Чтение 19–й страницы книги ~Овернский клирик~

- Да, да! Отпустите меня, святые отцы! Не отдадите же вы меня стражникам.
Это не по-христиански!

Ансельм скривился, но я был уже готов согласиться. В самом деле, не тащить
же этого заступника вдов и сирот в Памье!

- Отпустите меня, святые отцы! Отпустите! Я прикажу своим парням никогда не
трогать монахов из Сен-Дени...

- Что?! - мы с Ансельмом разом переглянулись. Болвана подвел язык - в его
присутствии мы ни разу не упомянули наше аббатство.

- Сын мой, - вздохнул итальянец, подходя поближе к благородному разбойнику.
- Исповедайся нам, отцам твоим духовным. Поведай, какая сволочь натравила тебя
на трех мирных братьев из обители Святого Дионисия?

Пьер, сообразивший наконец, в чем дело, нахмурился и сжал кулачищи. Это не
укрылось от нашего пленника.

- Всечестные отцы! - возопил он. - Видит Господь, ничего не знал, не ведал!
Случайно встретил вас на тропе, клянусь Святым Христофором и Святым Бонифацием,
и святым Рохом!

- Богохульствует, собака, - вздохнул Ансельм. - Отец Гильом, вы бы...

Я понял. В иное время, конечно, я бы не стал потакать подобному, но теперь
речь шла не только о моей голове.

- Брат Октавий. - Я повернулся к Анжеле. - Не пройдетесь ли вы со мной для
небольшой ученой беседы?

- Но... - Девушка настороженно перевела взгляд с ухмыляющегося Пьера на
невозмутимого Ансельма, который уже успел выломать пару длинных гибких прутьев.
- Братья... Что вы...

- Муки телесные, - наставительно начал итальянец, - не менее мук душевных
ведут грешника к просветлению.

- Ага, - подтвердил довольный Пьер. - Кому-то сейчас надлежит просветиться!

Я порадовался грамотно составленной фразе и отвел "брата Октавия" подальше
от поляны. В спину нам ударил вопль - просветление грешника началось.

- И все-таки вы такие... - Девушка дернула плечами и отвернулась. - Добрые!

- Я отвечаю за этих двух ребят, - я вздохнул и поморщился - новый вопль
просветляемого резанул уши. - Мне надо вернуть их в Сен-Дени живыми. На войне -
как на войне. Не хочу напоминать, дочь моя, что было бы, попади вы к этим
защитникам бедняков.

Теперь вопли следовали один за другим - видимо, просветление пошло в две
руки.

- Наверное, это то же самое, что попасть в руки стражников. - Девушка резко
повернулась и сбросила капюшон. - Не отводите глаз, отец Гильом! Могу снять
ризу, и показать - меня ударили ножом. К счастью, я все-таки дочь жонглера и
смогла увернуться, осталась лишь царапина. Эти стражники...

- ...Ничуть не лучше разбойников, - кивнул я. - Увы, и так бывает.

- Ничем не лучше вас! - отрезала девушка. - Вы и этот барич много говорили
о том, что положено монаху. Но я видела его с кинжалом, а вас с мечом.

"Баричем" она окрестила Ансельма. В наблюдательности ей не откажешь.

- Мне жалко лишь Пьетро, - помолчав, добавила она. - Вы сделаете из него
такого же бездушного лицемера...

Я вздохнул:

- Да будет ваша жалость, дочь моя, проявлена лишь на известном расстоянии.

Вопли слились в один, и я подумывал отойти подальше, дабы окончательно не
расстраивать Анжелу, но внезапно наступила тишина.

- Отец Гильом! - послышался голос Пьера. - Он просветился!

На поляне мы застали горящий костер, возле которого сидели Пьер и Ансельм.
Сломанные прутья валялись в сторонке, а бесстрашный разбойник, всхлипывая,
поправлял штаны.

- Говори, сын мой, - велел итальянец. - Поведай о грехах своих.

- Они... - начал де Гарай и вновь всхлипнул. - Они сказали, что трое
толстопузых... то есть братьев из Сен-Дени несут с собой мешок золота. А взамен
мне велели убить одного. Только одного, клянусь!

Я мельком взглянул на Анжелу. Та сжала губы и отвернулась.

- Только одного! Который самый старший!

- И кто тебе велел, сын мой? - подбодрил разбойника Ансельм.

- Н-не знаю.

Итальянец вздохнул и потянулся к пруту.

- Знаю! Знаю! Жеанар де Юр! Он - викарий епископа. Мы платим ему за
помощь... Святые отцы, пожалейте!

С минуту я раздумывал. Конечно, показаний храброго защитника сирот хватит,
чтобы начать следствие против викария. Но этот де Юр наверняка будет отпираться,
а епископ заявит, что он ничего знать не знал.

- Пусть идет. Развяжите его, брат Ансельм! Итальянец удивленно взглянул на
меня, но повиновался. Разбойник вскочил, накинул кафтан, но уходить не спешил.

- Святые отцы, - вздохнул он, испуганно оглянувшись на темную стену леса. -
Будьте добрыми до конца! Разрешите побыть с вами до утра. Клянусь, мои ребята
вас больше никогда не тронут. Но не прогоняйте меня в лес!

- Ты чего, темноты боишься? - невозмутимо поинтересовался нормандец.

Вопрос был составлен абсолютно верно, но де Гарай, по-видимому, плохо знал
латынь. Ансельм хмыкнул и повторил вопрос на "ланг д'ок".

- Да! Да! - разбойник внезапно рассмеялся. - Я очень боюсь темноты! И если
вы не убийцы, не прогоняйте меня сейчас!

Тон его мне не понравился. Де Гарай действительно чего-то боялся - не
темноты, но того, что в ней скрывалось.

Я приказал дежурить по очереди. Отважного де Га-рая мы решили связать и
уложить подальше. Несколько раз я пытался узнать у разбойника, что может нам
грозить, но в ответ слышал лишь странный, нервный смех. Все это не настраивало
на благостный лад, а кроме того, меня по-прежнему не покидало чувство опасности.
Что-то здесь было не так. Разбойник не должен бояться ночного леса!

Я решил дежурить первым и присел к огню, время от времени подкидывая мелкие
сухие ветки. Меч лежал под рукой, хотя я молил Творца, чтобы оружие больше не
понадобилось. Этим вечером случилось страшное - брат Гильом на несколько минут
исчез, а из мертвого мрака забытья воскрес граф де Ту - задира и весельчак,
который просто удовольствия ради перерубил бы всех этих придурковатых увальней.
Перерубил - а потом долго чистил бы меч, оскверненный кровью мужланов. Я вовремя
загнал мертвеца в небытие, но он был готов вернуться...

- Святой отец! - чей-то негромкий голос вовремя оторвал меня от мрачных
мыслей. - Святой отец!

Отважный защитник сирот, оказывается, не спал. Более того, он умудрился
принять сидячее положение, правда, опираясь не на то место, что обычно, а на
бок.

- Что тебе, сын мой? - поинтересовался я. - Желаешь исповедаться в грехах
своих?

- В грехах? - разбойник неожиданно хмыкнул. - Да ладно вам, отец! Это кто
еще грешник? Монахи, а девку с собой тащите!

- Все мы грешны, - согласился я. - Любопытство, особенно излишнее, тоже
грех.

- А чего мне! Дело ваше... Да только хочу вам сказать, что лучше бы вы
обратно оглобли поворачивали. Похоже, епископу вы поперек горла. У меня не
вышло, у других получится.

Разбойник был не только наблюдателен, но и неглуп. Но я не люблю, когда
меня пугают.

- Слова твои, сын мой, свидетельствуют о том, сколь ты милосерд и
сострадателен. Но ежели и остальные наемники монсеньора Арно де Лоза столь же
отважны, как ты, опасаться нам нечего.

- Нечего? - разбойник хихикнул. - А как ты думаешь, поп, чего это я в лес
идти побоялся?

- Кто вас знает, отважных разбойников? - невозмутимо заметил я. - Может, вы
и вправду боитесь темноты?

- Темноты? Да моли Бога, поп, чтобы... Внезапно он замолчал, к чему-то
прислушиваясь, затем его небритая физиономия перекосилась, губы дернулись:

- Накликал! Господи, помилуй, накликал! Спасите, святой отец!

- Спокойно! - в руках у меня уже был меч. Я встал и прислушался. Легкое
потрескивание горящих веток, похрапывание Пьера, шум ветра в кронах подступивших
к поляне деревьев... Я уже начал успокаиваться, как вдруг услыхал вдалеке глухой
тяжелый удар, затем - еще один. Кто-то шел - мерно, неторопливо, продираясь
через заросли. Шел прямо к нам.

- Он! Он! - шептал разбойник. - Развяжите меня! Развяжите!

Шаги становились все громче. Было ясно - это не человек и не зверь. Кто-то
шел сюда на двух лапах - или ногах, огромный, тяжелый, сокрушающий все на своем
пути...

- Братья! Проснитесь!

Ансельм вскочил мгновенно, даже не открывая глаз. Меч был в руке, вторая
шарила по поясу. Пьер недоуменно раскрыл глаза, но тоже встал. Анжела приподняла
голову.

- Кто-то идет. - Я старался говорить спокойно. - Большой. Возможно, не
человек. Зажгите факелы.

- А-а-а... - Пьер оглянулся, схватил ветку и сунул ее в костер. Ансельм
взглянул на меня и внезапно перекрестился, что случалось с ним нечасто.

- Брат Октавий, уходите! - Я кивнул в сторону, противоположную той, откуда
шел ночной гость. - Быстро!

Анжела неторопливо встала и медленно покачала головой.

- Развяжите! - вновь.возопил разбойник. - Это он! Он! Он никого не щадит!
Никого!

Я кивнул, и Ансельм перерезал веревки. С диким визгом де Гарай скрылся в
кустах. Я мысленно помянул Святого Бенедикта и повернулся туда, откуда уже
слышался треск веток и тяжелое хриплое дыхание. Земля дрогнула - гость уже
близко. Ветка высокого дерева на краю поляны колыхнулась.

- Святой Бенедикт! - Пьер уронил "посох" и отшатнулся. - Да что же это?

Я тоже увидел - "это" выходило на поляну. В первый миг показалось, что
перед нами все-таки человек - только очень высокий. Но тут же понял - нет. Люди
не бывают такого роста. У людей не увидишь подобных плеч, таких длинных, ниже