Чтение 19–й страницы книги ~Выбор Флетча~

Вслед за губернатором Флетч прошел в комнату отдыха.

- Присядьте на минуту.

- Мне надо раздать распечатки, - Флетч указал на листки в руке. -
Сэр.

- Распечатки подождут, - губернатор снял пальто, бросил на кровать. -
Хочу услышать ваше мнение.

- По-моему, вы чертовски красноречивы. Сэр.

Губернатор уселся на вращающийся стул. Флетч остался на ногах.

- Благодарю.

- Взять кристаллик идеи...

- Думаю, больше, чем кристаллик.

- Ума у вас - палата, - пробормотал Флетч.

- Благодарю. А теперь скажите, что вы об этом думаете?

- Откровенно говоря, гм...

- Что, гм..? - губернатор терпеливо ждал, пока Флетч соберется с
духом.

- Я... э... не подозревал, что президентская кампания так оскудела
идеями. Сэр, - губернатор рассмеялся. - Мне-то казалось, что все
определено заранее. И вы с самого начала знаете, что должны говорить, где
и кому.

- Вы ошиблись. Вас это удивляет?

- Я никогда не удивляюсь, если случается ошибиться.

- Часть политической кампании - общение с людьми по всей стране. И
хороший политик всегда прислушивается к голосу народа. Вот и вы утром
поделились со мной очень дельной мыслью. Возможно, каждый знает, что это
так, но никто еще не сказал об этом вслух. А может, только молодые впитали
эту новую реальность с молоком матери, и теперь не представляют себе иного
будущего.

- Да, сэр. Возможно.

- Я думаю, люди голосуют за того, кто говорит им правду. А вы?

- Надеюсь, что это так, сэр.

- Я тоже. Политики - не философы, Флетч. - От них этого и не
требуется. Никто не хочет, чтобы в Белом Доме поселился Том Пейн <Пейн
Томас (1737-1809) - просветитель радикального направления, род. в Англии,
с 1774 жил в Северной Америке.>. Или Карл Маркс. Или Маркузе <Маркузе
Герберт (1898-1979) - нем.-амер. философ и социолог. Концепции Маркузе во
многом определяли идеологию левых экстремистов на Западе.>. Но никому и не
нужно, чтобы хозяин Белого Дома не признавал основополагающих истин, - не
глядя на Флетча, застывшего у двери комнаты отдыха, - губернатор хохотнул.
- Мне нравится, что я вас пронял. Держу пари, ваши прежние знакомые
полагали, что вы абсолютно непробиваемы, - Флетч шумно глотнул. - Это
так?

- Я... возможно... Я... э...

Губернатор рассмеялся и протянул руку.

- Дайте-ка мне распечатку.

Флетч отделил для него верхний листок и чуть не выронил на пол
остальные.

Губернатор углубился в чтение.

- Посмотрим, что я такого наговорил.

ГЛАВА 16

- Немедленно отрывай свою чертову задницу от стула и поднимайся сюда,
- голос Уолша не оставлял сомнений в том, что он настроен серьезно.

- Да, сэр, лейтенант, сэр, - ответил Флетч в телефонную трубку. -
Скажите только, куда поднимать мою чертову задницу, сэр.

- Номер 1220.

И в трубке раздались гудки отбоя.

Спеша к двери, Флетч споткнулся о нераспакованный чемодан...

Вторую половину дня Флетч то и дело перескакивал из автобуса прессы в
автобус кандидата и обратно.

По телефонному аппарату, установленному в автобусе прессы, он долго
беседовал с Уилли Финном, уже прибывшим в Калифорнию, о мероприятиях,
намеченных на тот день в Спайрсвилле, на вечер в Фармингдейле, на
следующий день в Кимберли и Мелвилле. Финн еще ничего не мог сказать о
впечатлении, произведенном речью губернатора в Уинслоу, хотя уже слышал о
ней. Трагическая смерть Виктора Роббинса, похоже, очень его опечалила.

Вместе со всей компанией Флетч побывал в Спайрсвилле. Он купил в
местном магазинчике кулек залежавшихся пончиков, съел четыре, пообщался с
местными газетчиками, снабдил их всеми необходимыми материалами. На стене
склада обнаружил надпись: ЖИЗНЬ - ЭТО НЕ ШУТКА. Подобные надписи он видел
в Северной Европе в начале восьмидесятых годов. Вернувшись после прогулки
по Спайрсвиллю, Флетч обнаружил, что кто-то разбил окно в автобусе прессы.

По пути в Фармингдейл (час езды) Флетч играл в покер с Биллом
Дикманном, Роем Филби и Тони Райсом. Когда автобус остановился у отеля,
его личное состояние увеличилось на двадцать семь долларов...

Двери лифта открылись. В кабине стоял Хэнреган. И смотрел на Флетча с
каменным лицом. Не улыбнулся, не скривился.

- Вверх? - спросил Флетч. Хэнреган молча сверлил его взглядом.
Ответила женщина, стоявшая рядом с Хэнреганом, в пурпурном платье и
коричневых туфлях.

- Нет, мы едем вниз.

Флетч нажал кнопку вызова соседнего лифта.

Уолш распахнул дверь номера 1220, едва Флетч постучал.

- Что происходит? - спросил он, как только пресс-секретарь переступил
порог.

Они стояли в полутемном коридорчике у ванной.

- Ладно, - потупился Флетч, - верну я эти двадцать семь долларов.

- Какой-то репортер, вонючий, грубый, грязный, оказался в моем номере
раньше меня. Он уже сидел в кресле, когда я вошел.

- Вонючий, грубый, грязный репортер?

- Он сказал, что представляет "Ньюсбилл".

- О, этот вонючий, грубый, грязный репортер - Хэнреган Майкл Джи.

- Он поджидал меня, когда коридорный открыл дверь. Расположился вот в
этом кресле, - Уолш прошел в спальню и указал на одно из кресел у окна. -
Курил сигару, - в пепельнице на столике у кресла серела горка пепла. -
Мерзавец. Полагаю, хотел показать мне, какие у него возможности. Запертые
двери, право на уединение, похоже, ничто для репортеров "Ньюсбилл".

- Он просто хотел познакомиться с тобой поближе.

- Он не познакомился со мной поближе. Но довел меня до белого
каления.

Во взгляде Уолша, однако, не чувствовалось злобы. Вроде бы он говорил
о том, что разъярен, но глаза ясно указывали, что думает он совсем о
другом. Да и голос не звенел негодующе, хотя в нем и слышались нотки
раздражения.

И жалобу его, как воспринял ее Флетч, вызвали не эмоции, но нарушение
заведенного порядка.

- Майкл Джи. Хэнреган - вонючий, грубый, грязный мерзавец, -
согласился Флетч. - Он пишет для "Ньюсбилл". Но называть его репортером -
слишком много чести.

- Я думал, "Ньюсбилл" представляет у нас кто-то еще. Потрясающе
глупая женщина... Как ее звать?

- Мэри Райс.

- Она не родственница Тони Райса?

- Нет. Мэри тоже пишет для "Ньюсбилл". Освещает избирательную
кампанию. И все ее материалы отличает сенсационность. Чего стоит
упоминание о том, что пра-пра-прадедушка Ли Оллена Парка был
рабовладельцем.

- Круто!

- В общем, полная ерунда.

- Но ведь в "Ньюсбилл" нет ничего, кроме новостей, добытых ихними
борзописцами из чьей-нибудь спальни через замочную скважину.

- Спальни, бары, залы суда - это их сфера. Плюс гороскопы. Влияние
звезд небесных на земных. Последнее проходит у них, как новости.

- Но это еще не все. В вестибюле меня атаковала роскошная девица,
заявившая, что она из "Ньюсуорлд".

- И что она хотела?

- Полный список побывавших вчера вечером в "люксе" отца. Плюс полный
список тех, кто мог зайти туда. Что она вынюхивает?

- Так это Фредерика Эрбатнот.

- Да. Эрбатнот. С каких это пор "Ньюсуорлд" интересуется
предвыборными кампаниями?

- Ты должен уяснить, Уолш, что Хэнреган и Эрбатнот - криминальные
репортеры. Это все, что у них общее. Такова их работа. Они пишут о
преступлениях.

- Так что они делают в автобусе прессы?

- Вчера вечером в мотеле убили женщину.

- А, перестань. Мало ли что случается в мотелях.

- Еще одну убили в отеле "Харрис" в Чикаго, когда там находилась
команда губернатора. Ее нашли в чулане, примыкающем к банкетному залу, где
принимали журналистов.

Уолш вздохнул.

- Не можем ли мы лишить их аккредитации, поскольку они - криминальные
репортеры.

- Я уже думал об этом. Но боюсь, мы только разожжем их интерес. Они
станут более настойчивыми. Ты же не будешь отрицать, Уолш, у них есть
основания интересоваться нами.

- Очень зыбкие, - Уолш взглянул на часы. - Отец ждет нас к вечернему
выпуску новостей.

- А о чем спрашивал Хэнреган?