шкафа-стойки и переставляла бутылки на его стеллажах. Мы взгромоздились на
табуреты и выразительно переглянулись без слов. Митчелл уже собирался было
окликнуть Марию, но я предупредил его, приложив палец к губам: тест
принадлежал мне.
безумном городе.
близорукие глаза без очков, яркий свет, слепивший ее с потолка, - все это,
пожалуй, объясняло ее вежливое безразличие к нам. Меня она не узнала.
завивка, без кинозвездных фокусов, красное платье с короткими рукавами,
которое я всегда отличал среди ее туалетов, - все это объясняло и другое:
она знала о моем приезде, ждала меня. На сердце сразу стало легче, на
минуту я забыл о своих сомнениях и страхах.
подчеркивающая натренированную предупредительность к заказчику,
характеризовали любую девчонку из бара, но не Марию. Со знакомыми парнями
она была иной.
глазами и по-прежнему не узнавая меня. - Что вам угодно, сэр?
полотнах Сальвадора Дали, но всегда живые, ласковые или гневные, а
холодные мертвые глаза Фрича, глаза девушки из табачного киоска, глаза
водителя растаявшей на шоссе машины - стеклянные глаза куклы. Заводная
машинка. Оборотень. Нежить. Словом, тест не удался. В городе не было живых
людей. И мгновенно пришло решение - бежать. Куда угодно, только скорее.
Пока не поздно. Пока не обернулась против нас вся эта проклятая страхота.
Славный малый - он все схватывал на лету. Только спросил, когда мы
выходили на улицу:
оставаться одному в этом диковинном городе ему явно не хотелось. Боюсь,
что не совсем все дошло и до Митчелла, но он, по крайней мере, не
рассуждал: уже видел чудеса на дороге, хватит!
помнишь, где оставил машину?
где-то ближе или дальше по улице. Вместо него у тротуара в двух-трех
метрах от нас дожидалась черная полицейская машина, тоже с зажженными
фарами. Несколько полицейских в форме находилось внутри, а двое - сержант
и полисмен с перебитым носом, должно быть бывший боксер, - стояли рядом у
открытой дверцы. Напротив, у подъезда с вывеской "Коммершел банк" стояли
еще двое. Все они, как по команде, уставились на нас таким же неживым, но
пристальным, целеустремленным взором. Мне это совсем не понравилось.
настораживал. Они определенно кого-то ждали. "Не нас ли?" - мелькнула
мысль. Мало ли что может случиться в этом придуманном городе!
стоявшими у тротуара машинами.
оказался на противоположной стороне улицы, подальше от подозрительной
черной машины. И вовремя! Сержант шагнул на мостовую и поднял руку:
витрин и без вывесок. Толстяк с несвойственной его комплекции быстротой
тут же догнал меня и схватил за руку:
Впереди, посапывая, бежал мордастый сержант, расстегивая на ходу кобуру.
Заметив, что я обернулся, он крикнул:
Особенно сейчас, когда я разгадал происхождение этого города и его
населения. Но мне везло: я услышал свист пули, когда уже нырнул за кузов
отдыхавшей у тротуара пустой машины. Эта сжатая цепочка притертых бок о
бок автомобилей облегчала нам маневрирование. Поразительно, с какой
ловкостью, подгоняемые страхом, Бейкер и Митч ныряли, присаживались или,
согнувшись крючком, перебегали открытое пространство переулка.
разделенные воротами-аркой. Через эту арку можно было попасть на соседнюю
улицу, где поймать любую проезжавшую машину или неожиданно найти свою: мы
ведь оставили ее где-то здесь, на углу такого же переулочного ущелья.
Кроме того, можно было скрыться в мастерской, где вечно что-то чинилось
или паялось. Неделю назад, когда мы здесь проходили с Марией, мастерская
была пуста, на двери висел замок под табличкой "Сдается внаем". Я вспомнил
об этой мастерской, когда свернул в арку-воротца. Полицейские застряли
где-то сзади.
входа. Мой удар плечом пошатнул ее, она затрещала, но удержалась. Тогда
ударил всем корпусом Митчелл. Дверь охнула и со скрежетом рухнула наземь.
заполненный плотной, черной как уголь массой. Сначала мне показалось, что
это просто темнота неосвещенного подъезда, куда не проникает солнечный
свет в этом ущелье. Я было рванулся вперед, в темноту, и отскочил: она
оказалась упругой, как резина. Теперь я отчетливо видел ее - вполне
реальное черное ничто, ощутимое на ощупь как что-то плотное и тугое,
надутая автомобильная камера или спрессованный дым.
отлетел назад, как футбольный мяч. Это ничто просто отшвырнуло его - оно
было непроницаемо, вероятно, даже для пушечного снаряда. Я подумал - и это
мое твердое убеждение, - что весь дом внутри был такой же: без квартир,
без людей, одна чернота с упругостью батута.
город. Но заниматься анализом впечатлений не было времени. Где-то совсем
близко послышались голоса преследователей. Вероятно, они вошли в арку. Но
между нами и густой пружинящей черной массой было узкое, не шире фута,
пространство обычной темноты - вероятно, той же черноты, только
разреженной до концентрации тумана или газа. То был типичный лондонский
смог, в котором не видишь стоящего рядом. Я протянул руку: она исчезла в
нем, как обрезанная. Я встал и прижался к спрессованной черноте в глубине
дверного проема и услышал, как вскрикнул шепотом Бейкер:
Вдвоем мы втащили в проем толстяка коммивояжера и постарались раствориться
в темноте, вжимаясь и вдавливаясь до предела, чтобы предательское упругое
ничто за ней не выбросило нас наружу.
здесь каменной кладки. Полицейские, уже заглянувшие в переулок, не могли
нас увидеть, но даже идиот от рождения мог сообразить, что пробежать
переулок во всю длину его и скрыться на смежной улице мы все равно не
успели бы.
Попробуй по стенке!
скрытых за выступом стены, но свист их и скрежет о камень, стук отбитых
кусков штукатурки и кирпича и тяжелое дыхание трех человек, зажатых в
потный клубок в темноте, были нелегким испытанием даже для крепких нервов.
Я очень боялся: вдруг толстяк сорвется, и легонько сжал ему горло. Пикнет,
думаю, - нажму посильнее. Но выстрелы уже гремели на противоположной
стороне улицы, полицейские простреливали все подъезды и ниши. Однако не
уходили: у них был инстинкт ищеек и собачья уверенность в том, что дичь
все равно никуда не уйдет. Я знаю эту породу и шепнул Митчеллу:
даже в аналогичной ситуации, но в городе оборотней все средства годились.
Поэтому рука без трепета нашла в темноте протянутую мне сталь
митчелловской игрушки. Осторожно выглянув из-за выступа, я медленно поднял
ее, поймал в вырез прицела щекастую морду сержанта и нажал на спусковой
крючок. Пистолет коротко грохнул, и я увидел явственно, как дернулась
голова полицейского от удара пули. Мне даже показалось, что вижу
аккуратную круглую дырочку на переносице. Но сержант не упал, даже не
пошатнулся.
оборотню прямо в лоб, - я не мог промахнуться: призы за стрельбу имел.
Значит, эти куклы неуязвимы для пуль. Стараясь унять дрожь в коленях, я,
уже не целясь, выпустил в щекастого сержанта всю оставшуюся обойму. Я
Василенко Иван
Посняков Андрей
Доценко Виктор
Сапковский Анджей
Володихин Дмитрий
Круз Андрей