Чтение 19–й страницы книги ~Дисбат~

заинтригованная пикантностью ситцуации. - Я же старше вас!

- Зато у меня член пониже колена, - похвалился Мартынов, втаскивая ее в
комнату, где все уже было готово для разврата - и бутылка дешевого вина стояла,
и постель разобрана.

Спасло преподавательницу чудо - ее узнал кто-то из проходящих мимо
студентов. Мартынову эта проделка, в Уголовном кодеске трактуемая как попытка
изнасилования с применением физического насилия, сошла с рук только благодаря
легкому и незлобивому характеру жертвы. Поговаривали, что жуткие, пятипалые
синяки с ее грудей сошли только месяц спустя.

Следующую проделку, задуманную и осуществленную Мартыновым, можно было
назвать "битвой народов". Не все африканские студенты, проживавшие в общежитии,
отличались кротостью и добродушием. Были среди них настоящие оторвы, вовсю
пользовавшиеся своим чужеземным происхождением - и в столовую без очереди
лезли, и на чужих девчонок зарились, и, выпив лишнюю бутылку пива, чересчур
хорохорились. Поставить их на место было невозможно. Любой конфликт с
иностранцами грозил немедленным исключением.

Мартынов, имевший широкие связи среди спортсменов, однажды привел на
институтский танцевальный вечер компанию борцов-монголов, обучавшихся в
сельхозакадемии, и сумел-таки стравить их с заносчивыми африканцами.

Как сказал потом завкафедрой гуманитарных наук, это был, наверное, первый
случай в истории человечества, когда желтая и черная раса сошлись в
непримиримой схватке.

Коренастые монголы бросались долговязым неграм в ноги, но те довольно
удачно встречали их свингами и хуками. Борьба шла и в стойке, и в партере,
причем сопровождалась дикими выкриками на самых экзотических языках.

Местные дружинники в побоище принципиально не ввязывались, да и прибывшая
вскоре милиция поначалу не знала, как вести себя с распоясавшимися
представителями братских народов.

В общем, победителей не оказалось. И желтые, и черные получили по первое
число, что, впрочем, мало отразилось на их физиономиях: ведь фингал на коже
негра почти незаметен, а у монголов - как битых, так и небитых - глаза
одинаково узкие.

Такие эпизоды в жизни Мартынова нередко случались и впоследствии, но он
всегда выходил сухим из воды. Даже когда с балкона второго этажа на голову
доцента Варфоломеева упала тумбочка, ответственность за это понес совсем другой
студент. Как сказал бы сейчас Синяков, у Славки Мартынова был очень сильный
дух-покровитель.

На службу в милицию Мартынов попал благодаря все той же борьбе - некому
было защищать цвета "Динамо" во втором среднем весе. На него нацепили
лейтенантские погоны (как-никак, а образование позволяло) и для блезира
назначили инспектором отдела боевой и физической подготовки, хотя большую часть
своего служебного времени он проводил на ковре.

Вскоре дзюдо, вошедшее в число олимпийских видов спорта, стало теснить
доморощенное самбо. Позиции Мартынова сразу пошатнулись. На татами, в отличие
от ковра, надо было бороться, а не симулировать борьбу. Да и приемы оценивались
как-то странно. Хороший бросок именовался "ипон", то есть чистая победа. Бросок
похуже - "вазари", половина победы. И уж совсем плохонький, из тех, что в самбо
считаются "активностью", - "коку".

Путаясь в этой чересчур сложной для него терминологии, Мартынов угрожал
своим соперникам:

- Вот я тебе сейчас заделаю куку на заре! Впрочем, "куку" чаще всего
заделывали ему. Грубая сила, выручавшая Мартынова раньше, в дзюдо мало что
значила. Нужны были и гибкость, и быстрота, и техника, и выносливость, ведь все
схватки происходили в течение одного дня. Попав несколько раз на удушающие
приемы, он перестал участвовать в официальных соревнованиях, а потом и вообще
забросил спорт.

Какое-то время казалось, что жизненная стезя Мартынова, до этого гладкая и
прямая, пошла извилинами и ухабами. Его вечные шуточки и подколки становились
все более злыми, он перестал регулярно бриться, увлекся пивом, а однажды,
зазевавшись, не отдал вовремя честь заместителю министра, за что получил кличку
Диссидент. (В милицейской среде такое прозвище считалось даже более обидным,
чем знаменитый "козел вонючий".)

Неизвестно, как сложилась бы судьба Мартынова в дальнейшем, но тут
подоспело время Олимпийских игр, впервые проводившихся на родине победившего
социализма.

Рядом пролегала трасса, по которой зарубежные гости должны были следовать
в Москву. Более того, в городе даже намечалось проведение каких-то
незначительных соревнований - не то предварительных игр по травяному хоккею, не
то квалификационных заездов гребцов.

Возник небывалый ажиотаж. За городскую черту вымели всех, чей образ жизни
не укладывался в рамки морального кодекса строителей коммунизма. Детей срочно
отправили в пионерские лагеря. Бродячих собак и кошек уничтожили.
Отремонтировали все спортивные площадки, кроме городошных. Проспект и
прилегающие к нему улицы покрыли дополнительным слоем асфальта. В открытой
продаже появились колбаса и зеленый горошек. А в Управлении внутренних дел
срочно ввели должность заместителя начальника по спорту.

Поскольку среди сотрудников центрального аппарата достойных кандидатов не
оказалось, вспомнили про Мартынова - как-никак чемпион города, призер
всесоюзных первенств, мастер спорта.

Впрочем, никто ему особо не завидовал. Должность была ответственная,
хлопотная да еще и временная. После окончания Олимпиады ее намечалось
упразднить.

Надо сказать, что за краткий срок пребывания в высоких начальниках
Мартынов зарекомендовал себя с самой положительной стороны. Никаких эксцессов,
а тем более чрезвычайных происшествий допущено не было. В загородную гостиницу,
где проживали спортсмены, мышь не могла проскользнуть, не то что террорист или
проститутка. Билеты на соревнования распространялись исключительно по спискам,
утвержденным горкомом партии и комитетом госбезопасности.

Кроме того, в специально построенной по такому случаю суперкомфортабельной
сауне Мартынов успел лично отпарить все руководство управления. А уж парить-то
он умел!

Когда пришло время подводить итоги, то есть, по меткому выражению одного
милицейского шутника, награждать непричастных и наказывать невиновных, Мартынов
сумел сохранить высокое положение да вдобавок со своей эфемерной должности
переместился на вполне солидный пост заместителя начальника отдела по службе.
Это был поистине уникальный случай - старший лейтенант занял полковничье
кресло.

Ясное дело, что без поддержки духа-покровителя здесь не обошлось.

Вот и все, что Синяков знал из чужих уст о карьере бывшего однокурсника.

Глава 6

Район, в котором Мартынов назначил Синякову встречу, находился на самой
окраине города и назывался соответственно - Окопище. Среди новеньких высоток
кое-где еще торчали деревенские избы. Наверное, здесь было приятно просыпаться
по утрам, вместо автомобильного гула внимая пению петухов и лаю собак.

Дверь открыл сам Мартынов, облаченный в домашний халат и тапочки. Если он
и изменился за эти годы, так только в лучшую сторону - стал суше, стройнее,
импозантнее. Обильные прыщи исчезли, дурь, вечно туманившая взор, сменилась
типично жандармской проницательностью (в нехудшем смысле этого слова), а пряди
благородной седины очень украсили шевелюру.

После того как они обменялись рукопожатиями, Синяков поинтересовался:

- Так ты где живешь, здесь или там?

- Там живу, здесь отдыхаю, - туманно ответил Мартынов. - Проходи на кухню.

Стол был уже заранее накрыт - коньяк местного разлива, минеральная вода,
стандартные деликатесы из тех, что сейчас, слава богу, можно свободно купить
почти в любом магазине.

- Я спиртного практически не употребляю - признался Мартынов, - но ради
такого случая придется сделать исключение.

- Я тоже, знаешь ли, не очень... - замялся Синяков, после суда давший себе
зарок не пить попусту.

- Рассказывай! - ухмыльнулся Мартынов. - Попахивает от тебя перегарчиком.
И рожа помятая. Про костюмчик я уже и не говорю... Бомжуешь?

- Ты что! - возмутился Синяков. - Я сына приехал навестить. Он здесь
срочную служит.

- В каких войсках? - Мартынов уже выпил и сейчас разделывал на своей
тарелке огромного, как лапоть, рака, при более внимательном рассмотрении
оказавшегося заморским зверем лобстером.

- В бригаде внутренних войск. - Второго рака-лобстера на столе не
наблюдалось, и Синякову пришлось ограничиться ломтиком буженины.

- Достойная служба, - кивнул Мартынов. - Весьма достойная... Охранять
покой наших граждан - дело почетное. - Слышать эти суконные истины из уст
бывшего шпанюка было довольно странно. - На сверхсрочную не собирается?

- Вряд ли...

Синяков уже решил было, что наступил подходящий момент, но внезапно
почувствовал болезненный укол в бедро. Это давала о себе знать шаманская
иголка, лежавшая в кармане брюк. Интересно, а как она выбралась из пакета?

- Ты пей, закусывай, - Мартынов сделал жест Креза, одаривающего своих
прихлебателей драгоценными камнями.

- Спасибо, я обедал недавно, - пробормотал встревоженный Синяков, однако
за копченой курочкой потянулся.

В это время за окном захлопали птичьи крылья. И гость, и хозяин
непроизвольно вздрогнули. Снаружи на карниз опустился голубь-сизарь,
обыкновенный городской попрошайка, неведомо что разыскивающий на уровне
девятого этажа.

- Пошел вон! - Мартынов застучал по столу. - Брысь, зараза!

- Подожди. - Синяков отломал кусочек хлеба и через форточку подал голубю.
- Воркует... Птенцы у них сейчас...

- Ты, я вижу, жалостливый стал, - Мартынов уставился на Синякова так,