голоса.
держать поверх простыни! - голосом робота отбарабанил я так, что самому
противно стало.
согласилась сюда ехать! Сперва этот старый козел чуть-чуть не изнасиловал,
потом вы устроили стрельбу, и я чуть не умерла от страха, потом эта
идиотская предосторожность с привязыванием к креслу и приставлением к
затылку автомата... Теперь вот еще раз приставили идиота... Руки поверх
простыни! Надо же! А если мне надо что-нибудь почесать?
что ты там чешешь... Мне вовсе не хочется угодить под лазерный душ.
семьсот долларов за визит. Я - шлюха, но шлюха экстра-класса. Сам начальник
тайной полиции Хорхе дель Браво выдал мне удостоверение на право
обслуживания высшего эшелона! Меня семь раз проверяли врачи, и я десять раз
проходила тесты на полиграфе. А потом привезли с завязанными глазами
неведомо куда, заперли и держали часа четыре в полной темноте. И я, злая и
невыспавшаяся, должна была сопровождать этого кретина на маисовое поле. Им,
видишь ли, овладела фантазия: поиметь меня в кукурузе. Но ведь так
обращаются только с портовыми девками! У меня были генералы, адмиралы,
прокурор Республики, сам Хорхе дель Браво, наконец, но никто себе ничего
подобного не позволял. Ну, даже черт с ним, можно и в кукурузе, но не на
глазах же телохранителей! Нет бы привести меня сюда, угостить ликером, кофе,
пирожными, уложить вот на эту постель... Но волочь в кукурузу, хватать за
все так грубо, будто я резиновая кукла, - извините! Я даже дала ему по
морде!
стоявших в столовой. Через открытую дверь долетало сочное чавканье Пушки.
Наш здоровяк явно решил совместить приятное с полезным и немного
подкрепиться. А я даже за бутербродом сбегать не мог, потому что верить
всему, что наболтала мне эта шлюха, я не имел права. Судя по тому, что она
была знакома с местным обер-палачом Хорхе дель Браво, служба безопасности
для нее была домом родным. А я вовсе не хотел, чтобы она удрала и вернулась
сюда с бандой головорезов. Конечно, можно было опередить события и
пристрелить ее "при попытке к бегству". Это сразу сделало бы мою жизнь
спокойнее и дало возможность пожрать. Уж слишком бравурные марши звучали у
меня в желудке. Впрочем, провести нашего Капитана было трудно. Боюсь, что он
прихлопнул бы меня самого, если бы заподозрил, что я без нужды ухлопал
заложницу.
могли не беспокоиться, что Капитан поставит их часовыми. Они вымылись, как
следует пожрали и могут спать спокойно. Да и Лопесу можно было позавидовать.
Уж он-то мог ни за что не беспокоиться! Все здешние сюрпризы он знал, а при
правильном поведении мог не бояться, что Капитан его застрелит.
Единственное, что его беспокоило, как я полагал, это разлука с Марселой.
Если семьсот долларов было обещано Марселе, то ее сутенеры должны были
получить никак не меньше. Вероятно, деньги были уже уплачены, и Лопес
считал, что понес убыток.
она не была дурой, то опасаться за свою честь ей не приходилось, а
рассчитывать всерьез на то, что я ее убью, она не могла. Тем не менее она не
спала. Несколько минут она, правда, имитировала спокойный сон, подтянув
простыню до ключиц и вытянув свои гладкие ручки вдоль тела. Поскольку они
лежали поверх простыни, я мог не беспокоиться, что она нажмет ими
какую-нибудь смертоубийственную кнопку. На ее кофейном личике некоторое
время пребывали умиротворенность и покой. В уголках губ играла скрытая
улыбка. Было ощущение, что она чего-то ждет.
переложила голову с одной подушки на другую, и при этом простыня с нее
чуть-чуть сползла, открыв грудь до самого бюстгальтера. Потом она склонила
голову на левое плечо, и ее длинные черные как смоль волосы в поэтическом
беспорядке рассыпались по груди. Затем у нее плавно приподнялось правое
плечо, потом опять левое, и теперь уже весь бюстгальтер со всем содержимым
выбрался на свет божий. Как я уже отмечал, бюстгальтер был совсем не
заметен, а вот его наполнение так и лезло в глаза. Это убедило меня, что
никакого кошмара она во сне не видит и вообще не спит.
профессиональной шлюхе такое понятие существует. Любой другой на моем месте
все понял бы правильно, но я настолько влез в шкуру коммунистического
партизана, что оценивал обстановку с чисто военной точки зрения. Дело было
даже не в том, что я был голоден и зол. Мне мерещилось, что если я, утратив
революционную бдительность, отвлекусь от исполнения долга, то произойдет
что-нибудь ужасное.
сомнений в том, чего может желать дама такого рода занятий и темперамента.
Несомненно, вздохи при расшифровке означали следующее: "Дева Мария! Как же
мне не везет сегодня! Какие же ослы эти партизаны! Ему, кретину, предлагают
задаром то, что оплатил не одной сотней долларов дон Паскуаль Лопес, а этот
олух залег в угол с автоматом и держит меня на прицеле!" Веки Марселы чуть
дрогнули, и я понял, что она еще вдоволь надо мной поиздевается.
раздвинула ноги, прикрытые простыней. О, профессиональная подготовка у нее
была на уровне! Даже марш, звучавший у меня в животе, оборвался на середине
такта. Эти ноги явно приглашали в свои объятия... Кроме того, простыня
сползла с нее еще ниже и прикрывала ее теперь только до пояса. Эта ведьма
еще раз глубоко вздохнула, согнула в колене левую ногу, немного приподняла
грудь и легонько повела плечиками, чуть-чуть покачнувшись с лопатки на
лопатку... При этом тихонько щелкнула застежка на спине и два жалких
треугольничка, с трудом вмещавшие в себя симпатичные кругленькие и весьма
пышные мячики, попросту сползли, открыв на мое обозрение всю эту прелесть...
этой проститутки не по обязанности, а с большим желанием и интересом.
Правда, чисто теоретическим, ибо желание не было подкреплено какой-либо
возможностью.
обе коленки, потом вновь опустила их, и в результате простыня оказалась лишь
покрывалом для коленок. Пресловутые трусики телесного цвета представляли
собой лишь два совсем небольших треугольника, соединенных резинками. Я
понял, что настает час самых суровых испытаний, и стал лихорадочно
вспоминать что-нибудь из учения Карла Маркса, поскольку знал по опыту, что
любая цитата моментально гасит сексуальное возбуждение. Но, как назло, все
марксистско-ленинские заклинания вылетели у меня из головы.
обратив ко мне свою смуглую спину. При этом трусики чуть-чуть сдвинулись
вниз. Я мог отметить, что треугольничек не прикрывает и одной десятой части
восхитительных по округлости и нежности ягодиц. Впрочем, на тот момент о
нежности данных предметов я еще только догадывался.
соединявшая розовые треугольники, еще больше сползла, и псевдотрусики совсем
скомкались, и моему взору предстали темные, чуть-чуть курчавившиеся
волосики... Это было уже слишком.
окончательно обалдев, должен был выпрыгнуть из своего убежища и наброситься
на эту пакостницу, чтобы доказать ей, что мое терпение лопнуло. Но в этот
самый момент раздалось тихое гудение, легкий шелест, и зеркало, закрывавшее
вход, ведущий к лифту, вагончику, вертолету и маисовому полю, стало медленно
подниматься!
расстояние от кровати до двери, ведущей в столовую, и остолбенел: неведомо
откуда в проем спустилось крепкое стальное жалюзи, в которое с яростью
долбил прикладом Пушка, а следом за жалюзи неотвратимо опускалось и зеркало,
укрепленное сзади крепким пуленепробиваемым щитом. Я был отрезан от своих.
мраморные столики. У меня был автомат, шесть магазинов по сорок патронов,
восемь гранат, пистолет с девятью патронами и нож.
замоталась в свою простынку и нырнула ко мне в "окоп". Я побоялся, что она
разворошит его с перепугу, если начнется стрельба.
стало удобнее, но голову пришлось пригнуть пониже.
медлительностью стал опускаться, открывая проход в комнату. У меня не было
никакой уверенности в том, что те, кто собирается войти в спальню, будут
дружественно настроены, и потому я решил стрелять первым. Две фигуры в
пятнистых комбинезонах с маскировочной краской на лицах симпатии у меня не
вызвали, и автомат мой без предупреждения открыл огонь. Кто-то пронзительно
завизжал, обе фигуры получили достаточно пуль, чтобы выйти из игры, а
потому, крутанувшись на месте, отлетели к стене, где и грохнулись на пол.
меня от созерцания Марселиных прелестей, были ребята совсем не глупые. Из-за
краев проема высунулись только дула автоматических винтовок, и целые тучи
пуль влетели в спальню. Куда целились неведомые враги, мне было неясно, но
так или иначе освещение внезапно погасло, и все погрузилось в кромешную
тьму, которую озаряли только вспышки выстрелов из прохода. Я вовремя
сообразил, что пятнистым ребятам совершенно необходима моя граната. Она