И эта первая бытовая мысль, обыденная и примитивно-точная, заставила меня
проснуться окончательно. Несколько минут я лежал неподвижно и слушал, как
сердце, мало-помалу успокаиваясь, входит в штатный режим. Судя по часам,
вставать было рановато. Вряд ли за ночь я проспал в общей сложности больше трех
часов, и сомкнуть глаза хотелось отчаянно, но я отверг эту мысль. Разве что
подремать немного? Пожалуй, не стоит: засну еще всерьез и опять увижу... Можно
догадаться что.
Нет, это определенно свинство какое-то. Четвертую ночь подряд один и тот же сон.
Этой ночью - уже в третий раз! И сон-то откровенно дурацкий. Какая еще пальба по
толпе? Какая гора? Какая Лиза?
Бред. Если так пойдет дальше, придется либо переходить на снотворное, либо
серьезно лечиться. Глубинник-невротик должен выбрать одно из двух: или быть ему
глубинником, или невротиком. Вместе - перебор. Друг с другом эти ипостаси не
уживаются.
Я ощупью нашел полотенце в изголовье, обтер с лица пот. Моя каюта - пять шагов
на два, мой дом и моя крепость - принадлежала мне, Филиппу Альвело. Не тому
несчастному убийце из сна. Мой надежный металлический бокс с напыленной на стены
пленкой звукопоглотителя, скверно имитирующей дерево, с крохотным санузлом,
койкой, откидным столиком, складным табуретом и встроенным в стену шкафом.
Обстановка более чем спартанская, но много ли надо холостому глубиннику?
Вдобавок такому, который бывает в Поплавке лишь в законных перерывах между
патрульными рейдами на границе, через два месяца на третий.
Ни звука. Я приложил ладонь к стене - та едва ощутимо дрожала: Поплавок двигался
куда-то малым ходом, может быть, стремясь выйти из полосы нежелательного
течения. Или наоборот: стараясь удержаться в полосе течения подходящего.
Тихонько парил над бездной, делая узла полтора. Шесть узлов - это все, что он со
своими водометами может развить в режиме "самый полный". Ну, семь, если рискнуть
перегревом реактора. Тогда переборки, несмотря на звукопоглотитель, начинают
тоненько ныть, а свободные от вахты матросы и прочая обслуга Поплавка, не говоря
уже о пассажирах, - отсчитывать минуты. Полчаса - по-видимому, сравнительно
безопасно, час - очень рискованно.
Я подумал, что совершенно не интересуюсь, куда движется Поплавок и куда его
относит течением. Мне объясняли, что в этом и заключается какая-то там по счету
ступень превращения новичка в старожила. Текущее местонахождение плавучего
терминала не секретно - просто не интересно никому из его обитателей, кроме тех,
чья голова должна болеть об этом по должности. Любопытствуют одни лишь новички,
вчерашние земляне, и пристают к занятым людям с глупыми расспросами. И то,
кстати сказать, недолго. Ненужные ответы, если их удается получить, не греют и
не лечат. Кому нужно знать, к каким берегам идет Поплавок, если берегов не
существует?
Что действует на нервы, медленно подкрадываясь к новичкам и рано или поздно беря
их за горло, так это чуждость данного мира. Неприятие его под стать неприкрытой
ненависти Моржа к Сумбаве: "Жара, и местные поголовно идиоты - пельменей не
понимают..." Но Сумбава все-таки Земля, относительно спокойная вулканическая
твердь, а не жидкий пузырь под ногами.
Может, оттого и мои кошмарные сны? Тогда это пройдет, стоит только перетерпеть.
А перетерплю ли?
Куда я денусь, в конце концов.
Дотянувшись до сенсора, я включил обзорный экран. Сейчас бы я не отказался
вручную открыть иллюминатор, как на древних учебных калошах в метрополии,
пригодных лишь для натаскивания по азам. Но какие уж на Поплавке иллюминаторы.
Обзорная точка соответствует истинной высоте палубы, и на том гран мерси. В
общем-то все не так плохо. Общежитие для младшего офицерского состава прямых
выходов на смотровые уступы, понятно, не имеет и вообще расположено в глубине
Поплавка, однако же над ватерлинией, а это, согласитесь, вопрос престижа.
Над океаном занимался рассвет. Вроде бы поздновато он занимался, этот бледный
чахоточный рассвет, робко просачивающийся сквозь облачную кашу, и это значило,
что за сутки Поплавок здорово отнесло либо к западу, либо к югу. Скорее все-таки
к югу, ближе к полярным широтам, - дни вроде бы укорачиваются. Ничего не
поделаешь, что для северян лето, то для нас зима.
Я встал, тщательно заправил койку и часа полтора бездумно убивал время. Умылся,
побрился, почистил и надел китель, прочитал бюллетени со свежими новостями и
последние приказы командования. Лично меня ничего не касалось. Затем заказал
завтрак в каюту и, к моему удивлению, через полчаса получил. Бывают на свете
такие чудеса. Иной раз у андроидов-стюардов, обслуживающих шишек, выпадают
свободные минуты, и мелкая сошка может рассчитывать на человеческое к себе
отношение. Андроиду все равно куда таскать подносы.
Уничтожив тосты с кофе, я не то чтобы повеселел - скорее пришел в относительную
норму и стал думать, чем бы мне заняться. Выходило, особенно нечем. Во всяком
случае, до тех пор, пока не получу новую капсулу. Вчера, правда, в точном
соответствии с предсказанием Моржа из метрополии прибыло человек двести
новичков, недоученных курсантиков, выпущенных мичманами, а то и гардемаринами, и
их надо вводить в курс дела, сразу объяснив, о каких разделах ускоренного курса
можно безболезненно забыть и какие рефлексы следует наработать для относительно
долгой жизни на Капле, - но не мне же этим заниматься. С точки зрения
старослужащих, меня самого еще учить и учить.
Пятый день после того памятного медосмотра - и ровным счетом ничего: живи, мол,
спокойно. Следствие не назначено - стало быть, не считаюсь виновным. Тишина.
Забыло начальство о лейтенанте Альвело. Надо надеяться, дражайшая Джильда не
вспомнит о нем еще дней двенадцать - именно столько новичков урвал себе
четвертый отряд. Жаль, что не тринадцать, хотя скверное это число.
Собственное расследование я забросил на третий день и теперь только поражался
своему злобному энтузиазму. Наивно было и думать что-либо вынюхать, скорее я
угодил бы в категорию подозрительных, сующих куда не надо любопытный нос. И без
того нетрудно сообразить, что имела место совместная операция спецслужб Велича и
погранфлотилии Монтегю, в которой мне отводилась почетная роль наживки на
крючке, а в чем состоял смысл операции, того мне лучше не знать, целее буду.
Разве не так?
Так.
"Ведь жив? - спросил я себя. - Ведь служишь по-прежнему?"
Жив. Служу.
Молодец. Служи дальше.
Отчего же эта тоска? Хоть вой.
Пока я таким образом содержательно беседовал со своей неврастенией, в переборке
над складным столиком негромко загудело, и в приемный лоток почты, шурша
по-змеиному, выполз еще один бумажный листок. Сказать по правде, ничего хорошего
от бумаги с пометкой "личное" я не ожидал - и напрасно. Листок оказался всего-то
навсего адресованным мне посланием добровольного спортивного комитета Поплавка и
извещал меня о том, что ежегодные офицерские гонки на скутерах состоятся нынче в
полдень, в связи с чем командование дало согласие остановить Поплавок, и что я
имею честь быть запасным в команде четвертого отряда погранфлотилии. Больше
ничего бумага не содержала.
Придется сходить поглазеть, подумал я, меланхолически вертя в пальцах листок.
Офицерские гонки - зрелище не столь частое. Разумеется, запасной - это
всего-навсего запасной, и быть мне скорее всего рядовым зрителем, а не
участником.
А все-таки развлечение. Как-никак не бар, не Джильда и не надоевшие
телепрограммы. И даже получше, чем эстрадные шоу заезжих трупп - кстати, давно
их не было.
Минуту спустя я поймал себя на том, что нюхаю листок, согнутый желобком, делая
это совершенно машинально, а поймав, скомкал бумагу и злобно запустил комок в
сторону мусоропровода. Потом подберу. Нет, это уже вовсе ни на что не похоже!
Словно я не один в себе, а поселился в моем теле еще кто-то, и мало того, что
типичный неврастеник, так еще и наркоман. Позвольте познакомиться, очень
приятно!
Шизофрения, вот что это такое. Пойти сдаться медицине? Прямо скажем, радужная
перспектива.
И сны...
Я обнаружил себя валяющимся поверх заправленной койки в полной форме и тут же
вскочил. Ну, хватит! От дурных снов и мыслей два лечения: либо немедленно
напиться и выкинуть что-нибудь внеуставное, надеясь, что кривая вывезет мимо
гауптвахты, либо спуститься в спортзал и загонять себя на снарядах до
изнеможения. Есть и третий путь: пойти поискать трюмную девку почище - но это
сейчас не по мне.
Поборовшись с собой и одержав победу, первый метод лечения я также отверг и
спустился в спортзал.
А поприседай-ка ты под штангой, шизофреник...
Еще на подходе я заподозрил, что иду напрасно. Так и оказалось: в спортзале было
полным-полно морпехов, топот стоял такой, что гудели стены, а еще в атмосфере
пряно пахло крепким мужским потом, и было жарко - это в нашем-то вечно
промозглом спортзале! Небывалое, оказывается, бывает. Ну и ну.
Надышали, земноводные.
Я прислонился к стене и стал смотреть, как морская пехота воюет с мышечной
дистрофией. По беговому овалу, держась в строгом кильватере, бодро галопировало
не менее полуроты крепких ребятишек, а вторая полурота, схваченная за ноги
потными руками, сидела у первой на плечах. Последним в кильватере ехал плотный
бритоголовый сержант, то и дело покрикивающий: "Заснули? Колено выше! А ну-ка,
покажите, на что вы способны! Раз-раз-раз!.." Лица бегущих однообразно
лоснились, раззявленные рты зияли ямами; физиономии же едущих демонстрировали
куда более обширную гамму чувств: от сибаритского наслаждения передышкой до
явственного осознания недолговечности чистой радости, коей непременно суждено
окончиться переменой мест слагаемых в паре "ишак-наездник".
Еще одна рота - не меньше - оккупировала центр зала, упражняясь в костоломстве.
Кто-то кого-то бил под дых, а побиваемый держал удары и крякал. Кто-то
размахивал ножом, а его противник уворачивался, ускользая змеей. Щуплый с виду
капрал, на которого наседали сразу пятеро, демонстрировал редкий, безумно
сложный в исполнении стиль "танцующий призрак" и, казалось, "танцевал" в пяти
местах разом. Двое морпехов отлеживались на полу, приходя в чувство, - значит,
вначале противников было семеро и самое интересное я пропустил.
Ни одного знакомого лица. По забавным эмблемам на рукавах можно было разобрать,
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Роллинс Джеймс
Мурич Виктор
Шилова Юлия