менее говорю: не время сейчас предаваться печали, надо думать о защите родной
земли. Подумайте об этом, люди, подумайте, пока не поздно!
неоднократно сиживал на новгородском престоле. Скажите, честные новгородцы,
было ли между вами какое несогласие? Аль прогневил вас батюшка чем? Княжил у
вас Фёдор Ярославович, самый старший из нас, Ярославовых сынов. Разве ж был он
плохим правителем? Второго из братьев, Александра Ярославовича, вы
только-только оплакали и предали его останки земле. Теперь, значит, мой черёд
по старшинству пришёл.
забыли о том. Так разве плохо вам было под моею властью, честные новгородцы?
Александра Ярославовича со слезами и рыданиями провожали вы вчера в последний
путь, а ведь перед этим дважды изгоняли из города! Я же с вами не ссорился,
сами знаете. Так неужели мы не поладим, неужели не поймём, не полюбим друг
друга, ежели вы смогли понять и полюбить Александра Ярославовича, которого
перед тем дважды прогоняли, но прогнав, призывали вновь и вновь? Разве ж я не
прав, честные новгородцы?..
прозвучали весьма убедительно. Тем не менее, вече молчало, пауза явно
затягивалась. Кандидат на престол хотел заговорить вновь, повторно воззвать к
благоразумию, требующему непременного присутствия в Новгороде полководца,
причём именно из числа Ярославичей, следующего по старшинству за Фёдором и
Александром, когда из толпы лениво проговорили:
тем большее действие возымел он на застывших в напряжении людей. Сначала
отдельные, неуверенные смешки зародились в разных местах Ярославова Двора, но
всё больше вокруг наглеца, осмелившегося говорить такое самому великому князю
Владимирскому и Суздальскому. Эти смешки рассыпались окрест и вскоре вернулись
новой порцией веселья, усилившись и окрепнув, принялись разрастаться и
шириться, набирая по дороге мощь. И вот уже хохочут все, кто собрался на вече.
Смеются открыто, даже слегка нагловато, ухмыляются в бороды, подкручивают усы и
крякают от сомнительной остроты.
для их же, новгородцев, блага? Не говорить же, в самом деле, о необходимости
утереть нос выскочке Даниле...
столпившихся на другом конце помоста, выступил посадник Олекса, откашлялся,
степенно разгладил бороду и заговорил:
говорят. Вот как сейчас. Ну, подумай сам: кого нам теперь бояться? Шведам да
немецким рыцарям наши дружины, возглавляемые твоим почившим братом (вечная наша
благодарность и светлая память покойнику), наподдали знатно, ты сам о том
сказал. Вряд ли они вдругорядь сюда сунутся. Югра да поморы - то данники наши,
и мы что-то не слыхали, чтоб они бунтовать супротив нас вздумали. На юге у нас
Киев с Данилой Романовичем. Спору нет, мощная то держава, да только разве
Данила Романович не призывал тебя и дядю твоего Святослава Всеволодовича... -
посадник сделал едва уловимую паузу, но претендент всё же уловил её, - ...к
миру? Разве не заставил вас клясться в том на могиле отца и брата? Разве сам
Данила Романович не обещал уважать свободу северных земель? Да оно и понятно:
ему требуется время, дабы укрепить собранное недавно королевство. Ну, и кроме
того, Данила Романович расширяет свои владения на юг, это ни для кого не
секрет. А татарва... Что ж, эти действительно не прочь пожировать за наш счёт.
Да только путь в нашу землю лежит для них через Киев, а южане показали уже, что
берут за право прохода слишком высокую пошлину, которую собака Бату был не в
силах заплатить.
одобрительные возгласы.
нависла нынче над Великим Новгородом, а значит не понимаем причины, по которой
ты так торопишься занять опустевший со смертью брата престол, - докончил он.
подходя к посаднику. - Так что объясни, Андрей Ярославич, почто порешь горячку,
да смотри, не увиливай.
какой-нибудь убедительный аргумент, но в голову не приходило ничего путного.
Князя сильно раздражала и даже бесила отвратительная манера здешних людей
величать друг друга по имени-отчеству, словно все они были князьями. И когда
Спиридон назвал посадника Олексой Игоревичем, Андрей едва сумел подавить
инстинктивное негодование.
нетерпением заметил архиепископ.
совсем даже не так, как он ожидал! Если в головы новгородцам втемяшилось, что
опасность им не грозит...
позарится также на северные земли, - Андрей решил стоять на своём до конца.
покой на своей северной границе. Так что войной на нас он пойдёт скорее поздно,
чем рано. А раз так, то рано и говорить о том. Разве я не прав, Спиридон Фомич?
- И посадник выразительно посмотрел на Спиридона.
громко спросил:
сотни знатных немцев полегло на льду Чудского озера, ещё полсотни у нас в
плену. Кто ж теперь к нам сунется?
вслед за ними здесь объявятся крестоносцы.
него под рукой стояли наши дружины, и многие новгородцы отличились в этой
славной битве. Да и не в одной этой битве. Взять хотя бы Гаврилу Олексича или
кого другого, - он кивнул в сторону городской знати и, расплывшись в улыбке,
докончил: - Эти не подведут. Так-то!
Ярославича, - подытожил архиепископ. - Тебе ли этого не знать, княже! Ведь в то
время на нашем престоле сидел именно ты. И уж не взыщи за неприятное
напоминание, однако как раз ты и не смог ничего поделать с супостатами, при
тебе они захватили и Изборск, и Псков. Зачем же предлагаешь своё
покровительство теперь? Не насмешка ли это, а, Ярославич?
мысленно проклясть себя за то, что не послушался своих советников и ввязался в
такое, без сомнения неприятное и почти гиблое дело, как борьба за новгородский
престол. А потому крикнул в отчаянии:
участвовал в победной битве с татарами...
Ты ехал вместе с отцом и дядей в хвосте татарского войска, подобно ягнёнку,
послушно идущему на заклание. И мятеж поднял не ты, а дядя твой Святослав
Всеволодович. А победу над татарвой одержал Данила Романович. В чём же твоя
заслуга? Неужели в том, что ты вовремя присоединился к победителю? Объяснись,
Андрей Ярославович, если можешь.
вышел из себя и запальчиво крикнул:
только и сподобился на то, чтобы открыть ворота родного города перед
захватчиками!
архиепископа, посадника и тысяцкого он наконец понял: упоённые блестящей
победой новгородцы не верят, что в ближайшем будущем их городу может угрожать
опасность. А значит, не захотят иметь над собой князя. И напоминанием о
псковском боярине Твердиле Андрей Ярославович стремился лишь побольнее задеть
беспечное стадо скота, громко именуемое вольными господами новгородцами.
теснившейся вокруг помоста толпы послышались даже угрозы.
архиепископ. - Ты Твердилу Иванковича не трогай. Во-первых, он всё же
псковской, а не новгородский, хотя и у нас тут не все святы. А во-вторых, если
я сейчас начну при всём честном народе высказывать подозрения насчёт сокрытых
деяний иных князей, неизвестно ещё, кто честней окажется, вольные люди или же
князья, в борьбе за стол не брезгующие никакими средствами, противными не
только человекам, но и Богу.
собственного дядю, но и околдовал родного брата Александра, причём последнего -
через подставных лиц. Публичное обвинение из уст фактического правителя
Новгорода прозвучало, народ явно недоволен. Больше здесь делать нечего... По
крайней мере, сейчас. А теперь надо красиво уйти.
произнося слово "господа". - Ещё спохватитесь вы, да поздно будет. Ещё
пожалеете, что не приняли по-доброму моего предложения. Поплачете вы у меня,
кровавыми слезами умоетесь, когда заставлю я умолкнуть навеки ваш вечевой
колокол, а после...
кого не глядя, сбежал с помоста. За ним последовали суздальские бояре, к
разумным советам которых молодой князь не соблаговолил прислушаться. Новгородцы