Чтение 19–й страницы книги ~Разборка (Пропавшие без вести)~

могла бы звучать так: "Возьмем простой случай: возникла необходимость убрать
конкурента". Нашли исполнителя, проплатили контракт. Когда покушение было
подготовлено, конкуренты договорились и в знак доверия к партнеру
исполнителя сдали.

- И он получил шесть лет строгого режима, - подсказал я.

- Совершенно верно. Все понятно, просто, логично. Не так ли? А теперь
накладываем эту схему на конкретную ситуацию. Все это произошло около трех
лет назад. Был объявлен тендер на обслуживание счетов ГУИНа. Претендовали
два банка - "ЕвроАз" Мамаева и Народный банк Бурова. Кусок был лакомый...

- Почему?

- Знаете, почему мне интересно с вами разговаривать? Я чувствую себя
мудрым. Это приятно. Где еще я мог бы найти такого благодарного слушателя? В
наших кругах такие дела понимаются с полуслова. Мечта любого банкира,
Сергей, - сесть на бюджетные деньги. Не разворовывать их, как принято
думать. Вовсе нет. Пускать в оборот. Бюджетные деньги - это вода, которая
вращает мельничные жернова. Ее сколько было, столько и осталось. Но помол
идет мне. На обслуживании бюджетных счетов вспухли все крупные банки. Тюрьмы
и лагеря - это, конечно, не сельское хозяйство и не оборонка. Но все равно
кусок очень лакомый. Я понятно объясняю?

- Более чем.

- Так вот, - продолжал банкир. - Наша схема сохранила бы простоту и
логичность, если бы все шансы выиграть тендер были у Мамаева, у его банка
"ЕвроАз". Буров нанял киллера, потом договорился с Мамаевым, киллера сдали.
Простой случай: муж убил жену топором. Но в том-то и дело, что все шансы
выграть тендер были не у "ЕвроАза", а у Народного банка. Где простота? Где
логичность?

- Чем это кончилось?

- Счета ГУИНа получил Мамаев, а Буров отозвал свою заявку.

- И после этого разорился?

- Да вы что, газет не читаете? - поразился банкир. - После этого Буров
стал заместителем министра финансов в правительстве Примакова. Через год
подал в отставку. Но за этот год перевел на свой банк такие бюджетные
потоки, что на них можно строить пять Красноярских ГЭС. Сейчас Народный банк
- один из крупнейших в России.

- Значит, все остались довольны?

- Как видите.

- Какая связь между исходом тендера и назначением Бурова заместителем
министра финансов?

- Связь? - удивился банкир. - О какой связи вы говорите?

- А нет? Вы сказали: после этого Буров стал заместителем министра
финансов.

- Ну и что? "После этого" вовсе не означает "вследствие этого".

- Буров не мог заказать Мамаева?

- Буров? Мамаева? Боже упаси! Зачем?!

- Мало ли. На почве неприязненных отношений.

- Это смешно. На почве неприязненных отношений бьют друг другу морды, а
не нанимают убийц. И нужно знать Бурова, чтобы оценить нелепость этого
предположения. Я вам больше скажу. В бытность замминистра финансов Буров
помогал Мамаеву, поддерживал его проекты. Неприязненные отношения? Нет,
полная ерунда. Даже если допустить нечто подобное, Буров выбрал бы для этого
другое время. Любой скандал вокруг его имени торпедировал бы его назначение.
Что вы! Это фантастика с любой точки зрения.

- Вы хорошо знаете Бурова?

- Домами не дружим, но встречаться приходится.

- Что он за человек?

- О, Игорь Сергеевич Буров - это легендарная личность! - заулыбался
банкир, словно я спросил его о чем-то очень веселом. - Прозвище у него
Флибустьер. Я расскажу вам только об одном эпизоде из его деятельности. Он
его замечательно характеризует. Вы помните, конечно, какой в советские
времена был дефицит ширпотреба. Впрочем, вряд ли. Для вашего поколения слово
"ширпотреб" - архаизм. И слово "дефицит" тоже.

- Почему? Помню, - возразил я. - Заходишь в магазин, всего полно, а
купить нечего.

- Тому была причина. Постановлением Совмина все предприятия группы "А"
обязали выпускать так называемые товары народного потребления. Товары
народного потребления! Как будто бывают товары антинародного потребления! Но
тогда это казалось нормальным. На танковых заводах делали велосипеды.
Крепкие, как танки. На авиационных заводах - кастрюли. Повышенной легкости,
чтобы увеличить грузоподъемность летательного аппарата. А на
металлургических гигантах лили чугунные утюги и сковородки с массивными
крышками. Я видел такие сковородки, ими были завалены все хозмаги. Как
всякий нормальный человек, я только пожимал плечами. Кому они нужны в таких
количествах? Такую сковородку однажды увидел и Буров. Стоила она тридцать
шесть копеек. Но он не пожал плечами. Он купил эту сковородку, отвез в пункт
приема металлолома и получил за нее сорок пять копеек. Весу в ней было
килограмма три. А теперь считайте. Если покупать эти сковородки и сразу
сдавать во "Вторчермет", каждый килограмм приносит три копейки прибыли. Но
это еще не все. "Вторчермет" сдает сковородки на металлургический комбинат
уже копеек по восемнадцать за килограмм. Весь этот металлолом завод пускает
в переплавку и снова делает сковородки по тридцать шесть копеек. Себе в
убыток, но зато выполняет план по товарам народного потребления. Вы уже
догадались, во что это вылилось?

- Буров наладил скупку сковородок и сдачу их в металлолом?

- Не хотелось бы вас огорчать, Сергей, но вы никогда не станете
олигархом. Нет, Буров выстроил совсем другую схему. В обороте крутились не
сковородки и утюги, а бумаги. Комбинат выполнял план по товарам народного
потребления - по бумагам. "Вторчермет" выполнял план по сбору и сдаче
металлолома - по бумагам. Даже если не считать экономии металла, расходов на
транспорт и всего прочего, каждый килограмм приносил шесть копеек чистой
прибыли. Тонна - шестьдесят рублей. Тысяча тонн - шестьдесят тысяч рублей.
Три новых "Волги" по ценам черного рынка. А речь там шла о десятках тысяч
тонн. И продолжалось это несколько лет.

- Неужели не сгорели? - удивился я.

- Наивный вы человек, - усмехнулся банкир. - Как было не сгореть при
таких доходах? Схема может быть идеальной, но работают в ней люди
нормальные, наши люди. С естественным стремлением сделать меньше, а хапануть
больше, при этом напиться и слегка заложить партнера. Не из корысти, а
единственно от широты души. Что отличает нормального россиянина от
какого-нибудь, извините за выражение, немца? Неприятие правил. Любых. Будь
то кодекс чести или кодекс бесчестия. И это благо для России, Сергей,
великое благо. Иначе бы ее давно уже разворовали всю. Подчистую. Сгорели,
конечно. Году в восемьдесят девятом. Но и тут Буров поступил по-своему.
Нормальный человек начал бы совать взятки следователям. Но только не Буров.
Он дал деньги на выборы и стал членом Верховного Совета РСФСР по списку
"Демроссии". Остальное понятно. Сейчас Народный банк контролирует всю черную
металлургию. Как вам эта новелла?

- Похожа на легенду.

- Может, и легенда, - согласился банкир. - Но в наших кругах ей верят.
Это в характере Бурова. Он человек с большим размахом. И с очень
нестандартным мышлением.

- А почему он Флибустьер?

- Потому что не дай Бог какому-нибудь кораблю оказаться на его курсе.

- Ограбит?

- Мгновенно приватизирует.

Я поднялся со ступеньки крыльца, на котором мы вели эту содержательную
беседу, и сделал де Фюнесу вполне заслуженный им комплимент:

- Разговаривая с вами, я всегда узнаю много нового и интересного.

- Завидую вам, - признался банкир. - Вы еще в том возрасте, когда
узнаете много нового и интересного. Я тоже узнаю много нового и интересного.
Но то, что интересно, не ново. А то, что ново, не интересно. Увы.
Заглядывайте, всегда рад вас видеть, - доброжелательно проговорил он и стал
подниматься по своему парадному крыльцу без перил.

- Не боитесь свалиться и сломать шею? - спросил я.

- На этот случай у меня есть страховка, - ответил российский банкир Луи
де Фюнес. - А к моим словам о Мамаеве отнеситесь серьезно. Он человек
опасный. Он из тех, кто пойдет на все. Принято считать, что российский
бизнес живет по законам волчьей стаи. Нет, Сергей. Сходство только в одном:
ослабевшего вожака разрывают в клочья свои. А во всем остальном... Волки в
голодной стае по сравнению с нашими бизнесменами - просто щенки. Добродушные
щенки на площадке для молодняка. Вот что такое современный российский
бизнес. Имейте это в виду.

- Спасибо. Учту. А Буров? Он тоже пойдет на все?

- Это зависит от того, какова цена вопроса. Почему вы спросили о
Бурове?

- Ну как? Интересно.

Я сказал де Фюнесу правду. Буров меня действительно интересовал. Но я
сказал не всю правду. О Бурове я спросил потому, что он и был тем человеком,
который нанял нас, чтобы мы обеспечили безопасность Калмыкова после того,
как он выйдет из лагеря.

IV

Еще во время разговора с Мамаевым у меня появилось такое ощущение,
будто я еду по рельсам. Все логические схемы были просты и понятны, как
трамвайный маршрут. После разговора с де Фюнесом это ощущение усилилось.

Пять офицеров-спецназовцев, разжалованных и уволенных из армии,
становятся наемниками. Понятно.

Один бизнесмен заказывает другого, потом они договариваются и киллера
сдают. Понятно. Если бы банкир не раскрыл мне странную подноготную этой