Чтение 19–й страницы книги ~Последняя война~

кораблем, и Снежине, но те все равно отсчитывали минуты до возвращения
катера, и им несмотря ни на что казалось, будто с каждой минутой
уменьшаются шансы на то, что Загребин вернется на мостик, постучит
сигаретой о край пепельницы и скажет вахтенному: "А вот у нас в
училище был такой случай..."

Когда Кудараускас сообщил в лабораторию, что катер снизился, Баков
приказал Зенонасу не торопить их с дезактивацией. Все должно идти по
плану. Если поторопишься, в лабораторию могут попасть вирусы или
радиация. Это решение далось Бакову нелегко, но он теперь был
капитаном корабля, и первой его обязанностью было вернуть к жизни
мастера. Сформулировав так свою задачу, Баков принялся проводить ее в
жизнь. Правда, освободить лабораторию от заинтересованных лиц он не
решился.

Снежина встала у дверей рядом с Бауэром. Павлыш и Аро прошли к
приборам. Лицо и грудь капитана были прикрыты тканью, и из сплетения
приборов и креплений виднелись только усыпанные веснушками кисти рук.

- Все будет в порядке, - сказал Бауэр Снежине. Он очень хотел,
чтобы все было в порядке.

- Прошу лишних уйти, - произнес Павлыш. - Пожалуйста, уйдите.
Помощи от вас никакой, а разговариваете.

- Мы не будем разговаривать, - заверила Снежина.

- Пойдем, - предложил ей Бауэр. - На мостике есть экран. Павлыш
тоже волнуется.

А когда они поднимались на мостик, он сказал Снежине:

- Я ведь тоже мог оказаться на этом столе. Мое счастье, что
Ранмакан плохо управлялся с пистолетом.

- Вполне достаточно, чтобы убивать, - с(r)язвила Снежина.

Бауэр открыл дверь на мостик и вдруг улыбнулся.

- Чего ты? - удивилась Снежина.

- Как быстро люди приспосабливаются к новым условиям жизни! Еще
месяц назад случись такое, корабль был бы во власти безнадежного горя.
Погиб капитан. А теперь: как бы еще чего не случилось? То есть
говоришь о мастере как о пострадавшем в катастрофе, но абсолютно живом
человеке.

- Не мели чепухи, - обиделась Снежина. Ей сейчас не хотелось
философствовать. - Конечно, капитан будет жить.

Кудараускас включил экран лаборатории и, пока члены экипажа
рассаживались, спросил:

- А где Ранмакан?

- Кто знает? - сказал Бауэр.

- Надо будет догнать его. Он погибнет.

- Я бы его снова не оживляла. Должно же быть наказание, - сказала
Снежина.

- Постарайтесь понять, - возразил Павлыш. - Он просто нам не
поверил. Решил: мы враги.

- А вдруг он сумасшедший? - спросил Кудараускас. - Не в нашем
смысле, а сумасшедший, как и все другие жители планеты. Охваченный
стремлением убивать.

- Мы привезли еще одного человека, - вспомнил Бауэр. - С дальнего
острова. Завтра-послезавтра увидишь, что и здесь люди бывают разные.

- Ты уже уверен?

- Я давно уверен.

Биологи включили аппаратуру. С мостика экран показывал их сверху,
как показывают операции в хирургическом театре для студентов. Все
замолчали.

Открылась дверь, и тихонько вошла тетя Миля.

- Я с вами посижу, - шепотом сказала она. - Одной нехорошо.

- Садитесь, конечно. - Зенонас подвинул ей кресло.

По внутренней связи раздался голос Лещука из двигательного отсека.

- Зенонас, подключи нас к лаборатории. Ничего не слышим.

- Там пока слышать нечего, все идет как надо, - заметил Зенонас. -
Включаю.

Еще через десять минут Вас склонился над колпаком операционного
стола и сказал Павлышу:

- Кожные покровы начинают восстанавливаться.

- Ну вот, - сказал Бауэр.

- Сердце, - проговорил Аро. - Пульс семьдесят, наполнение
нормальное.

- Будет жить, - произнес Павлыш громче, чем следовало говорить в
операционной.

- Подождите, - остановил его Вас. - Не надо шуметь раньше времени.
Я полагаю, что экран можно отключить. Через несколько минут операция
будет закончена, и еще через два часа мы разбудим капитана Загребина в
госпитале. Вы сможете его навестить.

Корона Вас отключил экран.

...Через два часа капитан, смущенно улыбаясь, лежал в госпитале на
той самой койке, которую так недавно занимал его убийца, и принимал
импровизированный парад экипажа. У изголовья его стоял корона Вас и
похлопывал от удовольствия губами широкого рта. Он радовался не только
тому, что капитан жив, здоров и ничем не отличается от прежнего
Загребина, но и тому, что пришедшая одной из первых тетя Миля пожала
короне руку:

- Спасибо вам, доктор. Без вас мы бы осиротели.

Малыш, когда подошла его очередь, приблизился к Вас и спросил у
него шепотом, придерживая карман:

- Курить мастеру можно?

- Конечно. Если Павлыш разрешит. Он же здесь хозяин.

Павлыш благодушно кивнул головой. Малыш вытащил из кармана любимую
пепельницу мастера и пачку сигарет.

- Вам можно, - поставил он пепельницу на тумбочку у кровати.

Загребин посмотрел на сигареты, вспоминая, зачем они могли ему
понадобиться, потом вспомнил и ответил:

- Спасибо, как-то не хочется.

Малыш даже вздрогнул. Такого с капитаном "Сегежи" просто быть не
могло. Малыш подозрительно посмотрел на обоих биологов. Во взгляде его
ясно читалось: "Что вы сделали с мастером?".

- Когда восстанавливали легкие, очистили их от никотина, - об(r)яснил
корона Вас. - Возможно, поэтому.

Но Малыш продолжал смотреть на Вас в упор, и тогда тот,
догадавшись, добавил:

- Нет, больше никаких расхождений со старым Загребиным не будет. Не
должно быть.

- Может, все-таки закурить? - спросил Загребин. - Нет, не хочется.

Корона Вас был прав. Во всем остальном капитан остался таким же,
как прежде. Только бросил курить. И Снежине, которая вечно забывала
сигареты, не у кого было их просить на мостике в вахту Загребина.

Павлыш потом как-то говорил Снежине, что он не заметил, чтобы Вас
специально очищал легкие капитана от никотина. Тем более, если учесть,
что курение - наркотическая привычка и закрепляется она в мозгу, а не
в легких. Просто-напросто корона Вас не выносит табачного дыма, уверял
Павлыш, и при этом он очень деликатное создание и никогда вслух своих
претензий не высказывает. Вот и отключил потихоньку клетки, ведающие у
капитана страстью к курению.

На поиски Ранмакана "Еж" вышел на следующее утро. Кудараускас
уговаривал Бауэра взять с собой оружие, но тот отказался. Кудараускас
даже поспорил с ним.

- Ты пойми, - говорил он. - Пойми меня правильно. В крайнем, самом
крайнем случае, если ты убьешь его - мы оживим снова. А так ты
рискуешь и своей жизнью, и жизнью Малыша, который едет с тобой.

- Антипин соорудит силовое поле на вездеходе. Это первое. А второе
- тебе приходилось умирать? Хоть полраза, хоть четверть раза? Ты
думаешь, это просто: умер, и все? А впрочем, не веришь мне, поговори с
Загребиным.

Кудараускас представил лицо капитана и ответил:

- Я не спорю. Если силовое поле будет, пожалуйста...

От(r)езд "Ежа" задерживался. Антипин с роботами мастерил установку.
Бауэр углубился в карты, чтобы выяснить возможный маршрут Ранмакана.
Решили сначала осмотреть порт и склады - родные места Ранмакана. Если
там его не найдут, придется перенести поиски на холмы.

- Меня что волнует... - говорил Малыш Бауэру, когда они спускались
к машине. - Ведь он же должен есть и пить. Никаких запасов такого рода
в скафандре нет. Значит, он, чтобы с(r)есть что-нибудь, снимет шлем и
получит смертельную дозу.

- Надеюсь, он не найдет ничего с(r)естного на этой чертовой планете,
- ответил Бауэр.

Ему совсем не хотелось ехать на поиски убийцы, но он сам вызвался в
них участвовать, потому что считал себя (как, впрочем, и большинство
членов экипажа) виноватым в случившемся. Бауэру намного интереснее
было бы присутствовать при оживлении "отшельника".

Больше всего надежд возлагалось на пластилитовый детектор. Он мог
за несколько сот метров обнаружить следы вещества, из которого был
сделан скафандр.

Баков стоял у экрана, смотрел, как растворяется в струях дождя
машина, и, когда она скрылась за домами, сказал:

- Осторожнее. Может, включите поле сейчас же? Он ведь может
подстерегать вас.