вообще являлся под утро, и запах чужих дешевых духов расплывался по комнате,
бил Ирине в лицо. Она кричала, отмахивалась от чужого приторного духа,
словно это был ядовитый угарный газ. Евгений Николаевич кричал в ответ.
Маргоша с плачем забивалась под белый пластиковый стол.
вернулась на работу, все в тот же НИИ, на должность делопроизводителя отдела
кадров. Ее не сократили.
преданными, полными слез глазами. - Мне страшно оставлять тебя одну на ночь.
опустившись на пол, стала массировать стопу.
вечером. Часть спектаклей в театре отменили. Катя не хотела появляться на
сцене в ближайшие полмесяца. Но не потому, что не могла танцевать. Просто
она старалась как можно меньше бывать на людях, во всяком случае, там, где
ее могут достать журналисты и просто чужое любопытство, замаскированное под
сочувствие.
это выглядело странно, даже кощунственно. Всего два дня прошло со смерти
мужа, он еще не похоронен, а Катя продолжает как ни в чем не бывало
приседать в глубоких плие и задирать ноги в батманах до посинения, до
десятого пота. Но она не собиралась играть роль безутешной вдовы. То, что
происходит у нее в душе, - ее личное дело.
вытянулись лица, когда они застали Катю не в слезах и стенаниях, а бодрую,
потную, разгоряченную, в балетном трико.
потом сварю кофе.
Маргоша и чмокнула Катю в щеку.
покачал головой.
готовы были вместе, втроем "кудри наклонять и плакать". А она при них не
проронила ни слезинки. Вышла из душа, сварила кофе, поставила на стол
бутылку коньяку, коробку французского печенья.
выпили по рюмке не чокаясь.
Иванович только позвонил жене, но приехать к ней не решался. Духу не
хватало. Он ведь за все три года, прошедшие после их развода, ни разу с ней
не виделся. Ни разу. Звонил - да. Спрашивая о здоровье, аккуратно клал
деньги на ее счет в сбербанке.
майор-оперативник спросил ее:
официальном порядке.
прямым текстом. Она достаточно хорошо знала Калашникова-старшего.
Разумеется, горе для него ужасное, но не смертельное. Он справится,
переживет. Маргоша ему еще родит наследника, возможно, и двух. Все впереди.
А вот тетя Надя... Она совсем одна на свете. Глеб был не самым лучшим сыном,
но единственным. Да что тут говорить!
машину и отправилась в Крылатское. На полпути набрала номер и сказала:
сгорбленная, в сером плаще, с хозяйственной сумкой на коленях. У Кати больно
сжалось сердце.
Петровна вскочила и шагнула к машине.
дворе.
детей..."
сотовому позвонила Катина мама. Сказала, что папа только что вернулся домой,
ездил в аэропорт, встречать дядю Костю с Маргошей. Они вылетели в Москву
сразу, первым рейсом.
попросила Катя. - Ее нельзя оставлять одну.
"Скорую". У тети Нади подскочило давление, начался гипертонический криз.
Константин Иванович.
Врач сказал, в больницу пока можно не отправлять. С ней сейчас моя мама.
ему виски.
вздрагивают плечи.
плечо. Он погладил ее медно-рыжие волосы. Катя заметила, что в глазах
Маргоши стоят слезы.
встретил ее в аэропорту, я был уже с вещами, и мы сразу взяли билеты в
Москву, ей пришлось со мной возиться и в аэропорту, и в самолете. Я был в
ужасном состоянии, можешь себе представить. А сегодня с утра ей пришлось
поехать на съемку. Должны были снимать другой эпизод, проходной, в котором
она не участвует, но, как узнали, что она вернулась, им сразу приспичило
снять ключевой, один из самых тяжелых. Мало того, что Васька Литвиненко
заставил ее работать в таком состоянии, режиссер хренов, он позволил себе
еще и бестактную выходку. - Калашников махнул рукой. - Все-таки хамство
человеческое безгранично...
обсуждали предстоящие похороны и поминки. Все это время тонкие, тщательно
отманикюренные Маргошины пальчики скользили то по щеке Константина
Ивановича, то по его руке, то нежно поглаживали плечо.
вашего поколения вообще совсем другие чувства и другие ценности. Только
Маргошенькая моя не от мира сего, так тонко и остро чувствует, так
переживает...
красиво, достойно, эстетично. Хоть включай кинокамеру и снимай для истории.
И при этом продолжал умирать от любви к своей чувствительной Маргоше.
почему от любви даже умный и талантливый человек становится восторженным
идиотом? И горе его не берет".
себя посмотри.
давал себя знать. Сводило мышцы, чего раньше никогда не случалось.
отплакаться сразу, зато потом станет легко. Ты как спала ночью?
вырубилась в десять вечера и проснулась в десять утра. Никаких ночных
кошмаров у нее не было. Вообще ничего не снилось.
Такое каменное спокойствие всегда плохо кончается. - Она всхлипнула и
предложила пожить с Катей недели две.
приходить люди.
пугать, но вдруг все-таки стреляли в тебя? Ведь ты держала Глеба, вы стояли
обнявшись. - Жанночка надела фартук и принялась за посуду.
раздобыла номер моего радиотелефона. Но из этого вовсе не следует, что она
раздобыла еще и пистолет. Знаешь, Жанночка, то, что случилось, слишком
серьезно, чтобы приплетать к этому безумных девиц, которые всю жизнь вокруг
Глеба вились стаями.
звонила. - Катя поднялась с пола и направилась в ванную. - Во-вторых, мне не
Корнев Павел
Каменистый Артем
Орловский Гай Юлий
Акунин Борис
Пехов Алексей
Витковский Евгений