.

И вот она заболела какой-то люка, и Ковальски все утро не находил себе
места. После ленча он поднялся наверх за стальным ящиком. Родин ждал важного
письма с уточнением общей суммы, захваченной в ходе многочисленных грабежей,
и хотел, чтобы Ковальски сходил на почту еще раз.

- Что такое люка? - неожиданно спросил бывший капрал.

Родин, закреплявший наручник на его левой руке, поднял голову.

- Понятия не имею.

- Это болезнь крови, - пояснил Ковальски.

В дальнем углу Кассон оторвался от иллюстрированного журнала.

- Наверное, вы имеете в виду лейкемию.

- А что это, месье?

- Это рак, - ответил Кассон. - Рак крови.

Ковальски взглянул на Родина. Он не доверял штатским.

- Его могут лечить, мой полковник?

- Нет, Ковальски, это смертельная болезнь. Лечения не существует. А зачем
тебе это?

- Так, - промямлил Ковальски. - Где-то прочел.

И он ушел. Если Родин и удивился, что его телохранитель, никогда не
читавший ничего, кроме приказов, нашел в книге странное слово, то не подал
виду и скоро забыл о таком пустяке. Ибо с дневной почтой поступило
долгожданное письмо, в котором сообщалось о наличии 250 тысяч долларов на
счету ОАС в швейцарском банке.

Родин тут же сел писать поручение о переводе означенной суммы на счет
наемного убийцы. О второй половине он не волновался. После устранения де
Голля промышленники и банкиры правого толка, ранее, в период наибольшей
популярности, финансировавшие ОАС, сами принесут деньги. Те же самые люди,
которые несколькими неделями раньше жаловались на "недостаточные успехи
патриотических сил" и видевшие в этом угрозу возвращению уже вложенных
средств, будут спорить за честь поддержать солдат, готовящихся стать новыми
властителями Франции.

Он закончил писать к вечеру, но Кассон, прочитав инструкции Родина о
немедленном переводе денег, высказал свои возражения. Мы обещали
англичанину, напомнил Кассон, номер телефона, по которому он будет получать
самую свежую и точную информацию о передвижениях де Голля, а также о любых
изменениях в заведенном порядке охраны президента. Эта информация может
оказаться жизненно важной для наемного убийцы. Уведомляя его о переводе
денег на этом этапе, развивал свою мысль Кассон, мы толкаем его на поспешные
действия. Разумеется, место и время покушения Шакал выбирает сам, но едва ли
несколько дней задержки повлияют на его планы. А вот информация, к которой
получит доступ убийца, может сыграть решающую роль, и тогда ожидаемый успех
не обернется очередной, очевидно, последней неудачей.

Он, Кассон, этим утром получил донесение от руководителя парижского
подполья, которому удалось внедрить агента в непосредственное окружение де
Голля. Через один-два дня агент начнет поставлять самые надежные сведения о
местопребывании генерала и о его предстоящих поездках и выступлениях, не
объявленных заранее. Поэтому хотелось бы, чтобы Родин придержал письмо к
банкирам, пока он, Кассон, не отправит Шакалу телефонный номер в Париже, по
которому тот сможет получить крайне необходимую ему информацию.

Родин долго раздумывал над аргументами Кассона, но в конце концов
согласился, что они достаточно убедительны. Никто не мог знать о намерениях
Шакала, так что задержка с переводом денег до направления в Лондон листка
бумаги с телефонным номером, похоже, не имела никакого значения. Главари ОАС
понятия не имели, что наемный убийца уже выбрал свой день и следовал
тщательно разработанному плану с точностью швейцарского часового механизма.

В ту душную римскую ночь, сидя на крыше у вентиляционной шахты и привычно
сжимая в руке кольт 45-го калибра, Ковальски думал о маленькой больной
девочке в Марселе. Перед самым рассветом его осенило. Он вспомнил, что при
последней встрече в 1960 году Жожо говорил о телефоне, который он хочет
поставить в своей квартире.

В то утро, когда Ковальски получил письмо, Шакал вышел из отеля "Амиго" и
на такси добрался до угла улицы, где жил месье Гуссен. Он позвонил
оружейнику после завтрака, и тот пригласил господина Даггэна, так он
представился бельгийцу, приехать к нему в одиннадцать часов. Из такси Шакал
вылез в десять тридцать и полчаса оглядывал улицу, сидя на лавочке в
маленьком сквере с газетой в руках.

Не заметив ничего подозрительного, он позвонил в дверь ровно в
одиннадцать, и Гуссен пригласил его в дом. Как только Шакал переступил
порог, он запер дверь на замок и цепочку. Они прошли в небольшой кабинет.

- Есть трудности? - спросил англичанин, взглянув на явно расстроенного
оружейника.

- К сожалению, да.

Лицо англичанина окаменело.

- Вы говорили, что я смогу увезти ружье четвертого августа, если приеду к
вам первого.

- Совершенно верно и, уверяю вас, с ружьем все в порядке, - ответил
бельгиец. - Оно готово, и, откровенно говоря, я вижу в нем одну из вершин
моего творчества. Меня беспокоит вторая часть вашего заказа, изготовление
которой пришлось начинать с нуля. Позвольте, я вам все покажу.

На столе лежал плоский футляр длиной в два фута, шириной в восемнадцать и
высотой в четыре дюйма. Месье Гуссен снял крышку, и Шакал взглянул на
содержимое футляра.

Нижняя часть напоминала готовальню с отделениями, по форме точно
соответствующими уложенным в них составным элементам ружья.

Вдоль большей стороны "готовальни" лежал ствол с казенной частью, общей
длиной восемнадцать дюймов. Шакал вынул их, внимательно осмотрел. Затвор
оканчивался захватом диаметром не более казенной части, в которую он
устанавливался.

Англичанин взялся за захват большим и указательным пальцами правой руки и
повернул его против часовой стрелки. Затвор вышел из замка и заскользил по
пазу. Англичанин оттянул его назад, открыв тускло блестевший желоб для
установки патрона и черную дыру в тыльной части ствола. Он загнал затвор в
казенную часть до упора и повернул по часовой стрелке.

У самого захвата в нижнюю часть затвора был аккуратно вварен диск в
полдюйма толщиной и диаметром не больше дюйма. Благодаря серповидному вырыву
наверху диск не мешал возвратно-поступательному движению затвора. В центре
диска имелось отверстие диаметром в полдюйма, с нарезанной внутри резьбой.

- Для крепления приклада, - пояснил бельгиец.

Шакал заметил, что от деревянного приклада не осталось и следа, если не
считать тонких отбортовок, которыми он фиксировался под каренником. Два
отверстия под винты, которые крепили приклад к ружью, были заварены и
зачищены. Шакал оглядел ружье снизу. Под казенной частью оказалась узкая
щель. Сквозь нее он мог видеть часть затвора с ударником. От крючка осталось
лишь основание, спиленное заподлицо со стальной поверхностью ружья.

В основании срезанного спускового крючка темнело отверстие с резьбой.
Месье Гуссен молча протянул Шакалу маленький, с дюйм длиной, кусочек
стального прута, изогнутый и с резьбой на одном конце. Большим и
указательным пальцами Шакал ввернул его в отверстие до упора. У ружья
появился новый спусковой крючок.

Бельгиец потянулся к футляру и взял стальной стержень, также с резьбой на
одном конце.

- Нижний подкос приклада.

Наемный убийца ввернул подкос в отверстие диска под казенной частью.
Стальной стержень смотрел вниз под углом в тридцать градусов. В двух дюймах
от нарезки на стержне имелась фаска, в центре которой оружейник просверлил
отверстие под углом к оси стержня. Месье Гуссен протянул Шакалу второй,
более короткий стержень.

- Верхний подкос.

Шакал установил и его. Оба подкоса смотрели назад, верхний под более
пологим углом, чем нижний, напоминая две стороны остроугольного
треугольника, но без основания. Гуссен передал Шакалу и основание.
Изогнутое, в пять или шесть дюймов длиной, с толстой подложкой из черной
кожи. На концах плечевого упора, или торца приклада, виднелось по отверстию.

- Вворачивать не нужно. Просто насадите на подкосы.

Англичанин приложил упор к концам подкосов и вогнал их в отверстия.
Теперь англичанин держал в руках ружье со спусковым крючком и прикладом,
образованным двумя подкосами и упором. Шакал приложил ружье к плечу, левой
рукой ухватил его под стволом, указательный палец правой руки лег на
спусковой крючок, закрыл левый глаз, прищуренным правым взглянул вдоль
ствола. Прицелился в дальнюю стену и нажал на крючок. Внутри казенника
раздался глухой щелчок.

Он повернулся к бельгийцу, который держал в каждой руке по черной трубке
длиной в десять дюймов.

- Глушитель, - попросил англичанин.

Взял предложенную ему трубку и оглядел свободный конец ствола, вернее,
резьбу на его внешней поверхности. Надел трубку широким концом на ствол и
завернул до упора. Глушитель выступал над срезом ствола, как толстая
сосиска. Англичанин вновь протянул руку, и месье Гуссен вложил в нее
телескопический прицел.

Вдоль верхней части ствола тянулись выдолбленные в металле несколько пар
пазов. В них устанавливались разжимные скобы основания прицела, обеспечивая
его параллельность со стволом. Крохотные юстировочные винты с правой стороны
и на прицеле позволяли регулировать положение перекрестья. Англичанин снова
поднял ружье и, прищурившись, прицелился. У непосвященного могло создаться