пять рисунков, которые не имели между собой почти ничего общего. Но он
был уверен, что по крайней мере на двух из них изображен тот мужчина,
который посещал Екатерину Бенедиктовну Анисковец незадолго до ее траги-
ческой гибели. Знать бы только, на каком именно В воскресенье, в полови-
не второго дня, Олег Жестеров позвонил в квартиру, где жила Ира Терехи-
на. Он уже побывал на вещевом рынке, понаблюдал издалека и убедился, что
у Иры самый разгар работы. Она сновала между тесно стоящими рядами с
одеждой и обувью, волоча за собой сумку на колесиках, и весело выкрики-
вала:
Пеппер", кола!
гарниром!
в воскресенье здесь много покупателей, в том числе и приезжих, которые,
явившись сюда один раз, хотят решить сразу все проблемы с гардеробом,
поэтому ходят от прилавка к прилавку целый день и тоже, конечно, хотят и
есть, и пить. Убедившись в том, что Ира в ближайшее время отсюда вряд ли
вырвется, Олег сел в свой "Фольксваген" и поехал к ней домой. И вот сей-
час он стоял перед дверью ее квартиры, с напряжением вслушиваясь в едва
различимые шорохи. Дом был старым, добротным, кирпичным, звукоизоляция
отличная - не чета нынешним панельным скороспелкам, внизу чихнешь - на-
верху стекла дрожат. Откроют ли ему дверь? И если откроет, то кто?
Ильяс, который, по оперативным данным, уже вернулся из поездки? Или нев-
разумительный сосед Георгий Сергеевич, от которого толку как от козла
молока? Идеальным вариантом было бы попасть на сборище Ильясовых друж-
ков, скроить растерянную мину, напеть им про Иру, с которой договаривал-
ся... А что? Очень даже возможное дело. Ирка работает всегда в одно и то
же время, она может явиться домой раньше пяти часов, только если вдруг
рынок закроют, но ведь рынок этот совсем неподалеку, всегда можно сго-
нять и глянуть одним глазком, все ли в порядке. Стоит рынок, не взорвали
его, продавцы манатки свои не складывают - значит, квартира гарантиро-
ванно будет свободна от хозяйки. Да "казанские", судя по Ириным расска-
зам, ее и не стеснялись, собирались когда им удобно, хоть днем, хоть
ночью. Другое дело - второй жилец, как его там, Георгий Сергеевич. Хотя
если судить опять-таки по тому, что говорила Ира, они на него тоже не
больно-то внимание обращают. Он спокойный, тихий, ни во что не вмешива-
ется. Долго, однако, дверь-то не открывают. Может, нет никого в кварти-
ре? Наконец послышались уверенные быстрые шаги.
коротком темном махровом халате. Волосы его были мокрыми, и Олег понял,
что жилец принимал душ, когда раздался звонок в дверь. Потому и не отк-
рывал так долго.
дома?
Ну что ж, ладно, не будем гоняться за синей птицей, подумал Олег, будем
работать с тем, что есть.
объясню, как ее найти, это здесь, недалеко.
на работе, значит, все в порядке.
слишком привычна к той пище, которую мы ели. Но подумал я об этом только
потом, когда уже домой пришел. Вы ради Бога не подумайте, что я суюсь не
в свое дело, но мне показалось, что Ира голодает, и если это так, то
после того ужина ей могло стать плохо. Это довольно часто случается. Вот
я и заскочил узнать, все ли в порядке. А вы - ее отец?
нату. И если вы не слишком торопитесь, я хотел бы с вами поговорить.
скрывая охватившее его ликование.
разговорами и расспросами, а жилец идет на контакт по собственной иници-
ативе.
та Георгия Сергеевича напоминала царские хоромы. Самая большая в этой
квартире, метров двадцать пять, с мягкой мебелью, красивым торшером в
углу возле кресла, цветным телевизором и двумя окнами, выходящими на
парк. Не комната, а мечта.
кресло и заняв место рядом с ним на диване. - А вас?
сяца, а заговорить решился только несколько дней назад.
ли?
холодок. Тихий незаметный жилец. А зрит в корень. - Я увидел Иру в рес-
торане, где она работает, и обратил на нее внимание, потому что она уди-
вительно похожа на мою маму. Стал приходить туда специально, чтобы пос-
мотреть на нее. Вот и все.
это не очень почетно, да? - усмехнулся Жестеров.
лек от мысли давать людям оценки и читать им мораль. Это не моя специ-
альность. Я самый обыкновенный бухгалтер и плохо понимаю, что такое ох-
ранник в частной фирме. Я не знаю, плохо это или хорошо. У меня взрослые
дети, и я понимаю только одно: я ничего не понимаю в той жизни, которая
сейчас имеет место. Я не понимаю своих детей, я не понимаю слов, которые
они произносят, разговаривая по телефону со своими друзьями, я не пони-
маю Ирочкиных жильцов, всех этих Шамилей и Ильясов. Это какая-то другая
жизнь, инопланетная, к которой мне уже, видимо, не приспособиться. Но
даже в этой инопланетной жизни есть вещи, которые остались незыблемыми,
и я хочу, чтобы вы это знали. Иру нельзя обижать. Вы меня поняли, Олег?
Подумайте лучше сейчас и решите, уверены ли вы, что сумеете не обидеть
ее. И если не уверены, то я закрою за вами дверь, и больше вы никогда
рядом с Ирой не появитесь.
чему я непременно должен ее обидеть? Она что, жаловалась вам на меня?
Она говорила вам, что я ее оскорбил, обидел? Извольте объясниться, ува-
жаемый Георгий Сергеевич.
знаю, рассказывала ли вам Ира историю своей жизни. Если рассказала, то
вам и без того должно быть все понятно. Если же нет - просто поверьте
мне на слово: она живет очень, очень трудно. Вы даже представить себе не
можете, как трудно она живет. Да, вы правы, она голодает. Она спит по
четыре часа в сутки, а то и меньше, она пьет пустой чай без сахара с
черным хлебом, намазанным жутким дешевым маргарином. Она очень больна,
хотя, судя по всему, не отдает себе в этом отчета. Вы видели ее лицо?
Поверьте мне, это не от избытка здоровья. Она плохо одета, потому что
экономит каждый рубль. Она гордая девочка и почти никогда не принимает
угощение, хотя я, видит Бог, постоянно стараюсь подкормить ее, подсунуть
ей кусок получше и посвежее. Я ей никто, человек посторонний, случайный.
Как только моя бывшая супруга решит вопрос с разменом квартиры, я съеду
отсюда. Но я хочу вас предупредить, что если, пока я еще здесь, я увижу,
что Ира страдает из-за вас, я приму меры.
нравился. Само направление разговора позволяло Олегу получить минимально
необходимую информацию, нужно было только плавно вывести беседу на дру-
гого жильца, а значит, на "казанских".
геевич вопросом на вопрос.
она мало бывает дома, зато я вижу и слышу очень многое, особенно по ве-
черам, когда она работает в "Глории". Но до нынешнего момента наша юная
хозяйка для них персона неприкосновенная, потому что она ни разу не дала
им повод подумать о себе... Словом, вы понимаете, что я имею в виду. Они
тоже имеют сердце и, как ни странно, понимают, что такое добро и что та-
кое зло. Поэтому, если вы Иру обидите, вам придется иметь дело даже не
со мной, а с ними. Что я? Немолодой и не очень здоровый одинокий бухгал-
тер, вам меня бояться нечего. А эти Шамили, Тофики, Рафики и Ильясы -
публика совсем иного сорта, смею вас уверить. И за свою хозяйку они вам
глотку перегрызут.
- жильцы, бывший и нынешний. Тофик - по всей вероятности Мамедов, тот
еще фрукт. А Рафик? Это что-то новенькое. В материалах по разработке
группы неуловимого Аякса никакой Рафик пока не значился. Надо об этом
порасспрашивать Георгия Сергеевича.
здесь живут?