Чтение 19–й страницы книги ~Принц Галлии~

ответ, и его густо загорелое лицо осветилось лучезарной улыбкой. - Плюнь
на плащ и получше присмотрись ко мне. Неужели я так сильно изменился?

Старый Эмилио близоруко прищурился, глядя на гостя, затем всплеснул
руками и радостно воскликнул:

- Батюшки! Господин де Шатофьер! Простите, что не признал вас сразу,
монсеньор, старею уже... Так, значится, вы живы?

- Нет, - покачал головой Эрнан. - К сожалению, я погиб в Палестине, мир
праху моему. А с тобой разговаривает мой призрак.

Слуга захихикал:

- Ах, прошу извинения, монсеньор. Это был глупейший вопрос. Просто я
вельми рад видеть вашу светлость живым-здоровым.

- Целиком и полностью разделяю твою радость, Эмилио, - сказал Шатофьер.
- Господин герцог сейчас дома?

- Да, да, монсеньор, дома. Дон Филипп как раз отдыхает в парке.

- Тогда проводи нас к нему.

- С превеликим удовольствием, монсеньор, - поклонился слуга.

И они пошли.

- Ай-ай! Как вы изменились, как возмужали, господин граф! - вновь
заговорил Эмилио, на ходу разглядывая Эрнана. - Ну, совсем не узнать того
мальчишку...

впрочем, уже тогда настоящего богатыря. Мы про вас частенько
вспоминаем, монсеньор, особливо о том, как вы бились с господином
Гийомом... - Он с отвращением сплюнул. - Пусть его душа вовек не знает
покоя в пекле.

Подобно большинству старых слуг герцога, Эмилио откровенно восхищался
поступком Эрнана, что при других обстоятельствах - будь Гийом хоть чуточку
порядочным человеком - выглядело бы как вопиющее проявление нелояльности к
господину. Но вот дела: герцог и тот не затаил зла на виновника смерти
своего старшего сына.

Не будучи ослепленным отцовской любовью, он не питал никаких иллюзий
относительно личных качеств Гийома и пришел к вполне резонному выводу, что
его постигла кара Божья, а значит, не пристало обижаться на орудие,
избранное для этой цели Всевышним. Так или иначе, в отношениях между
герцогом и Эрнаном не было враждебности, как, впрочем, и особой теплоты.
После той дуэли они виделись лишь считанные разы, и все их встречи носили
сугубо деловой характер. Затем Эрнан вступил в орден тамплиеров и покинул
Гасконь, а в конце 1448 года присоединился к крестовому походу в
Палестину, организованному Филиппом-Августом III Французским[16]. С тех
пор о Шатофьере не было ни слуху, ни духу, если не считать ложного
известия о его гибели, которое он опровергнул самым решительным образом,
вернувшись домой целым и невредимым.

Старый слуга проводил Эрнана и его спутника в большой парк, который с
трех сторон был огражден зданием дворца, по своей форме напоминавшем
заглавную греческую "П", а с четвертой - собственно внутренней крепостной
стеной, достаточно высокой, чтобы заглушить шум бурлящей снаружи городской
жизни.

После людского круговорота Главной площади молодым людям почудилось,
будто они очутились в волшебном царстве тишины и спокойствия. Лишь изредка
здесь шумел ветерок в кронах деревьев, лениво, как бы нехотя, пели птицы,
и только хорошенько прислушавшись, можно было услышать слабые отголоски
базарного гама, от которого им едва не заложило уши, когда они пробирались
сквозь толпу.

Поскольку все уголки парка были знакомы Эрнану с детства, Эмилио сказал:

- А дальше вы уж идите без меня, милостивые государи. Нынче дон Филипп
явно не в духе, он мрачнее обыкновения, и кто знает, не разгневается ли на
меня, коли я его побеспокою.

- А где он сейчас?

- Верно, в беседке возле фонтана.

- Хорошо, - кивнул Эрнан. - Ступай по своим делам.

Слуга поклонился гостям и оставил их вдвоем.

- Может быть, ты пойдешь сам, а я подожду здесь? - спросил у Шатофьера
его младший спутник. Говорил он с выразительным франсийским акцентом,
слова произносил мягко и протяжно, а не прерывисто и энергично, как это
делали жители Пиренеев.

- С какой еще стати? - удивился Эрнан.

- Ну... Неудобно как-то... И вообще, нам следовало подождать, когда
проснется Филипп. Не по душе мне затеянное тобой представление. Уж лучше
бы...

- Ты это брось! - сурово перебил его Эрнан. - Я знаю, что делаю. Мне
нужно во всем разобраться, больно уж странные вещи я услышал от Филиппа...
А ну-ка пойдем! Буду я еще нянчиться с тобой, уламывать, что ту невинную
девицу.

Юноша подчинился, и оба не спеша двинулись вдоль широкой аллеи, ведущей
к центру парка, где находился фонтан, построенный по мавританскому образцу.

Натренированным глазом Эрнан отмечал малейшие признаки упадка и
запустения, появившиеся здесь за последние семь лет, и сокрушенно качал
головой. В прежние времена настоящим хозяином парка был Филипп. Он
заботился о нем, присматривал за порядком, не позволял садовникам бить
баклуши и щедро вознаграждал их из своего кошелька за усердную и искусную
работу. Тот же мавританский фонтан был сооружен одиннадцать лет назад на
его собственные средства... Но теперь все это осталось в прошлом, в
далекой стране их детства, обратный путь в которую им уже заказан.

Поседевший и порядком осунувшийся герцог Аквитанский сидел на дубовой
скамье в просторной беседке возле фонтана, густо увитой зеленым плющом. Он
сосредоточенно читал какую-то книгу и не сразу заметил гостей, которые
остановились у входа и поснимали шляпы.

- Мое почтение, монсеньор, - вежливо поздоровался Эрнан.

Герцог чуть вздрогнул от неожиданности и поднял на посетителей
утомленный взгляд.

- Добрый день, господин де Шатофьер, - невозмутимо ответствовал он. -
Рад видеть вас в добром здравии. Я с самого начала подозревал, что слухи о
вашей гибели несколько преувеличены... И вас приветствую, сударь, - кивнул
он юноше, откладывая в сторону книгу. - Прошу садиться, господа.

Хотя сам герцог заметно постарел, и его некогда золотистые волосы стали
серебряными, голос у него был по-прежнему чистым и звучным, вот только еще
явственнее проступали в нем печальные нотки.

Пока молодые люди устраивались на скамье с противоположной стороны
невысокого, круглой формы стола, герцог окликнул своего камердинера,
который шатался поблизости, и велел принести для гостей угощение. Когда
слуга отправился выполнять это поручение, герцог смерил Эрнана пристальным
взглядом и промолвил:

- Как мне кажется, я могу смело поздравить вас с удачным возвращением.

- О да! Разумеется, да. - Эрнан выпрямил свои большущие ноги и всем
весом откинулся на спинку дубовой скамьи, которая жалобно заскрипела от
такого бесцеремонного обращения с ней. - Как видите, я цел и невредим, на
здоровье грех жаловаться. Да и убытков никаких не понес, напротив - лишь
приумножил свое состояние, слава Иисусу Христу.

- Однако, - заметил герцог, - этого нельзя сказать про весь ваш поход,
которому, кстати, я никогда не сочувствовал. Французский король-то в плену.

- Был в плену, - уточнил Шатофьер. - По последним сведениям, он
откупился за семьдесят тысяч серебряных марок и сейчас направляется в
Европу.

- Семьдесят тысяч, - медленно повторил герцог, в уме пересчитывая эту
сумму в галльские скудо. - Не сказал бы, что дешево обходится Франции
освобождение Гроба Господнего. Филипп-Август Третий правит Францией уже
двенадцать лет, за это время он предпринял три крестовых похода, не
отвоевал ни пяди Святой Земли, зато растерял все свои северные земли, а
вдобавок опустошил французскую казну. Между прочим, граф, вам известно,
что герцог Нормандский объявил о разрыве союзнических отношений с Францией
и обратился к Святому Престолу с просьбой возвести его в королевское
достоинство?

- Да, я слышал об этом. Но удовлетворит ли папа его просьбу?

- Скорее всего, да. Лично я не вижу сколько-нибудь серьезных оснований
для отказа. В договоре о союзе Нормандии с Францией есть пункт, согласно
которому Нормандия оставляет за собой право беспрепятственного выхода из
состава королевства в случае неудовлетворительного управления оным. А то,
что дела во Франции обстоят из рук вон плохо, ясно даже ребенку.

- Бесспорно, - согласился Эрнан.

- И Франция сейчас не в том состоянии, чтобы противопоставить этому
пункту договора свою военную мощь, - продолжал герцог. - Королю придется
смириться с этим, как прежде он смирился с потерей Бретани, Фландрии и
Франш-Конте. А что касается папы Павла, то хоть он и дал свое
благословение на ваш поход, ему была не по душе эта авантюра. По его
мнению, католическому миру следовало бы поберечь свои силы для
предстоящего похода против турок, и тут я всецело согласен с ним.

Разумеется, весьма прискорбно, что Иерусалим до сих пор находится под
игом неверных; но, с другой стороны, если последователям Магомета удастся
захватить Константинополь, это обернется большой бедой для всего
христианства - не только восточного, но и западного. Так что сейчас король
Франции явно не пользуется благоволением Святого Престола, и очень
сомнительно, чтобы папа встал на защиту целостности Французского
государства. Вполне возможно, что герцогу Нормандскому будет отказано в
титуле короля, однако ничто не помешает Нормандии возвратиться к своему
прежнему статусу великого княжества.

- И таким образом, - веско добавил Эрнан, - Франция сожмется до тех
пределов, в каких она была в начале правления Филиппа-Августа Великого...
Гм. Почти до тех же пределов. Ведь графства Сент, Ангулем и Байонна и
поныне остаются во владении французской короны.

Герцог проигнорировал этот довольно прозрачный намек и вместо ответа
внимательно присмотрелся к спутнику Эрнана, на которого в начале разговора