Чтение 19–й страницы книги ~Посмертный образ~

- Я виновата, теперь я понимаю, что виновата.

Инга отняла руки от опухшего заплаканного лица, было видно, что она
совсем не стесняется постороннего человека.

- Я думала - пятерки приносит, не болеет, школу не прогуливает, зна-
чит, и ладно. Все в порядке. Меня в дом взяли хозяйство вести, Валдис
больше детей не хотел, и так уже трое. Хоть он и женился на мне, но все
равно я была как домработница. А когда он на меня закричал, чтобы я не
смела Сонины бриллианты трогать, что они принадлежат только Алине, я по-
няла свое место в этой семье. Соня - да, жена. А я - домработница с про-
пиской. Меня только Имант в этой семье любил, только он один. Алоиз рано
от дома отбился, все дела какие-то у него, деньги начал рано зарабаты-
вать, самостоятельным стал. А Алина... Она меня не замечала. Она никого
не замечала. Молчаливая была, замкнутая, никогда ничего не расскажет, не
поделится. А мне только-только девятнадцать исполнилось, когда меня сюда
привезли и к Валдису в жены пристроили. И сразу - квартира огромная, че-
тыре человека, и всех накормить, обстирать, квартиру в чистоте содер-
жать. Думаете, легко? Я не то чтобы к работе непривычная была, нет, на
хуторе в четыре утра вставала, к первой дойке, мы коров держали, поро-
сят. Хозяйство было большое, я работы-то не боялась. Но ведь целый
день... Пока все переделаешь - уже и ночь на дворе. А каждому ребенку в
душу заглянуть - времени не оставалось. Вот только Имант... Он домашний
всегда был, тихий, помогал мне. Алоиз из школы прибежит, покушает, пере-
оденется - и на заработки, машины мыть. Валдис с работы вернется злой,
усталый, грязный, помоется, поест - и к телевизору с газеткой усядется,
слова от него доброго не услышишь. Алина в своей комнате запрется, уроки
делает, даже еды не попросит, если к столу не позовешь. А Имант со мной
и на кухне сидел, и в магазины мы вместе ходили, он сумки нес, продук-
тов-то много нужно: мясо, картошка, капуста - тяжелое все, и со стиркой
помогал. Разговаривал со мной. Если бы не он, я бы вообще разговаривать
разучилась в этой вашей Москве. А теперь что вышло? Алоиз в Финляндии,
процветает, Алина - миллионерша. А Имант ни с чем остался.

Подозрение кольнуло Короткова, когда он, слушая сбивчивые объяснения
Инги, оглядывал стены большой уютной комнаты. Стены были оклеены светлы-
ми, холодных тонов, обоями. И прямо напротив Короткова висело единствен-
ное украшение - большая семейная фотография, на которой были все пятеро:
мрачный, хмурый Валдис, Алина с непроницаемо спокойным лицом, обаятельно
улыбающийся светловолосый молодой человек, по-видимому, это был Алоиз. И
Имант с Ингой. Именно так: все поодиночке, а Имант с Ингой. Даже тогда,
когда все они смотрели в объектив, женщина лет тридцати пяти и высокий
брюнет лет тридцати или чуть меньше смотрели друг на друга. Нет, глаза
их были устремлены вперед, но все равно они смотрели друг на друга. Они
были вместе. Они и сейчас вместе?

- А Имант женат? - спросил Коротков и понял ответ еще до того, как
услышал.

- Нет. Мы так и живем втроем, - уже совсем спокойно ответила Инга. -
Валдис, Имант и я.

Она сказала правду, внешне совершенно обычную, ну, живут себе отец,
неженатый сын и мачеха одной семьей, что тут необычного, даже если маче-
ха всего на шесть лет старше этого неженатого приемного сына. Но она
сказала и другую правду. Они действительно живут втроем, но только Вал-
дис этого не знает.

- Скажите, Инга, а Иманту никогда не было обидно, что бриллианты ма-
тери достались Алине?

- Не знаю, - сухо обронила Инга. - Он не обсуждал это со мной.

- Подумайте, Инга, вспомните. Ведь вы всегда были близки со старшим
сыном. - Коротков умышленно назвал Иманта сыном, чтобы не дать понять
ей, что догадался. - Разве он не делится с вами всеми своими проблемами?

- Не знаю, - повторила она еще суше. - Мы это не обсуждали.

- А вы не пытались поговорить с мужем, убедить его, чтобы он изменил
свое решение? Ведь это действительно несправедливо: Алине все, а сы-
новьям ничего.

- Он Алину любил больше. Она была последняя, младшая. Валдис говорил,
она на жену его очень похожа. Валдис говорил, мужчинам помогать не надо,
на то они и мужчины, чтобы самим всего добиваться. А Алина - девочка,
если родители о ней не позаботятся, то кто же?

- Хорошо, так считал Валдис. А вы? Лично вы как считали? Вы были сог-
ласны?

Инга опустила глаза и стала разглядывать узор на паласе.

- Никого не касается, как я считаю. Я, во всяком случае, на эти брил-
лианты не претендовала. Зачем они мне? Как Валдис решил - так и пра-
вильно.

Интересное дело! Не далее как полчаса назад она взахлеб говорила о
том, что решение мужа было неправильным, несправедливым. Алина - миллио-
нерша, а Имант ни с чем остался. Это же ее слова. Отыгрывает назад, по-
няв, что сказала лишнее?

- Инга, а где сейчас Имант?

В ее глазах вспыхнул страх, и она не успела его притушить.

- На работе, наверное.

- Когда он вернется?

- В семь, наверное, как обычно. Он не предупреждал, что задержится.

- Вам не кажется странным, что он продолжает как ни в чем не бывало
ходить на работу, когда сестра погибла? Ведь послезавтра ее похороны, с
этим всегда много хлопот.

- Этим занимается Валдис. У него сегодня выходной. У Иманта на работе
строго, отгулы только за свой счет. Мы и так каждую копейку считаем,
Валдис на пенсию вышел и продолжает работать, но это же гроши.

- А Алоиз? Он знает о несчастье?

Приедет на похороны?

- Не знаю.

- То есть как?

- Он сейчас в Финляндии. Звонить дорого, мы не можем себе позволить.
Если только он сам позвонит...

Из квартиры Вазнисов Коротков уходил с камнем на сердце. Эта семья не
была похожа ни на одну семью, которую он знал. Жадные? Скупые? Или прос-
то привыкли экономить, потому что никогда не было особого достатка? От
Инги он узнал, что, пока родственники первой жены Валдиса еще были в
Москве, они постоянно подбрасывали деньжат "на детей Сонечки". Скоропа-
лительная повторная женитьба Валдиса оскорбила их чувства, и общаться с
Валдисом они перестали, деньги переводили по почте. Но родственники эти
уже давно за границей, они уехали еще в восемьдесят втором году. Ну хо-
рошо, бедность бедностью, но должны же быть какие-то человеческие
чувства! Не сказать родному брату о том, что трагически погибла его
младшая сестра, только лишь потому, что международные звонки стоят доро-
го? Это не укладывалось в голове. Какие они, эти Вазнисы? Скупые на про-
явления эмоций? Или просто холодные и бездушные? Во всяком случае, про
Алину говорили именно это. И ее мачеха, и ее коллеги по "Сириусу" были
единодушны: вежливая и холодная. Внешне доброжелательная, но равнодуш-
ная, скрытная и жестокая.

Несомненно, Инге было обидно, что Имант остался ни с чем. Имант - ее
единственная отдушина в этом чужом городе, в чужой культуре, в чужой
стране. Бесправная домработница, которую лишили возможности родить
собственного ребенка, но вынуждали регулярно исполнять супружеский долг,
нашла утешение в молодом парне, всего на несколько лет моложе себя.
Близкие отношения между мачехой и пасынком, так же, как и между отчимом
и падчерицей, не являются редкостью, совсем наоборот. Просто говорить об
этом не принято, да и пишут мало. Дело обычное. Мог ли Имант убить
собственную сестру ради бриллиантов? Мог. А если Харитонов действительно
принес деньги, то, кроме драгоценностей, убийце "обвалилось" еще и шесть
с лишним тысяч долларов. А Инга? Могла ли она сделать это ради
единственного близкого ей человека? И она могла.

Коротков слишком давно работал в уголовном розыске, чтобы доверять
суждениям типа: он не мог этого сделать, он не такой человек. На вопрос
"мог или не мог" он всегда отвечал с точки зрения физических кондиций
подозреваемого. Толстый человек не мог пролезть в форточку. Человек ма-
ленького роста не мог нанести высокому человеку удар по голове сверху,
если не стоял при этом на табуретке. Человек не мог совершить наезд, ес-
ли он даже не знает, как завести машину. Все остальные рассуждения, опи-
рающиеся на оценки характера и психики, он отбрасывал. Юрий хорошо знал,
что человек может все. В самом буквальном смысле этого слова. И самые
добрые и мягкие могут озвереть. И самые жестокие и агрессивные могут
проявить жалость и сентиментальность. Все бывает на этом свете.

А что касается алиби, то Валдис Вазнис в ночь с 15 на 16 сентября,
когда была убита его дочь Алина, находился на работе. Выйдя на пенсию,
он подрабатывал вахтером "сутки через трое", заступил в шесть вечера в
пятницу и сменился в шесть вечера в субботу. Инга и Имант были дома
вдвоем. Замечательное алиби, мечта сыщика! Классика детективного жанра,
черт его дери.

Из автомата у метро Коротков позвонил Насте.

- Аська, только не убивай меня сразу, я тебе еще двух подозреваемых
несу.

- С мотивом?

- И с мотивом, и с возможностями, и без хорошего алиби. Они составля-
ют алиби друг другу, но они оба заинтересованы. Мне возвращаться в кон-
тору или заняться Семенцовой?

- Если можешь, приезжай сюда, расскажешь мне все подробно. Потом зай-
мешься Семенцовой, а я пока думать буду.

Коротков вышел из телефонной будки и только тут понял, как сильно
проголодался. Он огляделся и заметил неподалеку киоск, торгующий горячи-
ми сосисками. Взяв три сосиски с сомнительным на вид салатом из помидо-
ров и огурцов, он запил это гастрономическое великолепие бутылкой "Пеп-