видящими глазами, неожиданно вскочила, как подброшенная пружиной.
синеватое свечение, но, опомнившись, она убрала руки за спину и как можно
спокойнее объяснила:
оказалось бесполезным. Даже у Золотого Факела не хватит огня, чтобы
вскипятить все море и сварить проклятых акул. Мы должны попытаться, вдруг
Радужник сумеет справиться с чудовищами.
Ториль.
падает ни один луч. Это означает выкинуть рубин в воду. Навсегда.
прочим, навсегда. И вместе с твоим любимым рубином.
которого она больше не увидит? Не увидит никогда!
Пойми, глупый упрямец! На войне всегда гибнут, и лучше пусть один, чем
все!
Хани знакомым.
хочет?
напрасной надежде на чудо. Но нет, на Золотую Галеру не падал ни один луч
солнца, они сверкали на воде поодаль. Он сунул руку в карман, достал
рубин, медленно, словно камень приобрел вдруг тяжесть свинца, поднял его
и, зажмурившись, изо всех сил кинул туда, где слабо искрилась вода.
показалось, что он видит летящую над волнами знакомую фигуру, но на этот
раз Рюби была не в бархатном платье, а в сверкающем медном панцире, в руке
ее было большое пурпурно светящееся копье или огненный луч. Раздался
протяжный звон, как будто ударили в гонг, что-то просвистело, плеснуло...
она вздрогнула еще раз, еще и начала стремительно набирать ход.
плавно колыхалась на волнах бесформенная серая масса, вокруг которой
расплывалось темное пятно.
должен быть с нею.
успел схватить его за ногу и сдернуть обратно на палубу.
положила ему ладонь на горящий лоб. Хани дернулся еще раз и затих.
глазам. - У него впереди еще трудная дорога.
прозрачная чернота, к которой они привыкли, ночь, пронизанная искристыми
стрелами звездного света. Нет, на них внезапно и резко навалилась
непроглядная плотная чернота. Уже на расстоянии вытянутой руки не было
видно ничего, во мгле могли таиться любые опасности, мог подкрадываться
любой враг - и все равно ты не смог бы ничего различить. Мрак спускался
сверху и одновременно выползал откуда-то снизу, словно от земли валили
густые клубы Черного Тумана. Но это был не туман, в нем не чувствовалось
того холода, одна только равнодушная, непроницаемая чернота. Путники то и
дело зябко вздрагивали, хотя было так жарко, что дышалось с большим
трудом.
их силуэты вырастали буквально перед лицом, пронзительное поскрипывание
сухих сучьев и неясный ропот листвы были единственными звуками. Все
остальные безнадежно вязли в жарком мраке.
подождем до утра. В такой кромешной тьме недолго и шею свернуть.
Темнота навевала неясный страх, давила, угнетала. Тесно прижавшись друг к
другу, они укрылись плащами, но задремать так никому и не удалось - все
тот же неясный страх заставлял их напряженно вглядываться в темноту и
нервничать, хотя ничего не происходило.
редеть. Сначала над головой он превратился в реденькую черную дымку,
сквозь которую тусклым жемчужным шариком засветилось солнце, лишившееся
привычного золотого огня. Побежали куда-то лохматые черные струи,
вбиравшие в себя самые маленькие клочки темноты. Они, клубясь, прятались,
втягивались в неведомые расселины, уходили в глубь земли, словно чья-то
огромная рука рывком сдергивала остатки зловещей завесы.
всех сторон обступили огромные дубы со странными, черно-красными листьями.
Это были настоящие великаны, их толстая кора была иссечена морщинами и
трещинами, позеленела от старости и поросла длинными, тонкими прядями
бесцветного белесого мха. Узловатые ветви сплетались, скрещивались над
головой, почти совершенно закрывая небо. И хотя теперь было гораздо
светлее, чем ночью, это все равно не был свет дня, в лесу царил полумрак,
и невольно хотелось говорить шепотом, точно кто-то мог подслушать.
замолчал.
масла в огонь Чани:
и ждут от нас, чтобы мы переругались, передрались, перегрызли друг другу
глотки... И уж во всяком случае остались каждый сам по себе. А мы должны
быть вместе.
Ночи. Дыхание тьмы чувствуется все сильнее. Прости меня, - обратилась она
к Хани.
тропинка.
сказано слишком смело. Просто в одном месте дубы стояли чуть реже, и
чахлая бурая трава, покрывавшая поляну, была слегка примята.
вкопанный.
Следы...
земле ясно видны были отпечатки.
шириной, четырехпалой лапы, похожей на птичью. Каждый палец завершался
огромным когтем, взрезавшим пересохшую, каменно-твердую глину. Чани
вопросительно посмотрел на Ториль, но принцесса лишь недоуменно пожала
плечами.
маленькой заминкой. - И не слышала никогда.