Чтение 19–й страницы книги ~Черный столб~

- Вы собираетесь завтра прорваться на транспорт, - сдержанно сказал
Кравцов. - Это у вас не получится, ребята.

- Не получится?

- Нет. Честно предупреждаю.

- А я предупреждаю вас, сэр: мы тут вместе с вами подыхать не
собираемся.

- С чего вы это взяли, Флетчер? - Кравцов старался говорить спокойно.

- А с чего это нам платят тройной оклад за безделье? Верно я говорю,
мальчики?

- Верно! - зашумели монтажники. - Даром такие денежки платить не
будут, знают, что подохнем!

- Атом так и прет из Черного столба!

- Шаровые молнии по каютам летают!

- Макферсон помирает уже от космических лучей, скоро и мы загнемся!

Кравцов опешил. На него наступала орущая толпа, а он был один: Чулков
исчез куда-то. Он видел: в углу на диване сидел Джим Паркинсон и
безучастно перелистывал пестрый журнал с блондинкой в купальнике, на
глянцевой обложке.

- Неправда! - выкрикнул Кравцов. - Вас ввели в заблуждение! У
Макферсона инфаркт, космические лучи тут ни при чем. Ученые думают, как
справиться с Черным столбом, и мы должны быть наготове...

- К черту ученых! - рявкнул Флетчер.

- От них все несчастья!

- Ученые всех загубят, дай им только волю!

- Завтра придет транспорт, и никто нас не удержит! Расшвыряем япошек!

Монтажники сомкнулись вокруг Кравцова. Он видел возбужденные, орущие
рты, ненавидящие глаза...

- Мы не позволим вам дезертировать! - пытался он перекричать толпу.

Флетчер с искаженным от бешенства лицом шагнул к нему. Кравцов весь
напрягся...

Паркинсон отшвырнул журнал и встал.

Тут с шумом распахнулась дверь, в кают-компанию ввалились монтажники
из бригад Али-Овсада и Георги. Запыхавшийся Чулков проворно встал между
Кравцовым и Флетчером.

- Но-но, не чуди, - сказал он техасцу. - Осади назад.

- Та-ак, - протянул Флетчер. - Своего защищать... Ребята, бей
красных! - заорал он вдруг, отпрыгнув назад и запустив руку в задний
карман.

- Стоп! - Джим Паркинсон схватил Флетчера за руку.

Тот рванулся, пытаясь высвободить руку, но Джим держал крепко. Лицо
Флетчера налилось кровью.

- Ладно, пусти, - прохрипел он.

- Вот так-то лучше, - сказал Паркинсон обычным вялым голосом. -
Расходитесь, ребята. Моя бригада остается, мистер Кравцов. Будем ждать,
пока нам не дадут работу.

В кают-компанию быстрым шагом вошел Али-Овсад.

- Зачем меня не позвал? - сказал он Кравцову, шумно отдуваясь. - Кто
здесь драку хочет?

- Карашо, Али-Овсад, - сказал Джим. - Карашо. Порьядок.

- Этот? - Али-Овсад ткнул пальцем в сторону Флетчера, который все
потирал руку. - Эшшек баласы, кюль башына! [Ослиный сын, пепел тебе на
голову (азерб.)] - принялся он ругаться. - Ты человек или кто ты такой?

Они ужинали втроем за одним столиком - Кравцов, Оловянников и
Али-Овсад. Старый мастер жевал ростбиф и рассказывал длинную историю о
том, как его брат-агроном победил бюрократов Азервинтреста и резко улучшил
качество двух сортов винограда. Кравцов слушал вполуха, потягивал пиво,
посматривал по сторонам.

- На днях, - сказал Оловянников, когда Али-Овсад умолк, - я стал
невольным свидетелем такой сцены. Токунага стоял у борта - видно, вышел
подышать свежим воздухом. Мне захотелось его незаметно сфотографировать, и
я принялся менять объектив. Вдруг вижу: японец снял с запястья какой-то
браслет, посмотрел на него и бросил за борт. Тут как раз Морозов к нему
подошел. "Что это вы кинули в море, Масао-сан? - спрашивает. - Не
Поликратов ли перстень?" Токунага улыбается своей грустной улыбкой,
отвечает: "К сожалению, нет у меня перстня. Я выбросил магнитный
браслет..." Ну, знаете эти японские браслеты, их носят многие пожилые
люди, особенно гипертоники...

- Слышал, - сказал Кравцов.

- Да, вот так, - продолжал Оловянников. - Морозов стал серьезным. "Не
понимаю, - говорит, - вашего хода мыслей, Масао-сан. Вы что же, полагаете,
что нам не удается..." "Нет, нет, - отвечает Токунага. - Мы, конечно,
вернем магнитам их свойства, но не знаю, дождусь ли я этого..." "Ну зачем
вы так..." Морозов кладет ему руку на плечо, а тот ему говорит: "Не
обращайте внимания, Морозов-сан. Мы, японцы, немножко фаталисты".

- А дальше что? - спросил Кравцов.

- Они ушли. Он, видимо, и вправду неизлечимо болен, Токунага...

- Да, - сказал Кравцов. - Не очень-то веселая история.

Некоторое время они молча ели.

- Что это за пигалица с седыми усами? - вполголоса спросил Кравцов,
указав движением брови на маленького человечка, который ужинал за столиком
Морозова.

- Эта пигалица - профессор Бернстайн, - ответил Оловянников.

- Вон что! - Кравцову стало неприятно из-за "пигалицы". - Никак не
думал, что он...

- Такой немощный? А вы читали в американских газетах, как он вел себя
в Принстоне? Он забаррикадировался в своей лаборатории и создал вокруг нее
мощное электрическое поле. Он получал энергию от электростатического
генератора, который вращался ветродвигателем. Бандитов затрясло, как в
пляске святого Витта, и они поспешили убраться. Все шесть дней он просидел
в лаборатории с двумя сотрудниками, на одной воде. Вот он какой.

- Все-то вы знаете, - сказал Кравцов.

- Профессия такая.

- Между прочим, Чулков рассказывал, что вы извлекали из него
различные сведения обо мне. Зачем это?

- Болтун ваш Чулков. Просто я интересовался, как вы подавляли мятеж.

- Ну уж - "мятеж", - усмехнулся Кравцов.

- Он про тебя писать хочет, - вмешался Али-Овсад. - Он хочет писать
так: Кравцов стоял возле Черный столб...

Оловянников со смехом протянул мастеру руку, и тот благосклонно
коснулся пальцами его ладони.

- Целый месяц крутимся вокруг Столба, - сказал Кравцов. - Наблюдаем,
измеряем... Осторожничаем... Надоело. - Он допил пиво и вытер губы
бумажной салфеткой. - Действительно, трахнуть его, дьявола, атомной
бомбой...

Морозов оглянулся, мельком взглянул на Кравцова. Услышал, должно
быть. В тускловатом свете керосиновых ламп седина его отливала медью.

Кельнер-японец неслышно подошел, вежливо втянул воздух, предложил
мороженое с фруктами.

- Благодарю, не хочется, - Кравцов поднялся. - Пойду Макферсона
проведаю.

Али-Овсад посмотрел на часы.

- Через час Брамульян придет ко мне чай пить, - сказал он. - Один час
времени есть.

- Приохотили вы его, однако, к чаю, Али-Овсад, - засмеялся
Оловянников.

- Мы с Брамульяном в воскресенье будем джыз-быз делать. Мне повар
обещал кишки-мишки от барана.

- Вы идете к Макферсону? - спросил Оловянников. - Разрешите, я тоже
пойду.

Несколько дней назад врач разрешил Уиллу двигать руками и
поворачиваться с боку на бок. Нет-нет да искажала гримаса боли его лицо, и
нижняя челюсть как-то особенно выпирала, и Норма Хемптон в ужасе бежала за
врачом.

Но все-таки опасность, по-видимому, миновала.

Уилл лепил из пластилина фигурки, а когда лепить надоедало, просил
Норму почитать газеты или излюбленные "Записки Перигрина Пикля". Он
слушал, ровно дыша и закрыв глаза, и Норма, взглядывая на него, не всегда
могла понять, слушает ли он, или думает о чем-то своем, или просто спит.

- Как только ты поправишься, - сказала она однажды, - я увезу тебя в
Англию.

Уилл промолчал.

- Как бы ты отнесся к мысли поселиться в Чешире, среди вересковых
полей? - спросила она в другой раз.

Надо было отвечать, и он ответил:

- Я предпочитаю Камберленд.

- Очень хорошо, - сразу согласилась она. И вдруг просияла: -
Камберленд. Ну, конечно, мы провели там медовый месяц. Боже, почти
двадцать пять лет назад... Я очень рада, милый, что ты вспомнил.

- Напрасно ты думаешь, что я вспоминаю медовый месяц. Просто там
скалы и море, - сказал он спокойно. - Почитай-ка мне лучше эту дурацкую