Чтение 19–й страницы книги ~Утоли моя печали~

одни умные на Земле! Одни разумные во Вселенной! - Профессор мгновенно
переменил тон. - О том, кто идеально вписывается в окружающую среду, чья
жизнь экологичнее, так сказать, царя природы или какой-то колонии насекомых,
я опускаю. Думаю, вам понятно. Идем дальше. Пример, касаемый вашей темы.
Представьте себе, в Пчелиной Семье погибает матка. Нет, она не королева, не
царица и даже не хозяйка в улье; она тоже клетка, только с другими
функциями, а значит, и с другим физиологическим устройством. Она
хранительница будущего Семьи, детородный орган в прямом и переносном смысле.
На матке замкнуто существование целостности этого разумного существа. Это
закон коллективного разума, его критическая точка. И вот погибла! А
наследника нет. Представьте себе, ваши клетки больше не восстанавливаются, а
старые стремительно гибнут. Вы обречены на скорую и неминуемую смерть. У
этих, как вы изволили выразиться, насекомых ничего подобного не происходит и
не может произойти. С точки зрения человека в улье происходит чудо: пчелы
расширяют ячейку, куда матка еще при жизни посеяла личинку обыкновенной
клетки-пчелы, и выкармливают новую матку. То есть создают физиологически
иную клетку, вкладывая в нее то, чего не имеют сами. На человеческом языке
это называется "способность к самовозрождению". Чувствуете, как мы близко
подошли к теме вечности, вечной жизни?

- Насколько я понял, не каждая пчела может выкормить матку? - удачно
вставил Бурцев и даже погордился за себя. Этот пьяный профессор начинал ему
нравиться.

И профессор обрадовался смышленому ученику, картинно поднял палец:

- Вот об этом и написали в эпитафии, посвященной смыслу жизни вашего
усопшего. Выкормить матку способны лишь те пчелы, которые состояли в ее
свите и получили некий фермент, носитель маточной генной структуры. А скажу
вам по секрету, в свите состоят многие, очень многие...

- Значит, все дело в ферментах?

- В закваске! Есть закваска - можно горы свернуть.

- Теперь у меня полное ощущение, что эпитафию написали вы! - засмеялся
Бурцев. - Я вас поймал!

- Поймать меня можно только на одном, - серьезно сказал Медведев и
показал на ступку. - Без всякой лицензии и одобрения Минздрава готовлю
лекарства из подмора по собственному рецепту и незаконно сбываю на рынке. По
выходным. И знаете, довольно прибыльный бизнес. Главное, сырья в избытке
теперь. Это генеральную прокуратуру не интересует?

- Не по адресу, - отпарировал Сергей. - Я этими вопросами не занимаюсь.

- Ах да, у меня есть оправдание: на вырученные деньги я покупал сахар у
спекулянтов и подкармливал пасеку. Это мне зачтется? - Язвительный тон
профессора обескураживал. - И еще одно дополнение: я добровольно прекратил
незаконную деятельность. Больше никогда не буду, могу присягнуть.

- Что с вами, профессор?

- Со мной - ничего! Видите, жив, здоров, весел И пьян. Что еще нужно
человеку? Правда, сегодня состоятся похороны. Но это же прокуратуру не
интересует?

- У вас кто-то умер? - осторожно спросил Бурцев.

- Да, последняя Пчелиная Семья. - Он достал из шкафчика бутылку с чем-то
золотистым. - И не спас ее даже совершенный коллективный разум... Давайте за
помин этой коллективной души? Не бойтесь, пейте! Если не умер профессор
Медведев, прокурор и вовсе не умрет...

Он налил в стаканы по рубчик, один протянул Бурцеву. Сергей понюхал
напиток, но не уловил никакого запаха.. Медведев торжественно поднял стакан:

- Чокаться не будем... Ну что, царство им небесное? Бурцев выпил до дна и
лишь после этого ощутил холодный, захватывающий дыхание спирт, вероятно,
разбавленный прополисом. Профессор подал ему заскорузлый кусок хлеба.

- Если не секрет, то чем же вы занимаетесь? - спросил он. - Надгробным
творчеством?

- Под камнем с этой эпитафией похоронили неизвестного старца, - смаргивая
слезы, просипел Сергей - спирт, разведенный медом, перехватывал дыхание. - А
кто-то вскрыл могилу и отчленил у него голову.

В интересах следствия говорить об этом он не имел права, но сейчас
выпитый поминальный спирт вдруг загорелся не в желудке, а в душе. Профессор,
замкнутый на своем горе, на него пьяненько поморгал и после этого неожиданно
дал понять, что умеет быть не только язвительным, но и благородным. А
возможно, и утешить хотел, поскольку символично похлопал по плечу, мол,
держись, парень, и достал из стола рукопись в самодельном переплете.

- Это моя монографии. Пока не опубликована, боюсь отдавать, да и денег
нет. Сейчас все за деньги.... Так что даю с условием полной секретности.
Иначе украдут, сами знаете. Если сейчас головы у мертвецов воруют, то
завладеть чужими мозгами - почти святое дело... Только храните в сейфе и
обязательно верните.

- Спасибо, но, думаю, монография мне ни к чему, - откровенно признался
Бурцев. - Не будет времени вникать в такие тонкие материи... так вы их
называете?

- Да-да, - поскучнел Медведев. - Тонкие материи не для толстых умов. Не
обижайтесь, пожалуйста, но так ничего не поймете в жизни. А тем более в деле
этим вашим старцем. Тут не просто эпитафия, не просто покойнику голову
отрезали... Да провались оно все! Давайте еще по соточке, а?.. Запомните:
пчел никто не может приручить. Для них нет понятия неволи. Они всегда
остаются дикими и вольными. Чем очень похожи на нас, на русских. Только вот
не хватает у нас закваски, чтобы матку выкормить. Дрожжей много, а закваски
не хватает...

А голова между тем отыскалась без всяких монографий и тонких материй...

В Шереметьевском аэропорту, проверяя багаж арабского гражданина Марджана,
улетающего в Саудовскую Аравию, таможенники обратили внимание на чемодан с
сувенирной посудой, выпускаемой российскими предприятиями. Частенько под
видом современного стекла и керамики вывозились предметы старины и
антиквариат, слегка подкрашенный и снабженный фабричными ярлыками. Тут же их
заинтересовала огромная пивная кружка, выполненная из пластмассы в виде
человеческого черепа. Предприимчивые производители сувениров не особенно-то
думали о вкусах и эстетике русского рынка, поэтому гнали все, что
покупается. Тут же бывалого мытника смутили вес кружки и толщина стенок, и
прибор показал наличие сверхпроводимого металла, то есть золота. Марджана
сняли с рейса, посадили в комнату задержанных, а тем временем специалист
таможни осторожно снял кусок пластмассы, под которой обнаружился фрагмент
настоящего человеческого черепа, окованного золотом. Вначале решили, что
вещь эта похищена из музея или незаконно раскопанного кургана, однако после
экспертизы было установлено, что череп вовсе не ископаемый, а вполне свежий,
только обработан по специальной технологии. И золото добыто всего два года
назад на одном из приисков Алдана...

Короче говоря, кто-то наладил выпуск сувениров из черепов. Можно было
предположить, что голодные студенты-медики воруют черепа в моргах, куда
свозят тела умерших бродяг для учебного процесса, а потом продают их
предпринимателям, можно было заподозрить в жутком кощунстве работников
кладбищ, но это сейчас было делом третьестепенным. Когда сообщение о
странном сувенире из России попало на стол к Бурцеву, а потом и сам этот
страшный кубок с рубиновыми глазами и золотыми зубами, возникло полное
ощущение, что он снова стоит на краю могилы и земля медленно сочится из-под
ног...

Можно было не идентифицировать эти останки, не нагружать медиков и
химиков лишней работой, выясняя, чьему телу принадлежит этот череп,
поскольку на лобной кости была в точности воспроизведена та же надпись
невразумительными знаками, что и на грамотке, только уже не желтым
фломастером, а таким же металлом.

И лишь соблюдая формальность, Бурцев отправил чашу на экспертизу, которая
подтвердила его выводы и еще более усугубила положение. Дело о
надругательстве над могилой и мертвым телом неизвестного старца,
похороненного в Зубцовске, нельзя было перевести в более серьезный разряд,
ибо в писаных законах не существовало статьи об исполнении сатанинских,
магических ритуалов с использованием человеческой плоти. И поэтому оно
осталось в ведении местной прокуратуры как рядовое, социально не опасное -
что-то вроде обыкновенного хулиганства...

Единственное, что удалось Бурцеву, это не без помощи Фемиды оставить в
Москве чашу из черепа безвестного старца, оформив ее как экспонат музея
криминалистики...

Из черепа неизвестного старца сделали золоченый кубок - от этого веяло
такой древностью, временами варварских обычаев и ритуалов, что разум
противился и не хотелось верить в реальность происходящего. Но сосуд,
окованный желтым металлом, стоял перед Бурцевым и страдальчески таращился на
него огненными рубиновыми глазами, словно напоминая, что связь времен - вещь
вполне обыденная и относительная.

Начальствующая жена взглянула на этот кубок всего лишь раз и замахала
руками:

- Убери от меня это! Господи, какая гадость - из черепа сосуд! Ужас!

Между тем она совершенно не боялась покойников, растерзанных взрывами
мертвых тел...

Приостановленному делу о надругательстве над усопшим Фемида не дала ходу
и не освободила Сергея от прочих дел, в результате чего вместо венчания в
храме вспыхнула новая домашняя ссора, перенесенная потом в служебные
отношения. Бурцев попытался взять реванш и в обход непосредственного
начальства полез наверх. Всякого, кто знакомился с обстоятельствами событий
в Зубцовске, охватывало чувство брезгливости, ужаса и ошеломления, ибо все
это отдавало явным каннибализмом. В воздухе словно витал запах серы. Бурцеву
дали по шапке за несоблюдение субординации и срочно командировали на Кавказ
- можно сказать, сослали, как ссылали во все времена бунтарей.

Наденька и пальцем не пошевелила...